ак, будто ничто в мире меня не заботило. Я загрузил приложение «Истриджского сообщества», открыл его и залогинился.
Брендон Ву вошел. Я не потрудился взглянуть на него, читая сообщения Дурги и отметив, что вчера она легла так же поздно, как и я.
Дурга: Знаешь, какая смерть была бы ужасна? В комнате, полной незнакомцев.
Дурга: Или еще хуже – в комнате, полной людей, которых ты ненавидишь.
– Делайла Лоуэлл. – Делайла рядом протянула Брендону руку, тогда как я быстро набирал сообщение Дурге.
Я проигнорировал «смертельную» часть ее сообщения. Не то чтобы я избегал смерти, но предпочитал не думать о ней. После смерти папы мама ввела негласное табу на эту тему, и у меня не было возражений.
Если бы я начал задумываться над этим, то утонул бы в том, что я хотел, мог и должен был сделать в своей жизни. Смерть была надоевшей любовницей, которую держат от себя подальше, пока не забудут о ней, разобравшись тем самым с проблемой.
Не самое разумное решение, но мне никогда не нравились правильные поступки, и даже Мишель Обаму нельзя было бы назвать абсолютно безгрешной.
Бенкинерсофобия: Ты никогда не казалась мне человеком, который ненавидит людей.
Брендон шагнул ближе, но я все равно не поднял взгляда.
– Брендон Ву, Комиссия по ценным бумагам и биржам.
Дурга: А какие люди ненавидят людей?
Я раздумывал мгновение, но ответ был очевиден.
Бенкинерсофобия: Я.
Локоть Делайлы впился в мое плечо, и я подождал пятнадцать секунд, чтобы взбесить ее, прежде чем сунуть телефон во внутренний карман пиджака и одарить своим вниманием мальчика на побегушках у Комиссии.
– Зачем вы здесь, Брендон?
Дерзкая линия его губ заставила меня задуматься, не оставил ли я следов и улик. Не оставил. Фика выбешивал меня, но я не солгал Делайле, когда сказал, что годы работы коррумпированным полицейским научили его прятать следы преступлений.
Брендон окинул взглядом вид на океан, задержался на Делайле, прежде чем обратиться ко мне.
– Я бы хотел задать вам несколько вопросов, если вы не возражаете.
– Риторические вопросы – пустая трата моего времени. – Я откинулся на спинку кресла и сложил пальцы церковной колокольней. Наверное, это было единственным, что хоть как-то сближало меня с церковью, поскольку я был уверен, что сгорю заживо, стоит мне переступить порог церкви. – Переходите к делу.
Делайла устроила шоу, проверяя время на своих тысячедолларовых часах, другой рукой впившись мне в плоть.
– У нас всего несколько свободных минут, мистер Ву.
Брендон сосредоточился на мне, его улыбка уместнее смотрелась бы в музее восковых фигур.
– Ваш адвокат присутствует на всех встречах?
Локоть Делайлы глубже вонзился в мое плечо, когда я сказал:
– Уверен, вы к такому не привыкли, но у меня нет привычки выплачивать людям зарплату из благотворительности.
– Благотворительность. Вы много занимаетесь ею. – Брендон поднимал палец с каждым перечисленным пунктом. – «Истридж фонд». Приложение «Объединенный Истридж». «Здоровье для всех». «Столовые Юга». Я могу продолжить.
Не самая секретная информация. Интернет-тролли все время обвиняли меня в том, что я занимаюсь благотворительностью для самопиара. Они ошибались, мне плевать было на пиар, но у меня был скрытый мотив, и такие разговоры всегда поднимали мне настроение.
– Я впечатлен. Выглядит так, будто вы умеете пользоваться интернетом. – Я выгнул бровь, приглашая Брендона обвинить меня в чем-нибудь. – В этом есть какой-то смысл или вам просто нравится тратить мое время?
Он пришел сюда с надеждой напугать меня. Может быть, заставить меня допустить ошибку. Я читал это на его лице, в приопущенных уголках губ и прищуренных глазах. Он мог продолжать, чтобы в итоге жестоко разочароваться. Мне было все равно.
Шпилька Ди нашла мою голень и пнула. Сильно. Я и глазом не моргнул, но по ноге побежала кровь. Я чувствовал, как она стекает по голени и пачкает костюм.
– Простите. Перейду к делу. – Он взглянул на крысу, прежде чем подойти ближе. – Мистер Прескотт, вы знаете, что такое инсайдерская торговля?
Роско подошел к Брендону и обнюхал его ногу. Я представил, как он мочится на ботинки этого ублюдка. На секунду мне показалось, что он, наконец-то, оправдал свою цену в четыре тысячи долларов. Но предатель свернулся у ноги и лег.
Гребаная крыса.
– Даже трехлетки из Старого Гринвича знают, что такое инсайдерская торговля. – Я запустил свой ноут и начал просматривать письма, которые прислали мне мои люди из Сингапура. – И збавьте меня от драматизма и переходите уже к сути, вместо того чтобы нагнетать.
Когда я поднял взгляд, лицо Брендона оставалось застывшим на секунду дольше необходимого, его уверенность в себе соскользнула, словно стаявший лед, прежде чем он вновь взял себя в руки.
– Отлично. Позвольте изложить вам суть.
Он уперся ладонями в мой стол, как будто этот жест мог напугать меня. Перегнувшись через стол, он склонялся до тех пор, пока не коснулся грудью моего ноута.
Я отвечал на письмо, пока он продолжал:
– Вы родились в бедной семье, но за последние четыре года сколотили изрядное состояние, особенно – после падения «Уинтроп Текстиль». Крупную выгоду от краха компании получили два лица. И вы – о дно из них.
Он обвел рукой пентхаус, который, несмотря на скудную обстановку, пока дизайнеры не закончат свою работу, мог похвастаться видом на океан, стоивший мне десятки миллионов долларов.
– Прежде чем я обвиню вас в чем бы то ни было и прежде чем вы начнете отрицать что бы то ни было, – выпалил он, – прошлой ночью я видел тут Эмери Уинтроп с бейджем, приколотым к ее платью, работавшую в вашем штате. Слишком много ниточек связывает вас с «Уинтроп Текстиль», чтобы это было совпадением. Я хорошо знаю свою работу, и если тут есть что найти, я это найду. Вы можете сэкономить время нам обоим и поговорить со мной сейчас. Мы можем договориться.
Я нажал клавишу «Отправить» и взглянул на него как раз вовремя, чтобы увидеть его самодовольную улыбку. Щеголяя своим костюмом от «Сакс оф 5» и бровями, настолько аккуратными, что он, должно быть, укладывал их воском, он больше походил на мошенника, нежели на члена Комиссии.
Он знал слишком много, чтобы я мог не обращать на него внимания, но я стоял по колено в том дерьме, которое сам же и помог создать, чтобы сваливать вину на кого-то еще. Во всяком случае, этот самый момент стал результатом последних семи лет.
Он казался таким же неотвратимым, как налоги.
Я склонил голову набок, потратив время на то, чтобы посмотреть на него свысока, игнорируя тот факт, что он стоял, а я – сидел.
– Это когда-нибудь срабатывает?
– Чаще, чем вы думаете.
Делайла шагнула вперед воплощением спокойствия. Она напомнила мне директора, которого втайне боялись и родители, и ученики. Взгляд, который читал вас как раскрытую книгу и оставался равнодушным.
– Агент Ву, я думаю, что вам лучше уйти прямо сейчас. У нас строгий график, которого мы должны придерживаться, и если вы хотите продолжить разговор, вы можете связаться со мной и только со мной.
Брендон перевел взгляд с меня на Делайлу, прежде чем выпрямился и кивнул.
– Подумайте о моем предложении, мистер Прескотт. – Он бросил визитку на стол. – Сделка может быть не таким уж плохим вариантом.
Закрыв дверь за Брендоном, Делайла повернулась ко мне, на ее виске вздулась жилка. Когда-то я назвал ее «Делайла-младшая».
– Что из «ничего» «не» «говори» тебе непонятно?
– Слова «ничего», «не» и «говори».
– Нэш, это серьезно. Действительно?
С моей точки зрения, инсайдерская торговля стояла на самой нижней ступени в списке всех моих преступлений. Я всегда знал, что не смогу скрыть, что я заработал, торгуя акциями «Уинтроп Текстиль», но обвинение в инсайдерской торговле было труднодоказуемым, а я постарался, заметая следы.
Чего я не знал, так это того, что кто-то еще получил выгоду от падения «Уинтроп Текстиль».
Я выдвинул ящик стола и провел костяшками пальцев по обугленной коже, которая везде путешествовала со мной.
– Найди мне детектива.
При виде обугленной кожи Делайла сморщила нос, но ничего не сказала. Ее голая безволосая крыса лапала ее за ноги, просясь на руки.
– А что насчет Фики?
– Фики нет. – Увидев ужас в ее взгляде, я закатил глаза. – Расслабься. «Нет» – значит «в увольнении». Ублюдок все еще жив и здоров.
– Боже, Нэш.
– Давай не будем его в это втягивать. Он никогда не был особым моим фанатом.
Она проигнорировала меня.
– Никогда не говори «его нет» о том, кто болен раком. К тому же я тебе не секретарь. Сам ищи себе детектива.
Я бы отнесся к этим словам более серьезно, если бы она не взяла Роско на руки и не погладила прядь волос на его теле.
– Снова это дерьмо?
– Я заслуживаю надбавки.
– Сделано.
– Но она мне не нужна.
И это правда.
Ее муж происходил из старой аристократии. Следующие десять поколений ее семьи могли не работать и при этом проспонсировать десять франшиз уровня «Звездных войн».
– Что тебе нужно, Ди? – Я изогнул бровь, уделив ей все свое внимание.
– С чего ты решил, будто мне что-то нужно?
– Никто ничего не делает по доброте душевной.
– Ты делаешь. – Она так считала. – Ты капризный мудак, но ты ночи не спишь, кормя людей в своих толовых, в какой бы город мы ни приехали, ты заботишься о своей семье, ты жертвуешь на благотворительность чертову прорву своих доходов, и ты никогда не пройдешь мимо нуждающегося, не оказав дорогостоящей помощи.
По ее словам, я являлся святым, которого сделал из меня Истридж. Реальность имела с этим мало общего. Слово «искупление», вытатуированное на предплечье у локтя, напоминало мне об этом всякий раз, когда я раздевался и смотрел на себя в зеркало.
Я проигнорировал ее речь о канонизации святого Нэша Прескотта и перешел к делу.
– Мне нужен кто-то, не связанный с компанией. Не следователь твоего юридического отдела. Независимый детектив, не боящийся замарать руки.