Мой принтер для ткани.
Картонная коробка с безделушками и джинсами. Дорогие туристические ловушки типа бухты Хейлинг были мечтой инвесторов в недвижимость. Избыток маленьких помещений, втиснутых в небоскребы, а затем оцененных в пять раз выше своей реальной стоимости. Чтобы не выбирать между едой и кровом, я спала в шкафу.
Это казалось мошенничеством, но мошенничеством казалось и то, что я устроилась работать у Нэша так, что он не знал об этом.
«Нищие не выбирают, Эмери».
Протиснувшись сквозь небольшую брешь в толпе, я столкнулась лицом к лицу с одним из старых друзей папы. Он стоял в углу, его седые волосы блестели, он разговаривал с еще более пожилой парой.
– Вы думали об инвестициях через новую компанию? Фондовый рынок постоянно меняется, но в «Мерсер и Мерсер» мы всегда предвосхищаем события.
«Да, через инсайдерский трейдинг».
Я притворилась, будто ковыряюсь в носу, когда гость уставился на меня.
Папа как-то раз сказал мне, что у Мерсеров есть шпионы в каждой крупной американской корпорации, а из инсайдерского трейдинга они создали целую науку. Тогда я отмахнулась от этих слов, но теперь, в помещении, полном людей, которые поступали хуже, чем мой отец, и ненавидели его только за то, что он попался, это казалось не самым большим преступлением.
Я проскользнула мимо Джонатана Мерсера, фальшиво улыбавшегося своей любовнице, цеплявшейся за его руку темно-коричневыми ногтями. Тугой корсет моего платья в пол мешал дышать. Я взяла в баре бутылку воды, игнорируя постоянное ощущение, будто на меня смотрят, списав это на паранойю. Это чувство часто преследовало меня покалыванием кожи, начиная с последнего семестра в Клифтоне, когда все поняли, кто я такая.
Я была не в восторге от платья, которое сама сшила из черной занавески, найденной на барахолке, потому что сшито оно было из материала, не пропускающего свет и, судя по всему, и воздух. Поэтому, чтобы справиться с жарой, приходилось каждые пятнадцать минут останавливаться и пить, выбирая между водой со льдом и коктейлем с амаретто, иначе ночь была бы невыносима.
Я прижалась спиной к холодильнику, как раз там, где вырез платья обнажал участок кожи. Разрез до бедра стал еще выше от неплотно прихваченного стежка, но он сделал свою работу. Для этого мероприятия я выглядела органично, что бесило Шантилью.
Я ей ничего не сделала, но она возненавидела меня еще с того момента, как неделю назад я переступила порог здания. Я наклонила голову так, что волосы закрыли лицо, и поправила самодельную маскарадную маску. Здесь было слишком много знакомых, чтобы рисковать.
Снаружи бушевала сильная гроза, но инвесторы так беззаботно смеялись и пили, словно за окном царил полный штиль. Тем временем Шантилья отправила другого стажера убедиться, что наш запасной план на случай, если шторм прорвется внутрь, готов. Ханна всю ночь заполняла кладовку рядом с бальным залом ведрами.
В поле моего зрения появилась пара туфель, и я подняла взгляд, чтобы увидеть их обладателя, похожего на Дэниела Хэнни. Римский нос, острый карий взгляд, модельная стрижка – до жути знакомые отголоски прошлого, которое я бы предпочла похоронить.
И все же по коже побежали мурашки.
Я попыталась и не смогла вспомнить, кто это.
Шантилья заметила меня с другого конца зала, когда он протянул мне руку.
– Брендон. Брендон Ву.
Он говорил без акцента Северной Каролины, который мне так нравился, его голос был лишен индивидуальности и проштампован лейблом «общеамериканский». Обычный. Скучный. Еще один ключ к разгадке головоломки, которую я так хотела сложить в своей голове.
Я готова была поклясться, что откуда-то знаю его. Еще один беглый взгляд на его черты не принес никаких результатов. Я ненавидела головоломки, которые не могла разгадать. Лучше мне было не обращать на него внимания, а переключиться на еду. Желание сбежать из отеля, подышать свежим после дождя воздухом сводило пальцы ног, заставляя зарываться ими глубже в мои конверсы.
Брендон держал руку протянутой, спокойно улыбаясь, пока я не сдалась и не протянула ему свою ладонь.
Притворяясь, будто не чувствую жара от пронзительного взгляда Шантильи, я добавила:
– Эмери.
Вместо того чтобы пожать мне руку, он поцеловал костяшки моих пальцев. Теплое дыхание дразнило кожу, пока он не опустил мою руку.
– Я знаю.
Он смотрел на меня взглядом кота, наслаждающегося страхом загнанной в угол мыши.
Никаких угрызений совести.
Никакого чувства вины.
Ненасытный, ожидающий, когда его жертва умрет.
«Нужно было сбежать», – ругала я себя.
Тем не менее ноги мои оставались прикованы к свежеуложенному полу из эбенового дерева. Я заставила себя поднять взгляд и изучить его черты.
Ни капли узнавания.
Ничего.
Лишь блеск в глазах, которого я не понимала и который мне не нравился.
Глава 11Эмери
– Мы знакомы? – наконец спросила я, проклиная собственную дрожь.
Он кивнул на бейдж с именем, приколотый к моей груди.
– Ваше имя написано на нем.
Я позволила себе выдохнуть, рассмеявшись собственной паранойе и наконец одарив его неким подобием улыбки.
– Как вам вечеринка?
Официант забрал мою пустую бутылку из-под воды, пока я рассматривала Брендона. Плечи расправлены, на лице – улыбка. Внешность, как у кинозвезды. Он выглядел непринужденно, хорошо подогнанный костюм облегал его широкую фигуру, словно рыцарские доспехи, и он стоял с таким видом, будто этот зал принадлежал ему.
Лишь его костюм, пошитый не каким-то известным кутюрье, выдавал, что он здесь чужой, что влекло за собой вопрос: какого черта он показался мне знакомым?
Брендон пожал плечами и обвел зал указательным пальцем.
– Мне не нравится.
Мне следовало бы обидеться. В конце концов, я помогала планировать маскарад: и не так, как раньше, раздавая поручения и без того перегруженному папиному персоналу, а как низкооплачиваемый организатор мероприятий.
Всю последнюю неделю я провела, бегая по бухте Хейлинг: перепроверяла заказы цветов, участвовала в репетициях оркестра, ездила на автобусе в другой торговый центр после того, как заметила в бутике, где Шантилья велела мне закупить салфетки цвета яичной скорлупы, свою бывшую соседку Матильду Астор.
Она заставила меня вернуть всю партию в сто восемь штук, и мне пришлось купить салфетки оригинального бренда после того, как она выругала меня за мою некомпетентность перед всеми моими коллегами.
Затем она решила, что цвет новой партии неподходящий, заставила вернуть их и снова купить прежние.
Какой бы тяжелой работа ни была, она все равно ложилась на мои похудевшие, костлявые плечи.
И я гордилась.
Искренне.
Хоть и была измотана и жаждала окончания всего этого.
– Мне тоже, – я взяла целую ложку севиче из гребешков в кокосовом креме у вежливо улыбнувшегося мне официанта.
Он видел, как немногим раньше Шантилья орала на меня за то, что я посадила команду дизайнеров слишком далеко от стола Нэша. Как бы то ни было, я обещала себе не смотреть на него весь вечер, только если мне не понадобится убедиться, что я нахожусь на противоположной от него стороне зала, достаточно далеко, чтобы нельзя было различить цвет его костюма.
Кроме Брендона, Нэш был единственным мужчиной без маски. Это не имело значения, я бы узнала его и так.
У него была эта сила присутствия. Когда ты оборачиваешься через плечо, чтобы убедиться, что там никого, а он – на другой стороне зала, но ощущение, будто он – рядом.
Даже сейчас требовались все мои силы, чтобы забыть о его присутствии.
– О? – Брендон потягивал свой напиток, что-то прозрачное. Воду, хотя все остальные восприняли открытый бар как приглашение напиться. Осознание этого заставило меня забеспокоиться. – Выглядите так, будто вы вполне вписываетесь в эту толпу.
– Я бывала на таких мероприятиях чаще, чем мне хотелось бы, – я пожала плечами, недовольная руслом, в которое повернул разговор, – но это не значит, что мне тут нравится.
Тем не менее мне хотелось сохранить свою работу. И неплохо было провести ночь не в столовой, а где-то еще. Обычно я ходила туда в ночные часы, когда там никого не было, но с погодой, непредсказуемой в это время года, там всегда было битком набито, люди искали убежища от нестерпимой жары и внезапных ливней.
– Вы инвестор? – Кажется, ответ его не сильно интересовал.
Я снова изучила его черты. Любопытство приковало мои ноги к полу, хотя инстинкты кричали, что пора бежать. Не раскрыть тайну Брендона было все равно что начать и не дочитать книгу. У меня никогда не хватало сил бросить.
– Нет. У них бейджи с золотой гравировкой. – Я не стала вдаваться в подробности, прихватив фруктовое пирожное с проплывающего мимо подноса. Моя миссия этим вечером состояла в том, чтобы съесть как можно больше и не ходить в столовую утром.
– Может, чья-то подруга? – Веселая усмешка тронула его губы. Он наблюдал, как я пытаюсь снять обертку.
«Дискомфорт.
Отсутствие комфорта – удобств или психологической стабильности».
Я не могла понять, откуда я его знаю, но я точно определила чувство, которое вызывало его присутствие. Несмотря на всю мою браваду, это заставило меня задуматься. В последний раз я чувствовала подобное в ночь, когда Ангус Бедфорд покончил с собой.
– Я тут работаю. – У официантов и дизайнеров были одинаковые серебристые бейджи с выгравированными на них именами. Я невольно коснулась своего.
– Почему у меня такое чувство, будто вы не так увлечены разговором, как я? – Он не казался обиженным, но мне хватило порядочности притвориться оскорбленной.
Я засунула пирожное в рот так изящно, как только могла, и послала ему извиняющуюся улыбку.
– Прошу прощения, я не ела весь день.
– Вам не за что извиняться. – Он схватил клубнику в шоколаде и протянул ее мне. Я подумала, не вернуть ли ее официанту, но уступила голоду. – На самом деле я подошел потому, что вы кажетесь очень знакомой. Я вас знаю?