Наличие среди них активистов «Аль-Каиды», прекращение работы контртеррористических структур, во главе с экс-вице-президентом генералом Омаром Сулейманом, десятки тысяч уголовников и террористов, отпущенных из египетских тюрем на свободу как «борцы с режимом», стали угрозой для будущего страны. Это продемонстрировали попытки исламистов захватить порты, в том числе Эль-Ариш. Особенно велика оказалась угроза для египетских христиан, составляющих 8–9 % населения по официальным и 15–18 % по неофициальным данным.
Перспективы работы в Египте иностранных специалистов и фирм, включая российские, до установления там стабильности были призрачны. Единственной сферой хозяйства, где после свержения режима Мубарака был отмечен прирост, стал транзит судов через Суэцкий канал, что было явно недостаточно, чтобы «вытащить» из кризиса остальную экономику, тем более что существовала опасность удара исламистов по судам, идущим по этой артерии.
«Хорошей новостью» для мирового сообщества стала сравнительно низкая вероятность войны АРЕ с Израилем, несмотря на поддержку исламистским руководством страны движения ХАМАС в Газе, поскольку президент Мурси понимал, что в случае конфликта египетская армия может быть просто уничтожена на Синае. Однако пересмотр или разрыв действующего с 1979 года израильско-египетского мирного договора по требованию исламистского лобби, позиции которого в парламенте Египта были очень сильны, казался неизбежным.
Нарастание демографического давления, снижение уровня жизни, экономический кризис и ожидаемая в близком будущем экологическая катастрофа с необратимыми последствиями – итог водного голода, который ожидает страну после 2017 года, когда Эфиопия завершит строительство четырёхкаскадного гидроузла «Возрождение», могут поставить АРЕ на грань выживания. Подписание шестью странами верховьев Нила 1 марта 2011 года договора о перераспределении стока этой реки, превратило в клочок бумаги Соглашение по Нилу, заключённое Египтом и Суданом в 1959 году.
Гидроузлы на истоках Нила необходимы странам Центральной Африки, включая Эфиопию, для нормализации их собственного энергетического баланса. Гидроэлектростанции, водохранилища и плотины, которые будут ими построены в ближайшие годы, смертельно опасны для будущего АРЕ, но Каир ничего не может им противопоставить, за исключением поддержки (на момент написания настоящей книги осуществляемой вместе с Саудовской Аравией) отрядов оппозиции – преимущественно из числа этнических оромо.
Несмотря на то что один лишь проект «Возрождение» снижает сток Голубого Нила на 30 %, а выработку электроэнергии в Египте на 40 % на протяжении 6 лет заполнения эфиопского водохранилища (затем поступление воды упадёт «лишь» на 20 %, при том что АРЕ испытывает её нехватку уже сегодня), эту проблему нельзя решить военным путём. Бомбардировка плотины приведёт к тому, что Египет будет буквально смыт с лица земли, не говоря уже о резко отрицательной реакции на этот акт агрессии со стороны ЕС, США и КНР, компании которой занимаются реализацией этого проекта.
Ещё одна проблема Египта – территориальный спор с Суданом из-за пограничного треугольника Халаиб, хотя этот конфликт заморожен, во многом вследствие проблем, которые испытывает Судан. В то же время в Египте после возвращения к власти военных был реализован ряд многообещающих проектов в экономике, наиболее значимым из которых стало строительство в 2015 году дублёра Суэцкого канала, позволившего вести непрерывную двустороннюю навигацию по этой ключевой для мирового судовождения транспортной артерии.
Другая, более значимая проблема Египта эпохи президента Ас-Сиси, рост террористической деятельности исламистов на Синае и во внутренних провинциях АРЕ, поддерживаемой Катаром (и в меньшей степени Турцией и Суданом). В то же время израильские военные координируют с египетской армией действия против ХАМАСА и синайских группировок «Исламского государства» и «Аль-Каиды». Однако в конце 2015 года террористическая угроза обрушила туристический сектор страны.
Это произошло после того, как после стратегического перелома в сирийской гражданской войне из-за вступления в неё полка российских Воздушно-космических сил, в нарушение негласных соглашений о ненападении на туристические объекты, террористами над Синаем был взорван российский авиалайнер.
По мнению экспертов, ответственность за это несло высшее руководство Катара в лице главы МИД этой страны Халеда аль-Атыйи – наиболее заинтересованного в уничтожении Сирии как государства и президента Асада как сирийского лидера – катарского политика. Его карьера была поставлена под угрозу действиями Москвы, предотвратившими захват террористами Дамаска к концу 2015 года.
Массовый отток туристов с египетских курортов и запрет на полёты самолётов гражданской авиации в Египет, введённый Россией, Великобританией и рядом других западных стран, нанёс Каиру значительный имиджевый и финансовый ущерб.
Пытаясь исправить ситуацию, власти АРЕ предприняли меры по усилению контроля над безопасностью в аэропортах, хотя гибель российских туристов, как и последующее уничтожение на турецко-сирийской границе самолёта ВКС РФ, явно по приказу президента Турции Реджепа Тайипа Эрдогана, поставили вопрос о действиях в отношении стран, поддерживающих исламистский терроризм на БСВ: Катара, Турции и Саудовской Аравии.
Судан, распавшийся на два государства, согласно результатам прошедшего в январе 2011 года референдума о самоопределении Южного Судана, итоги которого подняли вопрос о пересмотре постколониальных границ по всей Африке, вернулся в состояние гражданской войны между правительством и сепаратистами Дарфура, Кордофана и других регионов. Как, впрочем, и Южный Судан, племена которого после достижения независимости начали междоусобную резню. Лагеря беженцев, число которых в Судане и Южном Судане насчитывает миллионы, полностью контролируют боевики противоборствующих группировок – как происходит это со всеми лагерями беженцев в Африке и на БСВ.
Конфликт из-за нефтеносных районов провинции Абьей оживил противостояние Хартума и южносуданской Джубы. Свою роль в эскалации напряжённости играют межплеменные конфликты между нуэр, динка, загава, миссерия, массалит, фур и другими группами, разделёнными на враждующие кланы.
При этом если проблема раздела доходов от экспорта нефти между центром и местными элитами Судана ещё может быть решена по аналогии с соглашением центрального правительства и лидеров Юга, предшествовавшим разделу страны, то наступление Сахары, обостряющее противостояние кочевников-скотоводов с земледельцами, не имеет решения в принципе.
В Судане сохраняют политическую активность Саудовская Аравия, Турция, Катар, США и Франция, и экономическую – Китай, главный инвестор и оператор нефтедобычи и нефтеэкспорта. Перспективы развития сельского хозяйства, промышленности – пищевой и лёгкой, инфраструктуры, главными объектами которой является Порт-Судан на Красном море и идущий к нему нефтепровод, зависят от инвестиций КНР.
Россия не имеет в Судане и Республике Южный Судан выраженных экономических интересов – отечественный бизнес не склонен рисковать в конфликтном регионе. В то же время руководство и Хартума, и Джубы пытается использовать российскую банковскую систему для реализации имеющихся у них активов (в первую очередь золота).
Характерным является прочное, несмотря на неотменённый вердикт Международного уголовного суда о его аресте, положение действующего президента Судана Омара аль-Башира, правящего страной с 1993 года, лавируя между исламистами, армией, племенами и местными традиционалистами, разделёнными на кланы и религиозные братства. С лидером исламистов Хасаном ат-Тураби он сотрудничал в ранний период пребывания у власти. Племена стравливал, используя ополчение арабизированных кочевников «джанджавид» («джинны на конях» – араб.) против оседлых африканцев. Племенных лидеров, «прикормленных» нефтедолларами, поддерживал против сепаратистов.
Используя борьбу Запада против «Аль-Каиды», которая базировалась в Судане в 90-е годы, аль-Башир наладил отношения с США и Францией, сохраняя их с Саудовской Аравией и Катаром. Влияние этих тандемов балансировало его связи с Китаем. Аль-Башир установил систему отношений с Эфиопией и Эритреей, Египтом и Ливией, Чадом и южносуданскими лидерами, которая позволила ему прочно контролировать центр и север страны, поступившись югом. Признание независимости Южного Судана легитимировало его в глазах мирового сообщества. Сепаратизм в других провинциях до настоящего времени успешно им пресекается, а попытки Джубы поддержать эти движения провалились – не в последнюю очередь из-за гражданской войны в самом Южном Судане.
Эритрея, которую с 1993 года возглавляет Исайас Афеворки, находится в постоянном конфликте с соседями. Спор с Джибути ограничен присутствием на его территории воинских контингентов Франции и США. Противостояние с Йеменом из-за островов Дахлак, которые, по сообщениям арабской прессы, используются военно-морским флотом Израиля, а по сообщениям израильских средств массовой информации, являются частью организованного Ираном маршрута транспортировки оружия и боеприпасов в Газу по Красному морю, окончилось в пользу Асмэры.
Имеющий исторические корни конфликт с бывшей метрополией – Эфиопией – опасен для страны. Помимо пограничных стычек, которые в случае обострения ситуации могут перерасти в новую эфиопско-эритрейскую войну, руководство Эритреи обвиняется в организации на территории Эфиопии терактов, включая попытку уничтожения лидеров Африканского союза на проходившем в Аддис-Абебе в мае 2011 года саммите АС.
Нестабильную внутреннюю ситуацию в стране, характерную межплеменными и межэтническими конфликтами, обостряет большое число беженцев и перемещённых лиц в основном из Сомали. Эритрея поддерживает сомалийских исламистов, финансируя и снабжая оружием боевиков, действующих против войск АС и эфиопской армии. Её правительство обвиняется и в связях с сомалийскими пиратами, хотя, судя по контактам с Израилем, обладает прагматичностью и «многовекторностью» внешней политики.