Нетерпеливые газетчики застыли в ожидании ее ответа на, по правде говоря, более чем уместный вопрос. В зале повисла гробовая тишина.
Леннокс подвинула к ней карточку с надписью «Я не могу строить в этом отношении догадки». «Кто бы сомневался», — горько подумала Бакстер. Официальный представитель Департамента полиции Нью-Йорка ни в жизнь не признает, что заставила ее перелететь Атлантический океан для того, чтобы подвергнуть здесь риску.
— Это только один из вариантов, которые мы на данный момент рассматриваем, — произнесла она, подразумевая под этим «мы», конечно же, себя и Эдмундса.
Леннокс, похоже, не очень понравилась эта самодеятельность, хотя в целом профессиональный и лаконичный ответ детектива ее удовлетворил.
— Старший инспектор Бакстер! — крикнул кто-то в первом ряду.
Эмили машинально посмотрела на женщину; та восприняла это как приглашение встать и задать свой обезоруживающе прямой вопрос:
— Будут ли еще убийства?
Бакстер вспомнила свой разговор с Эдмундсом минувшей ночью. Леннокс опять ткнула пальцем в карточку про догадки.
— Я… — нерешительно начала Эмили.
Леннокс повернулась к ней и стукнула по карточке настойчивее. В глубине зала встревоженно покачала головой Кертис. Руш, даже не имея под рукой никаких шпаргалок, одними губами прошептал:
— Я не могу строить в этом отношении догадки.
— Старший инспектор! Так будут еще убийства или нет? — вновь спросила журналистка в звенящей тишине.
Бакстер вспомнила официальный пресс-релиз, выпущенный после ареста Масса: историю, которую ей пришлось состряпать во избежание неприятностей, и туманное объяснение причастности к этому делу Волка.
Одни сплошные трупы и бесконечная ложь.
— Да… я полагаю, ситуация действительно будет накаляться.
Зал вскочил на ноги и стал забрасывать ее вопросами под сполохи вспышек фотоаппаратов, и Бакстер почувствовала, что все повернули в ее сторону головы. Вероятно, она ошиблась, считая, что публике, пускай хотя бы иногда, хочется знать правду.
Осознание того, что вся эта пишущая братия процветает на пустых обещаниях и лживых заверениях, вгоняло Эмили в депрессию. В этом гадюки из Департамента связей с общественностью были правы — люди скорее согласятся получить удар в спину, нежели взглянуть правде в глаза.
— Вот что мы имеем на сегодняшний день, — сказал специальный агент Кайл Хоппус, подводя их к одной из десятка развешанных на стенах белых досок, — это наши убийцы.
Региональное отделение ФБР в Нью-Йорке располагалось на двадцать третьем этаже безотрадно скучного дома рядом с Бродвеем. Если забыть о типичных для этого города неоштукатуренных кирпичных стенах, Бакстер вполне могла бы сказать, что вновь оказалась в Нью-Скотланд-Ярде: те же беленые высокие потолки, тот же синий пористый пластик, отделяющий в офисе столы сотрудников, и почти идентичный ковер — достаточно изношенный в силу недостаточной износостойкости.
Хоппус дал им пару минут ознакомиться с той информацией, которая не была зачеркнута или нечитаема. С учетом его начальственного ранга он казался Бакстер подозрительно дружелюбным.
— Как видите, исключив всякую возможность взаимосвязи между убийцами, между жертвами, между убийцами и жертвами, а также между ими всеми и делом Тряпичной куклы, мы сосредоточили все внимание на том обстоятельстве, что у каждого из наших преступников были все основания ненавидеть полицию, — объяснил Хоппус. — Одна бригада наших дознавателей разбирается с их финансами, вторая досконально изучает сведения в компьютерах и телефонах. Это все понятно. Проблема в том, что на этом дело и застопорилось. Мы не выявили экстремистских политических или религиозных взглядов, за исключением разве что Медины, ревностного католика и ярого сторонника Демократической партии, как и все мексиканские иммигранты. Кроме Баррелла, в насилии никто из них тоже раньше замечен не был. Насколько нам удалось узнать, эти люди никогда друг с другом не встречались, — закончил он.
— Но несмотря на это, в течение всего нескольких дней было совершено три преступления, наверняка координируемых из одного центра, — принялся размышлять вслух Руш, — прямо жуть берет.
Хоппус ничего не ответил, но бросил на Кертис недоуменный взгляд, будто спрашивая, зачем она привела сюда этого странного типа.
— Вы не могли бы предоставить мне копии их дел? — спросила Бакстер. Она решила не ставить его в известность о своем намерении послать запрашиваемые документы через океан сотруднику отдела по борьбе с финансовыми преступлениями, с формальной точки зрения не имеющему к данному делу никакого отношения.
— Разумеется, — ответил Хоппус немного лаконичнее, чем допускали рамки приличий, явно посчитав оскорблением предположение, что она может найти в бумагах нечто такое, что проглядела его команда.
Руш подошел ближе к доске и присмотрелся к трем небольшим фотографиям, прикрепленным над именами убийц. Баррелл смотрел на него с протокольного снимка, наверняка сделанного вскоре после ареста. На Таунсенде была футболка со знакомым логотипом.
— Таунсенд участвовал в программе «С улиц к успеху»? — спросил Руш.
— Да, — ответил Хоппус. Он обсуждал что-то с Кертис и Бакстер.
— А сейчас? — продолжал Руш.
— Он же мертв… — в замешательстве произнес Хоппус.
— Я имею в виду… на момент смерти. Он отказался от участия в ней или нет?
— Нет, не отказался, — ответил агент ФБР, не в силах скрыть раздражения.
— Хм-м, — протянул Руш и вновь уставился на доску.
Об этой программе он узнал, когда расследовал предыдущее дело. Данная инициатива сводилась к тому, чтобы вновь трудоустроить городских бездомных, число которых в последнее время росло угрожающими темпами, и дать им возможность самим себя обеспечивать. С такими людьми, от которых все отказались, проводили занятия, консультировали, на какое-то время обеспечивали крышей над головой, помогали приобрести профессиональные навыки и устраивали на работу. Само по себе предприятие замечательное, только вот в то, что доходяга на фотографии — сущий скелет, одна кожа да кости — вернется к нормальной жизни, верилось с большим трудом.
За свою жизнь Руш повидал много наркоманов и всегда мог безошибочно определить, когда человек больше ценит не жизнь, а дурь.
Он перевел взгляд на снимок Эдуардо Медины. В нижнем углу, там, где фотографию бесцеремонно обрезали, торчала чья-то голова. Выглядело так, будто Медина кого-то обнимает — со счастливым видом.
— И что теперь будет с его семьей? — спросил Руш, опять перебив Хоппуса.
— Чьей?
— Медины.
— С учетом того, что этот скот хладнокровно отправил на тот свет полицейского, я буду очень удивлен, если в самое ближайшее время власти не депортируют его сына и навсегда не запретят другим родственникам въезжать в нашу страну.
— Значит, он им испортил жизнь? — заключил Руш.
— Это еще мягко сказано, — сказал Хоппус, поворачиваясь обратно к Кертис.
— Но ведь до того, как совершить это убийство, он ради них очень старался, не так ли?
Хоппус дернулся от охватившего его раздражения и посмотрел на Руша.
— Думаю, да. Устраивал себе в отеле многочасовые смены и посылал семье деньги. Добивался разрешения на въезд в США дочери.
— Как по мне, так не похож он на злодея, — сказал Руш.
Непроницаемый Хоппус побагровел от гнева.
— О боже, — прошептала Кертис; ей было за него неловко.
— «Злодея»? — в ярости воскликнул Хоппус, полностью переключая внимание на агента ЦРУ, по-прежнему занятого фотографией. — Этот мерзавец привязал полицейского к капоту машины и врезался в стену!
— Вы меня неправильно поняли, — тактично ответил ему Руш, — я не утверждаю, что Медина не совершил страшного преступления. Просто у меня нет уверенности в том, что он был плохим человеком.
Когда коллеги Хоппуса увидели столь нехарактерную для их начальника вспышку ярости, в офисе стало непривычно тихо.
— Я согласна с Рушем, — пожала плечами Бакстер, не обращая внимания на разочарованный взгляд Кертис, — Медина — ваш лучший шанс разобраться в происходящем. При любых раскладах Баррелл был куском дерьма. Таунсенд опустился на самое дно и имел самые сомнительные связи. А вот Медина был примерным тружеником, старался помогать семье. Поэтому причину такой резкой перемены будет выявить гораздо легче.
— Я и говорю, — проворчал Руш.
— Ладно, убедили, — нехотя признал Хоппус, по-прежнему не выказывая особой радости от общения с кем-то из них.
— Агент Хоппус как раз хотел нам изложить еще одну линию расследования, — сказала Кертис Рушу, пытаясь устранить возникшие разногласия и привести всех к общему знаменателю.
Руш отлип от стены и присоединился к ним.
— Так вот, я говорил, что наши технические специалисты прошерстили в интернете запросы поисковых систем со словами «Кукла», «Тряпичная кукла», «Масс» и «Наживка». Причем сделали это до сегодняшней пресс-конференции, после которой подобных запросов стало в разы больше. Попутно они нашли сайты и форумы, участники которых уже желают примазаться к этой сомнительной славе.
— Полоумные ублюдки, — изрекла Бакстер.
— Не могу с вами не согласиться, — сказал Хоппус, — мы отслеживаем IP-адреса каждого, кто на них заходит, и потом мониторим их трафик на тот случай, если с ними попытается выйти на связь кто-нибудь действительно причастный к нашему делу.
— Как бы ужасно это ни звучало, — начала Кертис, — но в целом, на данный момент, мы ждем следующий труп, так?
— Если честно, я не думаю, что об этом следует сообщать публике, но… да, мы действительно блуждаем в потемках, — согласился Хоппус.
В этот момент к ним подошел агент из числа его подчиненных.
— Прошу прощения за вмешательство в ваш разговор, сэр. Там внизу специальный агент Леннокс, с ней несколько журналистов. Она просит старшего инспектора Бакстер спуститься к ним.
— Да пошли они к черту! — в сердцах воскликнула Эмили.