Он подмигнул мне, и мне захотелось возжелать его, но ничего такого не было. Облегчение стремительно захлестнуло меня, тощие плечи склонились вперед, когда я нажала на кнопку лифта. Царапая ногтями ладони, я думала, не обнять ли Джо за хорошие новости, но остановила порыв.
Он похлопал меня по плечу и ушел, приподняв уголки губ, как будто говоря: «Так будет не всегда».
Сострадание.
Такое прекрасное, незнакомое чувство.
Я надеялась, что он не лжет, потому что еще немного, и я сломаюсь. Может быть, я была котенком, который прятался за маской отваги, выдавая себя за тигра.
Сглотнув волну жалости к себе, я нырнула в лифт и обдумала свои варианты. Если все покинули отель, я могла проникнуть в офис и порыться, поискать ключ от какого-нибудь из номеров, отделку которых мы закончили для гостей маскарада.
Мой указательный палец нажал на «5» раньше, чем я успела отговорить себя от этого. Я просмотрела все ящики стола Кайдена, пробираясь сквозь стопки образцов красок и тканей, пока не нашла один ключ. Слово «Пентхаус» было выведено курсивом ручкой «Бик» на стикере, приклеенном к ключ-карте.
Я крутила ее между пальцами, раздумывая.
Могу ли я взять ее?
Кайден не заметит. После долгой недели, что была у нас, его обычно аккуратный стол напоминал сошедшую лавину: горы бумаги, которые падали всякий раз, как он клал сверху еще один лист.
А если и заметит, то ничего не скажет, опасаясь гнева Нэша. Из-за того, как Нэш обращался со мной, все решили, что он безжалостен. Они боялись его, как ипохондрики боятся «Эболы». Параноидально. Иррационально. И одновременно в некотором смысле – рационально.
Откровенно говоря, Нэш, которого я когда-то знала, набрасывался лишь на тех, кто обижал других. На Вирджинию за то, как она относилась к его родителям, на Бэзил за то, что она доставала меня, на меня за… я не знаю почему, но, наверное, у него была причина. Он ничего не делал без причины.
Я рискнула предположить, что причиной послужило то, что случилось с Хэнком, или то, что в их вражде я встала на сторону Рида, что было нелепо, учитывая тот факт, что я всегда была на стороне Рида.
Вспомнив его жестокость, я сунула ключ в карман. Если он собрался относиться ко мне, как к грязи, пусть, по крайней мере, предоставит душ, чтобы смыть ее. В лифте я нажала кнопку пентхауса, с каждым этажом, который я проезжала, сердце колотилось все сильнее.
К тому моменту, как двери лифта открылись, я миллионом разных способов успела уверить себя, что Нэш ушел на ужин и вернется не скоро. Я смогу прокрасться внутрь и выйти меньше чем за пятнадцать минут. Десять, если не потрудиться скрыть факт моего присутствия.
Я провела ключом от пентхауса Нэша, включив свет, едва войдя. Пентхаус пах им. Новый аромат смешивался со старым. Опьяняющий в том смысле, в котором я его ненавидела.
В первую неделю учебы в университете я стояла в «Уолмарте» перед рядами мыла для тела, ошеломленная выбором.
Какой-то парень протиснулся мимо, едва не сбив меня с ног, но пах он хорошо. Знакомо. Чем-то, что напоминало мне о доме. И когда он взял бутылку «Проклятие тигра», я взяла то же.
Тигры были хищниками.
Верными.
Суровыми.
Гибкими.
Я хотела быть тигром.
И только когда Рид упомянул, что Нэш пользуется тем же мылом, я поняла, откуда узнала запах. Но было уже слишком поздно. Я подсела на запах, даже добавляла его в стиральный порошок, чтобы мои простыни пахли так же.
Я чувствовала себя вором, крадя его запах, словно он был моим. Может, так оно и было, раз я тайком проникла в его отель и стояла на пороге его пентхауса без его разрешения. Я обдумывала это, чувствуя себя вуайеристом.
Незваным гостем.
Чужаком.
Слева располагалась кухня со шкафами без дверей и столешниц. Серый ковер с коротким ворсом покрывал гостиную, где стояли два письменных стола. Один – перед панорамными окнами от пола до потолка, от стены до стены. Другой стоял в двух футах от перпендикулярной стены.
Окно манило меня. Я прижала к нему ладонь, как будто могла прикоснуться к грозе снаружи. Большую часть своей жизни я жила в роскоши, но никак не могла привыкнуть к этому чувству. Быть на вершине мира, смотреть буре в глаза и чувствовать, что могу победить.
«Подумаешь о победе позже, псих. Пришло время брать ноги в руки».
Двери вели в левое и правое крыло пентхауса. Я выбрала наугад, отважившись открыть левую, и сразу, едва войдя, поняла, что Нэш спал тут. Королевского размера кровать стояла у стены единственным предметом обстановки.
Пальцы дернулись от желания порыться в комнате в поисках бумажника. Я сдержалась. Едва. Прошла в ванную комнату номера. Соски мгновенно затвердели, когда я разделась. Что-то в том, чтобы быть голой там, где спал Нэш, казалось опасным. Обнажающим. Интимным.
Вынув из рюкзака свой душевой набор, я бросила его в душ и повесила полотенце на свободный крючок у двери. Душ был стеклянный со всех сторон и располагался в центре большой ванной комнаты.
Я чувствовала себя статуей в музее, когда вошла в него босиком и встала прямо под встроенной насадкой. Шампунь, кондиционер и гель для душа из линейки средств по уходу «Прескотт отеля» стояли в ряд на встроенной полке. Его новый запах, поняла я, после того как откинула колпачок и потянула носом.
Щелкнула выключателем воды, застонав в тот момент, когда горячая вода хлестнула меня по спине, обрушившись на голову так, будто я стояла под ливнем Северной Каролины.
Этого было почти – почти – достаточно, чтобы простить Нэша.
Мне удавалось избегать его всю неделю, не чувствуя за собой никакой вины за то, что принесла ему обжигающе горячий кофе. Он отнял у меня бумажник и все деньги в нем, когда мне нужен был каждый цент. Неужели именно так чувствовали себя все жертвы Уинтропа? В отчаянии и без гроша в кармане, с пальцами, готовыми шарить под диванными подушками в поисках закатившегося цента.
Я повернула еще один выключатель, и вода растеклась по потолку душа. Поток горячего дождя, сквозь который я едва могла дышать. Натиск расслабил мои ноющие мышцы, и я нежилась под струями, конечности ослабли, а тело умоляло о большем.
Я задержалась дольше, чем должна была. В отличие от студии рядом с Клифтонским университетом, где я жила, вода не остыла через семь минут двадцать три секунды, подсказывая мне, что пора уходить.
Она оставалась благословенно горячей. Роскошная сауна. Я потерла шею, выругавшись, почувствовав, как скатывается грязь под пальцами, поскольку я даже еще не начала мыться. Мое тело покачивалось под струями воды, глаза были закрыты. Я напевала мелодию Джереми Цукера You Were Good To Me.
Я распахнула глаза. Потянулась за своим шампунем и встретилась взглядом с Нэшем.
Я застыла. Я не могла думать. Не могла говорить. Не могла пошевелиться.
Нэш был в облегающем костюме, волосы – в беспорядке, в глазах – раздражение. На мимолетную секунду я задумалась, как он выглядит без костюма. Однажды я уже видела его голым, но была слишком озабочена тем фактом, что переспала не с тем братом, чтобы обратить на это внимание.
Его костюм дразнил меня, скрывая то, что я, вероятно, никогда не увижу снова.
«Ты не хочешь видеть его голым, Эмери».
Ложь.
Я хотела, но так, как хотят взглянуть на автомобильную аварию, мимо которой проезжают: с болезненным восхищением разглядывая нечто разрушительное.
Опасное.
Смертельное.
Мрачное выражение на лице Нэша так и не исчезло. Он прижимал к уху телефон – новый телефон, с некоторым удовольствием отметила я.
«Если бы я могла сломать и тебя, я бы это сделала».
Его губы быстро двигались, я не могла уследить за ними. За стуком сердца и шумом воды я ничего не могла расслышать. Ладонь метнулась к выключателю. Я повернула его так, чтобы осталась включенной лишь средняя полоска душевой насадки. Так я могла слышать его лучше.
Он понял это, потому что прищурился на меня, ни разу не опустив взгляд с моего лица на мое тело. Если бы мы поменялись местами, у меня никогда не хватило бы силы воли. Или, может быть, я действительно вызывала у него отвращение и ему не нужна была сила воли, чтобы не смотреть на меня. Он просто не хотел смотреть.
– Не вызывай охрану, Делайла, – побелевшие пальцы сжимали телефон достаточно сильно, чтобы он треснул под давлением, – никто сюда не вламывался. Ложная тревога. – Его резкий тон пронзил меня. – Да, мать его, уверен, – огрызнулся он.
Я стояла молча, в первый раз в жизни не зная что сказать. Мне хотелось обхватить себя руками и прикрыться. Вместо этого я вскинула подбородок и гордо стояла, дерзко встречая его пристальный взгляд.
Тугие соски были направлены прямо на него. Я следила за собой, полностью выбриваясь. Ошибка, которую я осознала только сейчас, когда почувствовала, как вода стекает по моему телу, минуя складки, лаская клитор.
В тишине мое дыхание стало прерывистым, вода внезапно показалась теплее. Слишком горячей. Я начала возиться с выключателем, повторяя себе, что нужно сохранять хладнокровие, если я хочу пережить это.
Мои пальцы крутанули ручку не в том направлении. Я выпрыгнула из-под струй воды, когда она обожгла мою кожу, внезапно приблизившись к Нэшу, словно выставленное на всеобщее обозрение животное в клетке.
Не тигр.
Котенок, бегущий от горячей воды.
Он наконец завершил звонок. Когда он открыл рот, я приготовилась к его словам, желая вернуться под безопасный душ и не обжечься.
– Убирайся к чертовой матери. Ты не стоишь оранжевого комбеза, малолетка. – О пустив телефон в карман, он добавил: – Не забудь вымыть за ушами.
Гнев хлестнул меня в грудь. Негодование подступило к горлу. Я хотела в миллионный раз прокричать, что я уже взрослая, но меня не слушали. Он унижал меня снова и снова.
В постели Рида.
В лифте.
Перед моими коллегами.
Но я знала, что он ко мне неравнодушен, потому что отказывалась верить, что он воздействовал на меня так сильно без какой-либо взаимности. Так что