Термин «исламофашизм» в отношении Ближнего и Среднего Востока возник не случайно. История переворотов, путчей и диктатур в местных «республиках», напоминающая смену военных хунт в странах Латинской Америки с таким же, как и на БСВ, влиянием ультралевых и национал-социалистических идей, но без доминирующего в ближневосточном обществе ислама, говорит сама за себя. Проблема только в том, что историю эту в современном приличном обществе Запада вспоминать не принято. Столько скелетов может высыпаться из семейных шкафов…
Бывшая французская колония Мавритания с её двухпалатным парламентом получила независимость в 1960-м году, став исламской республикой. 17 лет правления её первого лидера окончились серией военных переворотов – в 1978-м, 1979-м, 1984-м годах. Затем страна прошла сравнительно стабильный период правления полковника ульд Тайи на протяжении 21 года и перевороты в 2005-м и 2008-м годах. Характерно, что на протяжении всей истории Мавритании на её территории существовало наследственное рабство (около 20 % населения – минимум 600 тысяч человек! – являются в этой стране рабами на момент написания настоящей книги), несмотря на официальные запреты рабства там в 1905-м, 1981-м и 2007-м годах.
Алжир ликвидировал французское владычество в 1962-м году и оказался под контролем Фронта национального освобождения и Ахмеда Бен Беллы, которого в 1965-м сверг Хуари Бумедьен с его однопартийной системой и ориентацией на социализм. После смерти Бумедьена в 1979-м страну возглавил Шадли Бенджедид, правивший до 1991 года, когда армия отстранила его от власти. Военное положение и отмена результатов выборов, в итоге которых власть должна была перейти в руки исламистов, привели к гражданской войне 1992–1999 годов, окончившейся с приходом на президентский пост Абдельазиза Бутефлики. Итогом стало хрупкое перемирие, введение многопартийной системы и работающий парламент – но с 2008 года количество президентских сроков не ограничено, президент стар и беспомощен, а гражданская война в Алжире может вспыхнуть в любой момент.
Тунис получил независимость в 1956-м году под руководством Хабиба Бургибы, пожизненного президента, который ввёл многопартийность, учредил парламент и светские суды, отменил многожёнство – и был смещен в 1987-м году Зин эль-Абидином Бен Али. С 2002 года возрастной ценз кандидата в президенты и число сроков его правления были отменены, но 14 января 2011 года президент бежал из страны, а политическая ситуация в Тунисе с тех пор балансирует на грани хаоса. Вначале исламисты стали лидирующей политической силой в парламенте и правительстве. На момент написания настоящих строк они потеряли монополию на власть, но стабильность в этой самой развитой и наиболее европейской из стран Магриба подорвана самым серьёзным образом.
В Египте монархия была свергнута в 1952-м году, и с 1953 года страна стала республикой во главе с президентом Мохаммедом Нагибом, которого в 1954-м сменил амбициозный и авторитарный Гамаль Абдель Насер. С 1958-го по 1961-й год он руководил Объединённой Арабской Республикой (ОАР), в состав которой помимо Египта входила Сирия. Его смерть в 1970-м году привела к власти Анвара Садата, а убийство того исламистами в 1981-м – Хосни Мубарака.
Последний занимал президентский пост вплоть до своей отставки 11 февраля 2011 года, после которой он был отдан под суд Высшим военным советом. После короткого переходного периода власть в Арабской республике Египет взяли в свои руки поддерживаемые Катаром «Братья-мусульмане» во главе с президентом Мухаммедом Мурси, которых ровно через год, летом 2013 года, отстранили от власти военные во главе с поддержанным Саудовской Аравией генералом Абдул-Фаттахом Ас-Сиси, в 2014-м году избранным президентом страны.
Эритрея, на территории которой с 2015 года активно укрепляют свои позиции в Красном море, используя её порты, ОАЭ и Саудовская Аравия, – республика, президент которой теоретически должен избираться парламентом на 5 лет. На практике она с 1993 года управляется Исайасом Афеворки, который правит ею, стоя во главе единственной в стране легальной партии – Народного фронта за демократию и справедливость.
В 1997-м году «в рамках развития республиканских институтов» были назначены 150 депутатов эритрейской Национальной ассамблеи. В 2002-м в ходе регистрации религиозных объединений официальный статус в государстве получили мусульмане, приверженцы римско-католической, эритрейской православной и евангелической (лютеранской) церквей. Прочие общины оказались вне закона. Особенно не повезло пятидесятникам и свидетелям Иеговы, которых преследуют и население, и власти.
Джибути – президентская республика с 1977 года, единственной партией в которой с 1981-го является Народное объединение за прогресс. Политическая жизнь в этой стране определяется борьбой за власть племён афаров и исса, война между которыми шла с 1992-го по 2000-й год. Что до её экономической роли – статус единственного глубоководного порта Африканского Рога, через который осуществляется сообщение с внешним миром Эфиопии, а также наличие на территории страны военно-морских и военно-воздушных баз США, Франции и, с 2011 года, Японии, определяет значение Джибути для внешнего мира. Не случайно Китай, преодолевая сопротивление Соединённых Штатов, создаёт в Джибути базу собственного Военно-морского флота.
Турция – первое государство БСВ, где в 1923-м году республика, во главе которой встал генерал Мустафа Кемаль (Ататюрк), сменила монархию, на протяжении восьми десятков лет управлялось коррумпированными гражданскими правительствами и военными, регулярно совершавшими государственные перевороты, в том числе в 80–90-х годах. В 2003-м году к власти пришла Партия справедливости и развития, ограничившая всевластие армии. В 2015-м году она подтвердила монополию на власть, а её лидер, Реджеп Тайип Эрдоган, как ведущий политик страны по своим амбициям и влиянию был сравним только с Ататюрком, систему государственного устройства которого он перестраивал под себя.
Открытая дискриминация национальных (в первую очередь курдов) и религиозных меньшинств в этой стране сочетается с реально работающим парламентом – Великим национальным собранием Турции, действенной судебной системой и активными средствами массовой информации. При этом продвижение к демократии в турецком варианте означает сворачивание секуляризма, постепенную – «мягкую» исламизацию и взрывной рост великодержавных настроений в элите и обществе. В то же время, продвигая свои планы, Эрдоган вынужден был разгромить союзных ему на первом этапе его правления исламистов Фетхуллаха Гюлена – «параллельное государство», или «Джамаат».
Реставрация роли ислама на государственном уровне означает для Турции постепенное возвращение страны к роли лидера суннитского мира, которым она была в период Османской империи, когда турецкие султаны занимали место и исполняли функции повелителя правоверных – Халифа. Только такой сценарий может объяснить деятельность на внешнеполитической арене президента (до 2014 года премьер-министра) Эрдогана, демонстрирующего амбиции, несопоставимые с реальной ролью Турции в регионе и на мировом уровне – в том числе в Ираке и Сирии, где он, сотрудничая с «Братьями-мусульманами» и «Исламским государством», в союзе с Катаром вступил в прямую конфронтацию с Россией.
В самой эффективной демократии региона, существующей с 1979 года Исламской Республике Иран, на деле осуществлено разделение ветвей власти, функционирует эффективный и активный парламент – меджлис, в котором закреплены квоты для «единобожников»-зимми, признаётся существование национальных меньшинств, действует многопартийная система, пресса жёстко критикует правительство, активна системная и внесистемная оппозиция. Говоря попросту, эта страна, вопреки многолетней критике, на деле является демократической республикой, хотя и имеет свою специфику, главной из которой является принцип примата религиозной власти над светской.
Современный Иран во многом напоминает СССР времён застоя, партийная система которого доминировала над государственным аппаратом, с поправкой на то, что верховная власть в этой стране сосредоточена в руках теократии, а не КПСС. Государствообразующая роль шиитского ислама в Иране законодательно закреплена. Другие группы, исповедующие эту религию – не только представители шиитских «еретиков», но и ортодоксальные сунниты, – находятся под жёстким контролем центральных и местных властей.
Страну возглавляет второй за её историю Рахбар – Верховный руководитель, Али Хосейни Хаменеи, в 1989-м году сменивший правившего с 1979-го лидера исламской революции Рухоллу Мусави Хомейни, после смерти этого основателя Исламской республики. Несмотря на полномочия, сосредоточенные в его руках, он избирается и может быть отрешён от должности. Обычной для Ирана ситуацией являются разногласия Рахбара с регулярно переизбираемыми президентами страны, которые, как правило, разрешаются в пользу Верховного руководителя, хотя отдельные исключения имеют место.
Такие специфически иранские государственные институты, как Наблюдательный Совет, Совет экспертов, Ассамблея по определению целесообразности принимаемых решений и созданная в 2011-м году вследствие возросших до критического уровня противоречий между членами верховного руководства страны Высшая комиссия разрешения противоречий и урегулирования отношений между тремя ветвями власти, осуществляют координацию государственной машины. Сложная система сдержек и противовесов, помимо прочего, отсекает конкурентов правящей элиты на ранней стадии избирательного процесса и выводит оппозицию за рамки правового поля.
Возможность военного путча в Иране пресекается Корпусом стражей исламской революции, причём отношения между иранскими силовиками напоминают отношения армии и НКВД в Советском Союзе времён Сталина. По мере того как изживает себя забюрократизировавшаяся и коррумпированная теократическая система, нарастает влияние конкурирующего с ней руководства КСИР. Эта группа, занимая высшие посты в провинции и органах исполнительной власти, в 2000–2010-х годах объединилась вокруг президента Махмуда Ахмади Нежада. Она продвигает стратегию превращения Ирана из постреволюционной страны в националистическую персидскую империю, поддерживая эскалацию напряжённости вокруг внешнеполитической деятельности Ирана и развивая его ядерную программу.