— Если мы не сможем быть уверены в присутствии Грина, — сказал Руш, — будем тянуть до последнего. А потом возьмем здание. Если его там не будет, мы до него доберемся, опрашивая сообщников.
— Маленький вопрос, — небрежно бросил Блейк с чашкой чая в руках, — что значит «заполучить кого-нибудь там»?
— Нам понадобится визуальное подтверждение, — ответил Руш, — его разыскивает ФБР. Каждый, кто хоть мельком видел газеты, знает его в лицо. Скорее всего, он постарается замаскироваться.
— Вероятно, но вы же не думаете, что кто-то из нас просто заявится туда, не имея ни малейшего представления о том, что произойдет, когда закроются двери, и как ни в чем не бывало усядется в компании сотни кровожадных психопатов?
В комнате повисла гробовая тишина.
Руш нерешительно посмотрел на Бакстер, мысленно соглашаясь, что в таком виде план действительно не внушает особого восторга.
Бакстер пожала плечами:
— У кого-то есть идея получше?
Сеанс шестой
Среда, 11 июня 2014 года,
11 часов 32 минуты утра
Сшитая на заказ белая рубашка комом упала на пол ванной комнаты — на египетском хлопке проступило пятно от горячего кофе. Лукас направился в спальню, выбрал в шкафу другую, встал перед зеркалом и принялся ее надевать.
Он вздохнул, увидев свое тело с отвисшим животом; на груди алела гневная отметина, оставленная обжигающим напитком. Он как можно быстрее застегнул пуговицы, заправил рубашку в брюки и поспешно вернулся в гостиную. Там сидел тощий господин лет шестидесяти пяти, печатая что-то на своем смартфоне.
— Прошу прощения, — сказал Лукас, поднял стул из лужицы на полу, поставил его чуть поодаль и сел, — в последнее время со мной такое часто бывает.
Гость внимательно на него посмотрел.
— С вами все в порядке, Лукас? — спросил он.
Они всегда общались только на профессиональные темы, но знали друг друга уже много лет.
— Все хорошо, — его ответ прозвучал не особо убедительно.
— Не поймите меня превратно… но у вас… несколько нездоровый вид. Скажите честно, для нашего нынешнего разговора нет особых причин?
— Никоим образом, — заверил его Лукас, — просто я уже давно собирался это сделать. Нужно было бы куда раньше этим заняться, когда… я хочу сказать, после того как…
Пожилой джентльмен благожелательно улыбнулся и кивнул:
— Я понял… На самом деле все на редкость просто. Если кратко: «Я отменяю все предыдущие написанные и высказанные мной завещания и завещательные распоряжения… Я назначаю юридическое бюро «Сэмюелз-Райт и сыновья» исполнителем моей воли… Все имущество, за вычетом долгов и расходов на нотариальное оформление и похороны, завещаю в благотворительных целях больнице “Грейт Ормонд Стрит”». Ну и так далее. Подпись: Лукас Теодор Китон. Вроде бы так?
Лукас на мгновение замер в нерешительности, затем, не в состоянии унять дрожь в руках, вытащил из кармана флешку, протянул ее гостю и сказал:
— И еще вот это.
Поверенный взял ее и с любопытством на нее посмотрел.
— На ней мое послание… Для любых заинтересованных лиц… когда придет время… — смущенно произнес Лукас. — Там все объясняется.
Нотариус кивнул и положил флешку в карман портфеля.
— Это очень чутко с вашей стороны, — сказал он Лукасу, — я не сомневаюсь, что им захочется услышать последнее обращение человека, завещавшего такую… поразительную сумму денег.
Он уже собрался уходить, но на минуту задержался и добавил:
— Вы хороший человек, Лукас. Немногие из тех, кто добился такого богатства и власти, оказавшись на недосягаемой для многих высоте, не стал рабом эго и прочей мерзости… Я просто хочу, чтобы вы это знали.
Когда Лукас приехал на прием к Алексею Грину, он обнаружил в его кабинете потрясающе красивую женщину. Грин говорил с ней вежливо, но при этом не обращал никакого внимания на подаваемые ею недвусмысленные сигналы:
— Я серьезно. На следующий же день после вашей лекции по применению поведенческой нейропсихологии в повседневной жизни я подала заявление об изменении темы моей диссертации.
— Благодарите поведенческую нейропсихологию. Я тут ни при чем, — пошутил Грин.
— Я понимаю, просить об этом было бы дерзостью, но даже час наедине с вами…
Дама восторженно взвизгнула, положила ему руку на плечо и засмеялась.
Стоя в дверях, Лукас с трепетом смотрел, как женщина млеет, одурманенная обаянием доктора.
— Давайте сделаем так… — начал Грин.
Секретарша закатила глаза.
— Давайте вы сейчас подойдете к Касси, и она на той неделе найдет нам время для совместного обеда?
— Вы серьезно?
— На следующей неделе вы едете в Нью-Йорк на то мероприятие, — бесцветным голосом отозвалась из-за своего стола Касси.
— Тогда через две недели… — пообещал Грин, обратил, наконец, внимание на маячившего в дверях пациента и воскликнул: — Лукас!
После чего легонько подтолкнул посетительницу в направлении выхода и пригласил его в кабинет.
— Понимаете, то, что вы злитесь на того… на тех, кто поступил так с вами и вашей семьей, вполне нормально, — мягко произнес Грин.
Солнце спряталось за облако, погрузив офис в полумрак. И стильный абажур, и огромные кресла, и массивный деревянный стол, обычно смотревшиеся так уютно, внезапно показались блеклыми и безжизненными. Даже сам психиатр, и тот превратился собственную мертвенно-бледную тень.
— Да, я злюсь, — сквозь стиснутые зубы сказал Лукас, — но не на них.
— Я вас не понимаю, — несколько резковато ответил Грин, но тут же смягчил тон, — предположим, что это я в тот день отправился со взрывчатым устройством в центр Лондона, имея единственной целью убить как можно больше людей. Что бы вы мне в этом случае сказали?
Лукас уставился в пустоту, размышляя над вопросом. Потом встал и принялся мерить шагами комнату — ему так легче думалось.
— Ничего. Я бы не сказал ровным счетом ничего. Изливать на исполнителя свой гнев не умней, чем изливать гнев на неодушевленный предмет… вроде пистолета… или ножа. Такие люди — не более чем инструменты, которым промыли мозги и сделали игрушкой в чужих руках. Марионетки, послушные куклы, служащие большей цели.
— Куклы? — спросил Грин со смесью интереса и скептицизма в голосе.
— Они ведут себя как дикие звери, выпущенные на свободу, — продолжал Лукас, — и инстинктивно тянутся к местам скопления добычи, в то время как мы… кучкуемся вместе, неосознанно выступая в роли наживки, надеясь, что нам повезет и умрет кто-то другой. А те, кто действительно дергает за ниточки, как и те, кому полагается нас защищать, играют нами, как фигурами на шахматной доске.
Эти слова, вероятно, задели какую-то струну в душе Грина, неподвижно уставившегося в окно.
— Прошу прощения за монолог. Просто… Когда я с вами говорю, мне становится легче, — признался Лукас.
— Что, простите? — спросил Грин, витая мыслями где-то далеко.
— Я спрашивал, не могли бы мы с вами видеться чаще? Может, устраивать не один, а два сеанса в неделю? — спросил Лукас, пытаясь скрыть охватившее его отчаяние. — Хотя через несколько дней, насколько я понимаю… вы уезжаете в Нью-Йорк.
— Верно, — улыбнулся Грин, все еще прокручивая в голове слова Лукаса.
— Вы там часто бываете?
— Пять-шесть раз в году. Так что не волнуйтесь, мне редко придется переносить наши сеансы, — заверил его Грин. — И да, если вы находите их полезными, мы можем видеться чаще. Но поскольку вы очень быстро идете вперед, я хотел предложить вам другой метод лечения… если угодно, новаторский подход. Как вы думаете, вы готовы к этому, Лукас?
— Готов.
Глава 28
Суббота, 19 декабря 2015 года,
2 часа 34 минуты дня
Входя в роль монтажника, специальный агент Чейз припарковал на стоянке минивэн, заняв сразу два места для инвалидов. Он протянул коллеге стремянку и вытащил из салона коробку с инструментами. Одетые в одинаковые рабочие комбинезоны, мужчины вошли в отель «Сикамор» и направились к стойке администратора, которую, словно плющ, обвивала мишура.
Шагая по вестибюлю, Чейз заметил первые, пока еще весьма скромные, признаки приготовлений к намеченному на следующий день тайному собранию:
Управляющий директор компании «Эквити ЮК» Джулиус Теллер о падении котировок ценных бумаг, о пропасти, на краю которой оказались финансовые рынки, и о том, что это значит для каждого из нас.
Чейз отдал должное врагу: зачем ставить армию свирепых охранников, чтобы сохранить тайну собрания, если людей можно отпугнуть финансовыми рынками и котировками ценных бумаг?
Дождавшись момента, когда оба администратора отвлеклись на какие-то дела, они, ориентируясь по стрелкам, направились по коридору в скромный конференц-зал. Там, к счастью, никого не было, лишь ряды потертых стульев перед чуть приподнятой трибуной. Пахло плесенью, очертания этого унылого помещения казались размытыми из-за выкрашенных в бежевый стен.
Если бы Джулиус Теллер действительно решил произнести скучнейшую речь о фондовом рынке, подумал Чейз, то лучшего места для этого было не найти.
Они закрыли за собой дверь и взялись за дело.
После неудачной встречи утром того же дня Леннокс недвусмысленно выразила свою позицию агенту, отправленному в британскую столицу: расследование, конечно же, привело их в Лондон, но дело по-прежнему ведет ФБР, и Алексея Грина разыскивали именно они. Она распорядилась наплевать на идиотский приказ Бакстер, запрещающий подходить к отелю на пушечный выстрел и устанавливать в зале камеры или микрофоны. Увидев Грина, Чейз со своими людьми должны будут броситься прямо на него, а Бакстер пусть хватает его разбегающихся в разные стороны приспешников.
Будучи опытным тайным агентом, Чейз признавал, что страхи Бакстер небезосновательны. Он на собственной шкуре убедился, что в подобных делах лучше перестраховаться. Поэтому, устанавливая первую камеру, они с коллегой действительно починили двойную дверь, заменив две петли. Они ни на минуту не выходили из образа и говорили только о текущей работе с аутентичным британским просторечием — на тот случай, если кто-то их услышит.