Длинные струи спермы брызнули мне на лицо и грудь, и я кончила одновременно с ним, выкрикивая его имя так, будто оно принадлежало мне.
– Нэш! – Я кричала это так, будто мне снился кошмар.
Когда я открыла глаза, то обнаружила себя лежащей в гардеробной. Темно. Пусто. Я тяжело дышала. Никакого Нэша, только новое пятно на изодранных простынях между ног.
Голод поднял ураган в моем животе. Головокружение замутило взгляд, пока я пыталась заставить себя снова заснуть.
«Еще два часа до собрания. Ты можешь, Эм».
Еще два часа без еды. Может быть, на собрании подадут завтрак.
Мой план был в том, чтобы съесть крекеры, которые я украла на вечеринке, но Нэш забрал их вместе с моим кошельком. Иронично, учитывая то, что Нэш был человеком, который кормил меня, когда мать отказывалась давать мне деньги на обед.
– И вот так спаситель становится злодеем, – прошептала я в темноту комнаты.
Полароидный снимок звездного неба в моем бумажнике был единственной вещью, что напоминала мне об отце и заставляла думать о нем без ненависти.
Золотой тигр с обратной стороны должен был символизировать меня.
Воин.
Тот, кто выживет.
Боец, который никогда не сдается.
Но после множественных угроз, поступивших после «Уинтропского скандала», я злыми, жирными буквами написала внизу: «оседлай меня» – как напоминание о том, что тигр не был воином.
Тигр был оседлан.
Дионисом.
Дургой.
Дионис и Дурга были богами.
Они были воинами.
А тигр? Всего лишь прославленная домашняя зверушка.
Фотки Рида и открытка Тедди Григера служили незапятнанными воспоминаниями о моем детстве. Снятый на полароид ряд размытых чернил и пикселей. Моменты, ценности которых я не понимала, пока они не стали блеклыми воспоминаниями.
В те дни, когда я чувствовала себя жалкой, я смотрела на эти фото и напоминала себе, что я, может, и просто человек, но во мне тысячи воспоминаний, миллион чувств и бесконечная любовь.
Я была неизмерима.
А теперь поместье Уинтропов принадлежало кому-то другому, а это значило, что кто-то владел всеми моими воспоминаниями.
И Нэш украл единственные, которые у меня еще оставались.
Я не знала, кто был хуже.
Безликие монстры или монстр, которого я знала.
В самый разгар влажного сна с участием извращенного гибрида Нэша и Бена, я проснулась во второй раз от мучительного похмелья и письма мамы, на которое я ответила, – второе знамение Апокалипсиса.
Я маялась без дела, стряхивая ворсинки с одеяла, отыскивая уникальные слова в приложении словаря, складывая рубашки в свою потертую картонную коробку, заново вспоминая, как застряла в лифте с Нэшем, и зашивая дыру, появившуюся на сгибе моего конверса.
Все что угодно, лишь бы отложить чтение.
Я сдалась через двадцать минут и открыла приложение электронной почты, уже зная, что мне будет противно все, что она скажет. Мне всегда было противно.
Кому: emeryrhodes@cliftonuniversity.edu
От: virginia@eastridgejuniorsociety.com
Тема: Потрясающие новости
Эмери,
Пишу тебе, чтобы попросить поприсутствовать на позднем завтраке в честь Четвертого июля. У меня есть радостные новости, которыми я могу поделиться, и я хотела бы сделать это лично. Загородный клуб зарезервировал для нас столик. Я ожидаю тебя ровно в полдень. Не опаздывай. Я не позволю тебе снова опозорить меня.
Я понимаю, что ты испытываешь отвращение к Истриджу, что мне в тебе никогда не нравилось. Пора тебе пересилить себя и подумать о других. Твой дядя Бальтазар ужасно хочет повидаться с тобой. Он часто спрашивает о тебе.
Женщины в клубе шепчутся по поводу твоего отсутствия. Ты выставляешь меня ужасной матерью. А мы обе знаем, что это не так. Ты стала пятном на моей репутации. Ты можешь загладить свою вину, явившись вовремя, одетая соответственно… и ради бога, сделай что-нибудь со своими волосами.
Я могу попросить Даринду прислать тебе щетку, если есть такая необходимость, или ты можешь просто смириться с мыслью, что бедность отвратительна, и окунуться в свой трастовый фонд. Я разрешу тебе это, если ты выполнишь мои условия. Вернись домой, найди подходящего мужа и прекрати позорить меня. Если же ты решишь оставаться эгоисткой, вспомни, что я знаю все твои тайны, Эмери Родес. Если не явишься четвертого числа, у меня будут все основания предать огласке твое новое имя. С нетерпением жду встречи с тобой.
С любовью,
Вирджиния, председатель «Общества молодежи Истриджа»
Почему все, что исходило от матери, заставляло меня чувствовать себя так, словно меня бросили в джунглях на произвол судьбы, вооруженную лишь дизайнерской сумочкой и шестидюймовыми шпильками?
Я пожевала нижнюю губу, представляя себе, будто это еда. Может, желудок поймет намек и переварит меня всю. Мои пальцы зависли над клавиатурой, не зная, как ответить.
Угроза.
Я не думала, что она прикончит меня, но Вирджиния Родес не бросала слова на ветер. Если ее смущали моя бедность и растрепанные волосы, она предпочла бы, чтобы «Истриджская мельница слухов» трепала мое новое имя и внешность, но продолжала бы настаивать на своем.
Кому: virginia@eastridgejuniorsociety.com
От: emeryrhodes@cliftonuniversity.edu
Тема: В следующий раз, когда решишь трахнуть меня в задницу, используй, пожалуйста, лубрикант…
Моя дорогая, любимая мама,
Извини за опечатки, так больно, что трудно смотреть. В следующий раз, когда решишь трахнуть меня в задницу, подумай о смазке. Прикрепляю свой виш-ист с «Амазона». Там ты найдешь мою любимую марку обезболивающего лубриканта.
Пожалуйста, сохрани свою щетку и отправь мне ее, если возникнет такая необходимость.
Спасибо за приглашение на поздний завтрак. Я планировала остаться дома и учить текст песни Бейонсе «Лимонад», чтобы в следующий раз, когда она заиграет, я смогла впечатлить своих новых коллег.
Тем не менее, поскольку ты всегда была главным примером в моей жизни, я решила отложить свои планы и провести Четвертое июля в загородном клубе с тобой и всеми лучшими патриотами Истриджа.
(Я слышала, будто семья Мерсеров умудрилась заплатить ноль налогов со своего пятидесятимиллионного дохода в прошлом году. Это живая американская мечта, стремлюсь быть как они.)
Прошу, заверь женщин загородного клуба в том, что я буду. Мы не хотим, чтобы ты выглядела ужасной матерью. На мне будет мой черный сарафан с увядающими розами. Помнишь его?
Я надевала его на пасхальную мессу. Ты оттащила меня в сторону и сказала мне перед всеми моими одноклассниками, что в таком платье я не нужна даже дьяволу. Какие у нас очаровательные общие воспоминания. Я люблю погружаться в них. А ты?
Кстати о воспоминаниях, я обожаю нашу семейную поездку в Голливуд, откуда ты вернулась с двумя порциями ботокса в губах и новой задницей, которую ты, по твоим клятвенным заверениям, получила благодаря нескольким часам в тренажерном зале. Я считаю благоразумным напомнить тебе, что я тоже знаю очень много твоих тайн… включая шрам от подтяжки живота, который ты успешно выдала домохозяйкам Истриджа за шрам от кесарева сечения.
Обнимаю и целую много раз…
Твоя любимая дочь,
Эмери
Демоническое отродье
Послано из матки Вирджинии
Даринда, секретарь моей матери, просматривала ее почту. Милая, вечно цепляющаяся за свой жемчуг любительница тыквенных хлопьев с пряностями, одержимая «Прада», богобоязненная неисправимая сплетница Даринда. Рот у нее, как у бегемота – никогда не закрывался. Постоянно разбалтывал секреты. Вечно распространял слухи.
Хотела бы я увидеть, как моя мать будет объяснять всем это письмо.
Несколько минут спустя на телефон пришло сообщение от матери. Настоящее сообщение, и теперь я знала, Апокалипсис наступил. Вирджиния Уинтроп не общалась эсэмэсками. Она посылала письма, бумажные и электронные, разговаривала по телефону, но никогда не слала текстовых сообщений. Текстовые сообщения она оставила миллениалам и поколению, глотавшему стиральные капсулы.
Мама: Эмери, я воспитывала тебя, чтобы ты вела себя как дама, а не дикое животное. Я ожидаю, что ты будешь относиться ко мне с уважением и достоинством, которого я заслуживаю как женщина, которая вырастила тебя. Даринда свяжется с тобой по поводу деталей завтрака. Целую.
Она тут же добавила:
Мама: О, и дорогая, ты уже достаточно взрослая, и обращение «мама» звучит глупо. Вирджиния – достаточно.
Видите?
Апокалипсис.
Рид позвонил раньше, чем я успела зациклиться на том факте, что моя мама хочет, чтобы я обращалась к ней по имени. Я спала в гардеробной шесть на восемь футов, мой босс ничего не сказала мне о сегодняшнем собрании, и я застряла в лифте с Нэшем Прескоттом, который разорвал на части мой клатч и украл мой кошелек, еду и достоинство.
– Мне нужна твоя помощь, – это были первые слова, слетевшие с губ Рида, едва я ответила на звонок. Я перевернулась на живот и потеребила расползающиеся на части простыни. Точная метафора моей жизни. Вес тела, давящий на живот, приглушил чувство голодной пустоты, желудок заурчал.
Я вновь подумала о своем трастовом фонде, напомнив себе, что это кровавые деньги.
– Что тебе нужно? – спросила я низким, хриплым голосом, зная, что не могу рассчитывать на что-то иное после того утра, которое у меня было.
Третий признак Апокалипсиса, без сомнений.
– Почему ты шепчешь?
Потому что не знаю, остался ли кто-то посторонний в здании, в котором я лежу сейчас на животе. Конечно же, я этого не сказала.
– Мои соседи только что закончили утренний секс, и я боюсь, если они услышат меня, то пригласят присоединиться на новый заход, – ложь сорвалась с языка настолько легко, что в этот момент я почувствовала себя членом семьи Уинтроп.
– Снова? Как в прошлый раз, когда ты к ним присоединилась?
– Снова, как в прошлый раз, когда они приглашали меня и я сказала нет.