Я представила себе своих воображаемых соседей, тонкую, как рельс, рок-звезду с двухдюймовой козлиной бородкой и рыжеволосую модель с внушительными формами, которой он не мог насытиться. Харлан Фелт и Альва Грейс, если вдруг Рид спросит.
Он не спросил.
– Клянусь, с тобой приключаются престранные вещи.
Возможно, потому, что половину я придумываю, лишь бы ты не беспокоился обо мне.
– Такова жизнь. – Я пыталась подавить внезапный приступ тоски по дому, когда Рид рассмеялся. Откашлявшись, я спросила: – Так что тебе нужно?
– Идеи. – Трубку заполнило его прерывистое дыхание. – Я хочу сделать предложение Бэзил.
Я переключила звонок на видео, чтобы видеть его лицо, когда спросила:
– Ты уверен?
Чего мне действительно хотелось, так это закричать: «Какого хрена!» и принудительно поместить его в психушку.
Он провел рукой по лицу и вцепился себе в волосы, прежде чем посмотреть на меня. В слабом освещении его волосы казались темнее. Он лежал в постели, шелковые пряди разметались. На секунду он показался похожим на Нэша.
В животе запорхали глупые бабочки, а пальцы зависли над красной кнопкой, едва не нажав «отбой» прежде, чем Рид спросил:
– Уверен ли я в том, что хочу сделать предложение, или в том, что хочу поддержки и идей от моего лучшего друга?
Понятно.
– Ну, Бэзил любит широкие жесты, – широченные, нелепые, показные жесты, – может быть, отвезти ее в «Гамильтон», и пусть актеры вплетут твое предложение в пьесу? В какой-нибудь местной постановке – сомневаюсь, что Бродвей станет заниматься подобным.
Может быть, в пьесу «Злая». Уверена, Бэзил узнает себя в Злой Ведьме Запада.
– «Гамильтон» не подойдет. Отец Бэзил считает, что там пропагандируют ублюдский взгляд на американскую историю и слишком много внимания уделяют расовому разнообразию.
И в эту семью ты хочешь войти?
Я прикусила язык так, что почувствовала привкус железа, переключила телефон с видеозвонка на голос, чтобы разговаривать с Ридом, не беспокоясь о том, что он узнает о моей жизни в гардеробной, словно я гламурная версия Гарри Поттера. Только я была магглом, и моя жизнь не могла стать хуже.
– Как насчет вертолета… Рид перебил меня.
– Никаких вертолетов. Бэзил откажется сесть в любой, который не сделан в компании ее папы, а ты знаешь, он меня ненавидит.
Забыв о причине, по которой я разговаривала шепотом, я уткнулась лицом в свою самодельную подушку из рубашек и закричала.
– Что это было? – спросил Рид.
– Думаю, Альва Грейс только что кричала в подушку.
– Это твоя соседка?
– Ага.
– Наверное, у них там секс.
– Ага.
– Еще идеи есть?
– Ничего такого, что пришло бы на ум. Я подумаю об этом, – пообещала я и отключилась.
Рид и Бэзил. Женаты. Я уже не любила Рида так, как раньше, но я все еще считала, что он мог сделать лучший выбор. Например, эскорт-девица Нэша, по крайней мере, была готова работать, чтобы получать деньги.
Я закусила нижнюю губу, желая насытиться ложью и несбывшимися мечтами.
Так я никогда больше не буду голодать.
Четвертый признак наступления Апокалипсиса пришел ровно в восемь утра, когда я пробиралась на пятый этаж в наш импровизированный офис. Шантилья сидела на диване и смотрела «Титаник».
Она поставила на паузу сцену, в которой Роуз делает вид, что на обломке, на котором она лежит, больше нет места, и Джек умирает. Когда Шантилья обернулась и увидела, что это я, она молча включила фильм.
Если я и удивила ее, она ничем этого не показала. Может быть, она не специально исключила меня из рассылки. И, может быть, та жирная птица, что, словно пьяная, летела за окном, на самом деле была свиньей с крыльями. Вероятность почти одинаковая.
Шантилья проигнорировала мое существование и продолжила просмотр, слеза скатилась по ее щеке, когда Роуз эгоистично убила мужчину, которого якобы любила.
– Трогает каждый раз, – прошептала Шантилья сама себе без тени сарказма в голосе.
Убийство?
– Эм… окей, – протянула я, невольно задаваясь вопросом, где все. Ида Мей сказала мне «в восемь ровно». – Где все?
– Собрание перенесли на час. Это было не мое решение. – Она стерла тушь, проложившую дорожку вниз по щеке. – Черт, мне надо привести себя в порядок, – сказала она мне, как будто меня это заботило.
Я вынула свой телефон, набрала сообщение Бену и стала ждать, пока подойдут остальные. Я подумала, не сказать ли ему, что видела эротический сон с его участием, но решила поговорить о чем-нибудь другом, особенно учитывая тот факт, что я представляла его Нэшем.
Дурга: Ты бы выстрелил в руку лучшему другу за пять миллионов долларов?
Хороший вопрос.
Роуз пожертвовала Джеком, а Рид только что занял довольно высокую позицию в списке моих разочарований. Жениться? На Бэзил Беркшир? Девчонке, которая насовала в мой шкафчик «Тампакса» в тот день, когда у меня впервые случилась протечка прямо посреди урока физкультуры.
К счастью, я испачкала только спортивный костюм. Я также окунула тампоны в водицу, подкрашенную красным пищевым красителем, и оставила их в ее шкафчике, потому что «быть выше» не значилось в моем словаре и моя мелочность, на мой взгляд, оставалась на приемлемом уровне.
Рид как-то сказал мне, что я на девяносто девять процентов состою из мелочности и на один – из макарон с чеддером, но он все равно меня любит. Я тогда поцеловала его в щеку и назвала его своим лучшим другом.
Бенкинерсофобия: У меня нет лучшего друга.
Естественно.
Бен был похож на дикобраза в жару, он кололся всюду с ненасытностью, которую я лично приберегала для ненависти к людям. Однажды он сказал мне, что наша дружба – не что иное, как чудо. Я восприняла это как комплимент, но не была уверена, что это был он.
Дурга: Я удивлена этим фактом так же, как чирлидерша, за которой гонится мужчина с мачете на пятой минуте третьесортного фильма.
Он не отвечал какое-то время, так что я сидела на диване, сунув руки в карманы черного, застегнутого до подбородка худи и взгромоздив ноги на кофейный столик. Поскольку мне было скучно и нравилось отвечать жестокостью на жестокость, я перемотала фильм и поставила паузу на моменте, где Роуз бросает в океан дорогое ожерелье, вместо того чтобы отдать его на благотворительность.
Бенкинерсофобия: Сделал бы это за двадцать.
Я громко фыркнула, заставив вернувшуюся Шантилью сморщить нос, и я поклялась себе, что, если умру до встречи с Беном, моя жизнь будет прожита неполноценно. Рид носил титул лучшего друга, но Бен был словно макароны, утопленные в белом чеддере. Комфортная пища для души. Человек, который всегда точно знал, что сказать, чтобы я почувствовала себя лучше.
Я потеряла свою семью, свое имущество, свое будущее.
Но он помог мне найти нечто важное.
Мою улыбку.
И, наконец, пятый знак Апокалипсиса явился после того, как пришли Ханна, Ида Мари и Кайден – когда в комнату, притворяясь, будто не знает меня, вошел Нэш Прескотт.
Глава 18Нэш
Никогда не тратил свое время на объяснения с кем бы то ни было.
В десяти случаях из десяти люди уже составили свое мнение о вас. Время слишком ценно, чтобы тратить его на тех, кто не пытается понять вас. Делайла Лоуэлл, однако, была исключением. У нас был трудный старт. Я послал ее к черту, приняв за чересчур разговорчивую стажерку. Она ответила, что мои оскорбления ее не смущают и у нее есть собака более опасная, чем я. Знай я, что эта собака – Роско, я бы, вероятно, расхохотался ей в лицо, захлопнув дверь у нее перед носом.
Четыре года спустя она и ма были единственными, у кого была привилегия знать мой номер телефона. У всех остальных, включая Рида, была моя электронная почта.
– Нэш, – Дедайла положила руку мне на плечо после того, как я вышел из лифта на пятом этаже, – эта хмурая гримаса у тебя на лице кричит о предстоящем судебном процессе. Что бы ты ни задумал, не делай этого.
Ее волосы выбились из прически. В одной руке она несла свою крысу, другой – копалась в своей оранжевой сумке «Биркин». Я был на девяносто процентов уверен, что, прежде чем я заставил ее спуститься со мной вниз, она занималась сексом по телефону с мужем.
Два еловых глаза сузились, выискивая в моем лице признаки грядущих проблем, затем она добавила:
– Я уже загружена наблюдением за контрактами в Сингапуре. – Ее свободная рука продолжала рыться в сумке, остановившись только чтобы схватить меня за руку, когда я повернулся уйти. – Я бы хотела иметь возможность провести время со своим мужем в этом столетии.
Я вновь обернулся к ней, убрал ее руку с предплечья и нахмурился еще сильнее.
– Первое, я не хмурюсь. Второе, ничего я не задумал. Третье, насколько я помню, надзор за контрактами в Сингапуре – это твоя работа. Возможно, тебе стоит найти другую работу. Я буду счастлив нанять того, кто напишет тебе рекомендательное письмо.
Ее внимание вернулось к сумке.
– Мне не моя работа не нравится, – она прекратила рыться, когда нашла, что искала, – а рутина «ты-не-начальник-надо-мной»? Серьезно? Мы выше этого.
– Это стало рутиной, потому что это действительно так. Я действительно твой босс, – я выделял каждое слово и застегивал рубашку, – приятно иметь скромных приспешников.
Наконец она вынула стопку бумаг, смятых по краям и испачканных коричневым – как я надеялся, кофе – в центре. Любой, кто влюблялся в ухоженные пальцы Делайлы и ее свежеотглаженные костюмы, был глупцом, каким я не был.
У нее было столько же шансов стать собранной, сколько у меня трахнуться без презерватива (для справки: ошибка, которую я совершил лишь единожды, к счастью, не закончилась плачем новорожденного, которого я был обязан эмоционально уничтожить).
Я освободил ее от бумаг и бегло просмотрел их. Список. Основные пункты: множество глаголов действия и маленьких картинок, но мой взгляд остановился на Эмери. Она позировала, словно человек, которого фотографируют для уголовного дела.