— Я имею в виду сейчас. Она знает. Смотрит на нас с небес и…
— Заткнитесь, черт бы вас побрал!
— Сама заткнись, — пробормотал кто-то с переднего кресла.
— Даже не смейте притирать мне уши всем этим религиозным дерьмом. Я вам не наивный ребенок, у которого сдох хомяк, так что приберегите всю эту пургу про феечек с небес для кого-то другого, ясно?
— Хорошо, простите, — сказал Руш и поднял руки, признавая свою капитуляцию.
Но Эмили еще не закончила.
— Я не собираюсь сидеть здесь и слушать, как вы утешаете себя бредовыми историями о том, как Кертис улетела в какое-то изумительное место и в эту самую минуту благодарит нас, что мы дали ей истечь кровью на грязном полу. Она мертва! Ее больше нет! Сначала она мучилась от боли, потом ее не стало. Конец.
— Простите, что завел этот разговор, — ответил Руш, потрясенный злобой, которой была пропитана тирада Бакстер.
— Вы же умный человек, Руш. По роду занятий мы всю свою жизнь собираем доказательства и опираемся на неопровержимые факты, но это почему-то не мешает вам верить, что где-то наверху на облаке сидит некий старикан, такой добрый престарелый Винни-Пух, и ждет не дождется, когда мы к нему все явимся. Я… я просто этого не понимаю.
— Давайте больше не будем об этом, — сказал Руш. — Пожалуйста.
— Она умерла, понятно? — сказала Бакстер и только теперь осознала, что из ее глаз катятся слезы. — И теперь, благодаря нам, лежит где-то в морозилке, как кусок мяса. И если мне с этим жить всю оставшуюся жизнь, то и вы будете с этим жить, никуда не денетесь.
Она опять засунула в уши наушники и отвернулась к иллюминатору, все еще тяжело дыша после вспышки гнева. Все, что ей теперь оставалось, это наблюдать за своим отражением в темном стекле. Она видела, как ее лицо постепенно расслабляется и вместо ярости на нем проступает чувство вины.
Слишком упрямая, чтобы извиняться, она закрыла глаза и наконец уснула.
Когда самолет приземлился в Хитроу, Руш был любезен и мил, как всегда, от чего Бакстер стало только хуже. Она проигнорировала все его попытки завязать разговор и устремилась вперед, чтобы выйти раньше него. Ее чемодан выгрузили одним из первых. Она взяла его с ленты транспортера и покатила к выходу дожидаться Томаса.
Десять минут спустя Эмили услышала, что сзади подкатил другой чемодан, но сделала вид, что вглядывается в зону для встречающих, и не поворачивалась до тех пор, пока он не отъехал и не затих вдали. Скосив глаза, она увидела, что Руш направился к стоянке такси, опустила взор и с удивлением обнаружила, что на ее чемодане лежат перчатки и пестрая оранжевая шапочка.
— Я просто ужасный человек, — прошептала она, окинув их долгим, тоскливым взглядом.
Глава 23
Четверг, 17 декабря 2015 года,
9 часов 34 минуты утра
— Доброе утро, босс.
— Доброе утро.
— Добро пожаловать домой, шеф.
— Спасибо.
— Во дела! Она вернулась.
Через пять минут по прибытии в Нью-Скотленд-Ярд Бакстер с трудом продиралась сквозь град обрушившихся на нее приветствий, по большей части дружелюбных, желая побыстрее оказаться в святилище своего кабинета.
Утром Томас отвез ее домой, она по-быстрому приняла душ и переоделась. Потом они вместе позавтракали, поглядывая на прикорнувшего в углу Эхо, дувшегося на нее за то, что она на целую неделю оставила его в каком-то непонятном месте. Однако впервые за все время Эмили, вернувшись к Томасу, почувствовала себя дома…
Когда Бакстер ехала на работу, она до конца не осознавала не только который сейчас час, но и какой сегодня день.
Она быстро затворила дверь, закрыла глаза и глубоко вздохнула, прижавшись к тонкой деревянной перегородке на тот случай, если кому-то еще взбредет в голову с ней поздороваться.
— Доброе утро.
Эмили медленно открыла глаза и обнаружила, что за ее столом сидит Руш. Он выглядел возмутительно бодрым и радостным.
Раздался стук в дверь.
— Войдите! — позвала Бакстер. — А, привет, Джим.
Порог переступил пожилой усатый полицейский и бросил на Дамьена вопрошающий взгляд:
— Доброе утро. Я лишь забежал узнать, есть ли подвижки, — осторожно произнес он.
— Все в порядке, — заверила она, повернулась к агенту и объяснила, — Джиму поручено вести поиск детектива Коукса.
— Ну и как, — спросил Джим, даже не думая садиться, — вы видели Волка?
— Не-а.
— Хорошо, в таком случае зайду к вам через неделю, — сказал он и закрыл за собой дверь.
Эмили собралась с духом, чтобы встретить следующего посетителя, но никто не вошел.
— Я узурпировал ваше место, — сказал Руш, встал и пересел на дешевый пластиковый стул, — на половину десятого у меня назначена встреча с начальником Антитеррористического департамента МИ5. Надеюсь, это не поздно и к полудню мы сможем вернуться сюда, чтобы обсудить ситуацию с руководителем СО15[19].
— Отлично.
— Думаю, нам лучше поехать туда вместе, — осторожно добавил он.
— Да? — вздохнула Бакстер. — Хорошо, только я за рулем.
— Дышите. Дышите. Дышите…
Алкотестер дважды коротко пикнул, и молодой полицейский вынул трубку у Бакстер изо рта. Его коллега лежал на животе и выковыривал из-под «Ауди» то, что осталось от велосипеда. Хотя его хозяин, затянутый в лайкру, получил лишь несколько ссадин, врачи «скорой» его тщательно обследовали.
— Ну что, мы закончили? — обратилась Бакстер ко всем участникам происшествия.
Ей ответили уклончиво, и тогда она достала из кармана визитку, протянула ее разгневанному велосипедисту и направилась к машине. Руш без особого энтузиазма встал и забрался на пассажирское сиденье. Когда они подали назад, съехали с тротуара и покатили дальше по направлению к Миллбанк-роуд, под колесами хрустнуло еще несколько кусочков углеволокна.
— Бросьте это в бардачок, — попросила Бакстер, протянув коллеге пачку визитных карточек с логотипом столичной полиции.
Руш взял их, но вдруг замер.
— Вы знаете, что на них имя Ваниты? — спросил он.
Бакстер хмуро глянула на него с таким видом, будто он сморозил какую-то глупость.
Руш по-прежнему ждал от нее объяснения.
— Честно говоря, я исчерпала на свое имя лимит страховых случаев, — ответила она, — и одиннадцать раз попадала в аварии после того, как Транспортный департамент объявил мне последнее предупреждение. Если повезет, раздобуду где-нибудь визитки Финли Шоу… Как по-вашему, женщину могут звать Финли?
— Абсолютно точно нет, — ответил Руш.
— А я думаю, могут. Так и сделаю! — заверила его Бакстер. — Он на пенсии. Он не будет возражать.
У Руша, кажется, на этот счет все еще были сомнения.
Пять минут они ехали молча; за это время застрявшая в пробке машина продвинулась самое большее на полтора метра. Наконец, агент решил завести разговор и бросил вскользь:
— Ваш молодой человек, должно быть, рад, что вы вернулись.
— Наверное, — ответила Бакстер и, следуя принятому в обществе этикету, с эмоциональностью робота произнесла аналогичный комментарий, — вам, думаю, тоже было приятно вновь оказаться в кругу близких.
Руш вздохнул:
— Когда таксист, наконец, утомился демонстрировать мне достопримечательности Лондона, они уже ушли, кто на работу, кто в школу.
— Как жалко. Ну ничего, сегодня постараемся долго не задерживаться, чтобы вы могли пораньше вернуться домой и провести с ними время.
— Было бы неплохо, — улыбнулся он, — знаете, у меня никак не выходят из головы ваши слова о Кертис…
— Я не хочу об этом говорить! — заорала на него Бакстер — на нее вмиг вновь нахлынула вчерашняя волна необузданных эмоций.
Стало тихо.
— Но и молчать всю дорогу тоже не могу! — сердито добавила Эмили. — Давайте поговорим о чем-нибудь другом.
— Например?
— Не знаю. О чем хотите. Расскажите мне о вашей дочери.
— Вы любите детей? — спросил Руш.
— Нет.
— Я так и думал. Что вам сказать? У нее такие же рыжие волосы, как у ее матери. Она обожает петь, но упаси вас бог оказаться рядом, когда она поет.
Бакстер улыбнулась. То же самое о ней самой не раз говорил Волк. Арестовав как-то торговца наркотиками, набросившегося на него с ножом, он попросил ее петь задержанному серенады, а сам отправился принести что-нибудь поесть.
Эмили остановила машину, полностью блокировав движение на оживленном перекрестке.
— Еще она любит плавать, танцевать, по вечерам в субботу смотрит шоу «Фактор икс», — продолжал Руш, — а на день рождения просит только Барби, Барби… а потом опять Барби.
— В шестнадцать лет?
— В смысле — шестнадцать?
— Ваш друг, агент ФБР, сказал, что его дочь ровесница вашей, а той сейчас шестнадцать.
Руш, казалось, на мгновение смешался, но тут же засмеялся:
— Ничего себе. Оказывается, от вашего внимания ничто не может ускользнуть. Макфарлен мне не друг, и в тот момент я решил просто промолчать. Ей сейчас шесть… Впрочем, не сильно-то он и ошибся, — улыбнулся он.
Наконец Бакстер отъехала от перекрестка и миновала пешеходный переход.
— Как ее зовут?
Руш на мгновение замялся, но все же ответил:
— Элли… То есть Эллиот. Ее зовут Эллиот.
Начальник Антитеррористического департамента МИ5 Уайльд откинулся в кресле и переглянулся с коллегой. Бакстер говорила уже десять минут, Руш в это время лишь сидел и молча кивал.
Для столь значимого поста в руководстве спецслужб Уайльд выглядел на удивление молодо. Он лучился непоколебимой самоуверенностью.
— Старший инспектор, — перебил он Эмили, видя, что она даже не собирается останавливаться, — мы ценим вашу озабоченность…
— Но…
— …и понимаем, что вы пришли поделиться с нами своими соображениями. Наше ведомство уже в курсе вашего расследования, и над материалами по данному делу, присланными ФБР, работает команда лучших специалистов.
— Но я…
— Вам следует понять, — он не давал ей вставить даже слово, — что в Соединенных Штатах в целом и в городе Нью-Йорке в частности уже был объявлен «критический» уровень террористической угрозы, свидетельствующий о неизбежности надвигающегося нападения.