Перед этим он тупо смотрел на экран компьютера, не замечая ничего на свете.
— Пойдем в кабинет к Гатиссу, — добавил Марк, не в состоянии стереть с лица ухмылку.
Ожидая вполне заслуженной взбучки за вчерашнее, Эдмундс встал и пошел за коллегой через офис, надеясь, что наказание окажется не слишком суровым.
Но, едва переступив порог, увидел, что за столом напротив начальника сидит Томас. Значит, вчерашний звонок здесь ни при чем. Эдмундс тоже сел к столу и нервно посмотрел на друга.
Марк устроился на дальнем конце стола.
— Сожалею, господин Олкок, что мне пришлось вас сюда вызвать, — произнес Гатисс.
Босс Эдмундса был коренастый, совершенно лысый мужчина с маленькими злыми глазками.
— Ничего-ничего, все в порядке, — дружелюбно ответил Томас.
— Мое внимание привлекла некая ситуация, боюсь, это касается вас. Поэтому я подумал, что будет лучше, если вы придете сюда, чтобы раз и навсегда во всем разобраться.
Эдмундсу решительно все это не нравилось. Он всегда очень старательно подчищал все следы.
— Но давайте по порядку, — сказал Гатисс, — вы знакомы?
— Разумеется, — ответил Томас и улыбнулся Эдмундсу, — Алекс мой близкий друг, когда-то они работали вместе с моей… девушкой.
Томас и Эдмундс сконфуженно сморщились. Для описания Бакстер это слово вряд ли подходило. Марк внимательно наблюдал за происходящим, поглощая жадными глазами каждую деталь лавины, вот-вот готовой обрушиться на голову Эдмундса и навсегда изгнать несносного коллегу из его жизни.
— Теперь вы, Эдмундс. Полагаю, вы чувствуете себя неловко от того, что рядом с вами сидит «друг». Как по-вашему, господин Олкок причастен к какой-либо незаконной деятельности?
— Никоим образом.
Марк был до такой степени возбужден, что даже слегка взвизгнул.
— Любопытно. Ну хорошо, господин Олкок, полагаю, вы будете потрясены, узнав, что ваш друг в обход закона использовал имеющееся в отделе специализированное программное обеспечение для отслеживания движения средств по вашим счетам и банковским картам, — произнес Гатисс и вперил в Эдмундса яростный взгляд.
Марк гордо извлек на свет божий распечатку и положил ее на стол.
— Э-э-э… Если честно, то нет… — в замешательстве ответил Томас, — я сам его об этом попросил.
— Что? — не сдержался Марк.
— Боюсь, я вас не понял, — произнес Гатисс.
— Боже мой, я не прощу себя, если из-за этого у него будут неприятности, — сказал Томас, — видите ли, я люблю азартные игры, и в связи с этим у меня как-то вышла весьма неприятная история, после которой я и попросил Алекса приглядывать за моими финансами и предупреждать, если ему покажется, что я… вновь не удержусь. К сожалению, я себя хорошо знаю — сам себя контролировать я не могу. Он очень хороший друг.
— Четыре месяца и ни одной ставки! — гордо заявил Эдмундс и похлопал Томаса по спине, не в состоянии сдержать улыбки.
— Но это все равно незаконно! — рявкнул на него Марк.
— Вон отсюда! — приказал ему Гатисс, наконец потеряв терпение.
Делая вид, что чешет висок, Эдмундс незаметно показал выходящему из кабинета Марку средний палец.
— Значит, вы были в полной мере осведомлены о проверке ваших финансов, которую осуществлял Эдмундс? — спросил Гатисс Томаса.
— Совершенно верно.
— Понятно, — ответил босс и повернулся к Эдмундсу. — Однако Марк прав. Какими бы благими ни были намерения, которыми вы руководствовались, незаконное использование ресурсов отдела — это уголовно наказуемое деяние.
— Да, сэр, — согласился Эдмундс.
Гатисс мысленно рассмотрел имеющиеся в наличии варианты и тяжело вздохнул:
— Объявляю вам официальное предупреждение. И прошу вас, не подведите меня, чтобы я потом не жалел о своей снисходительности в этом вопросе.
— Не подведу, сэр.
Эдмундс проводил Томаса, и вместе они вышли из здания. Когда за ними закрылась дверь, оба расхохотались.
— Азартные игры, — фыркнул Эдмундс, — быстро ты сообразил.
— Ну не правду же им было говорить, верно? Что моя девушка имеет настолько серьезные проблемы с доверием, что даже готова бросить парня, если ей каждую неделю не класть на стол отчет о состоянии его финансов.
Хотя эта фраза прозвучала беспечно, Томасу явно было неприятно, что они встречались уже восемь месяцев, а Эмили до сих пор не научилась ему доверять.
Когда они с Томасом сблизились, Эдмундс оказался в весьма двусмысленном положении. Продолжать мониторить счета нового друга было бы предательством, но, с другой стороны, так он тайно помогал Томасу сохранить эти отношения. Отказать Эмили он тоже не мог — ей проще было расстаться с Томасом, чем вечно бояться, что он тоже причинит ей боль. В конечном итоге Алекс решил все выложить Томасу, который воспринял эту новость самым восхитительным образом и с пониманием отнесся к паранойе несчастной Бакстер. Поскольку скрывать ему было нечего, он дал Эдмундсу карт-бланш и дальше снабжать ее отчетами, здраво рассудив, что это лучше, чем потерять ее.
Для Эмили Томас был идеальным вариантом. Эдмундс прекрасно это видел. Придет время — и она сама это поймет.
— Давайте за той машиной!
Бакстер никогда в жизни так не волновалась, как в тот момент, когда бросила эти слова водителю, забравшись на заднее сиденье желтого нью-йоркского кэба.
На Федерал-плаза Ритчер с Истом расстались. Эмили надеялась, что последний поедет на метро, но скверная погода заставила его взять такси. Страшась упустить их самый перспективный след, она выбежала на проезжую часть и яростно замахала рукой проезжавшим мимо такси.
Как в какой-то игре, она пыталась не упустить из вида нужный желтый автомобиль, пока они тащились через Финансовый квартал. Они покатили по скоростной автостраде, и детектив, понимая, что теперь точно не упустит Иста, достала телефон. Она знала, что Руш с Кертис только и ждут, когда она им позвонит, чтобы тоже присоединиться к слежке.
Эмили выглянула в окно, пытаясь увидеть какой-нибудь дорожный указатель, и быстро отстучала эсэмэску:
Нажав кнопку «Отправить», она услышала по радио знакомый луизианский акцент: «И будут пожирать вас по кусочкам до тех пор, пока от вас ничего не останется», — втолковывал пастор Джерри Пилснер.
— Но… по моим сведениям, весьма скудным и почерпнутым, в основном, из фильмов ужасов, — пошутил ведущий в студии, — это происходит постепенно, так?
— Совершенно верно, в три этапа.
— Но ведь… так бывает только в кинострашилках! Неужели вы всерьез утверждаете, что то же самое происходит и с этими Куклами?
— Я абсолютно серьезен. Три этапа, и первый из них — Заражение дьяволом. В этот период враг человеческий находит себе жертву, исследует пределы ее чувствительности и… заявляет о своем присутствии. Второй — это Подавление, когда дьявол подчиняет себе всю жизнь жертвы и порабощает ее психологически, пытаясь посеять в ней сомнения в собственном душевном здоровье.
— А третий? — спросил ведущий.
— Одержимость — момент, когда воля человека, наконец, сломлена. Именно в этот момент жертва впускает дьявола в себя.
— Впускает?
— Не в общепринятом смысле этого слова, конечно же, — уточнил пастор, — но у человека всегда есть выбор и, решая сдаться, он открывает духу тьмы путь к своей душе.
Бакстер наклонилась к водителю и сказала:
— Вы не могли бы это выключить?
Глава 19
Понедельник, 14 декабря 2015 года,
12 часов 34 минуты дня
Когда Филлип Ист заплатил за поездку и вышел из машины у одного из восточных входов в Проспект-парк, Бакстер попросила водителя тоже остановиться. С минуту психиатр стоял на месте, тревожно вглядываясь в проезжавшие мимо автомобили и расположенный напротив парк. Обрадовавшись, что за ним никто не следит, он прошел немного назад и свернул к многоэтажному дому в стиле ар-деко.
Эмили тоже открыла дверцу такси и ступила на тротуар. Она подозревала, что шофер специально не мог так долго найти сдачу, прекрасно понимая, что ей проще расстаться с восемью с половиной долларами, чем упустить добычу. Уворачиваясь от проносившихся мимо автомобилей, она вслед за Истом двинулась к входу в здание.
В какой-то момент она испугалась, что тот ушел, но тут на первом этаже щелкнул замок. Ориентируясь по звуку, Эмили увидела, что Ист исчез в дверном проеме в конце коридора, из-за перегоревшей лампочки погруженного во мрак. Она прошла дальше и запомнила номер квартиры.
Потом вышла на улицу, перешла через дорогу и села на скамейке у входа в парк, откуда можно было наблюдать за домом, не привлекая к себе внимания. Приготовившись терпеть холод, она достала телефон и позвонила Рушу.
Четверть часа назад Кертис и Руш обещали быть через двенадцать минут. Бакстер топала по мокрой жиже ногами, чтобы согреться, но в первую очередь от нетерпения.
— С Рождеством! — радостно произнес проходивший мимо пожилой джентльмен, увидел на лице детектива хмурый взгляд и совершенно справедливо воспринял его как недвусмысленное пожелание катиться ко всем чертям.
Она опять принялась звонить Рушу, но тут у дома нелегально припарковался какой-то незнакомый автомобиль.
Бакстер вскочила.
— Пять минут, не больше! — извиняющимся тоном сказал в трубку Руш. — Бакстер?
Она слегка переместилась, чтобы лучше разглядеть происходящее. Из фургона вышел человек в капюшоне, открыл боковую дверь и вытащил из салона большой рюкзак.
— Бакстер?
— Возможно, у нас проблемы, — ответила она, перебегая дорогу. Мужчина уже заходил в здание. — Только что подъехал зеленый минивэн, водитель ведет себя подозрительно.
Она услышала, как Руш передает ее слова Кертис. Уже в следующую секунду из динамика донесся вой сирены. Бакстер двинулась по скользкой дорожке, ведущей к стеклянной двери, и хотела было толкнуть ее створку, но в этот момент увидела, что буквально в нескольких метрах от нее водитель фургона скрючился над своим рюкзаком. Эмили резко остановилась, поскользнулась, чуть не упала и прижалась спиной к кирпичной стене, чтобы он не мог ее увидеть.