Мои губы жаждали шрамов, покрывавших его тело.
Я хотела целовать их.
Кусать их.
Проводить по ним языком.
Я не верила в слово «идеальный». Никогда не использовала его, чтобы описать что-нибудь в своей жизни. Но это было единственное слово, которое я могла произнести, когда речь заходила о теле Нэша. Его личность, возможно, оставляла желать лучшего, но его тело и лицо причиняли мне боль.
Дурга: Прошу, заставь меня кончить. Я провожу пальцами по клитору. Скажи, что мне сделать ими.
Бенкинерсофобия: Я не говорил, что ты можешь трогать свою киску. Обхвати пальцы губами, представь, что это – мой член, и извинись за непослушание.
Сведя ноги, я встала на колени в темноте, поднесла пальцы ко рту, мое сердце грозило вырваться из груди. Я почувствовала свой вкус на языке, когда скользнула тремя пальцами по губам и представила, как Нэш стоит надо мной, проталкивая мне в рот свой твердый член.
Я зашептала, не выпуская пальцев изо рта:
– Прости, что ослушалась тебя.
«Боже правый».
Я была на таком взводе. Мысль о полном контроле сводила меня с ума. Я хотела чувствовать себя побежденной, ведомой, оттраханной так, чтобы нельзя было ходить. Но даже с ножом у горла и под угрозой смерти я бы никогда не призналась, что это потому, что грубый, жесткий секс напоминал мне то, как трахался Нэш.
Мой первый оргазм от секса.
Мой единственный оргазм от секса.
И я так сильно намокла, думая о нем, что чувствовала собственный сок на своих губах. Я взяла свой телефон и сжала бедра, пытаясь получить разрядку.
Дурга: Я чувствую на пальцах свой собственный вкус.
Бенкинерсофобия: Опиши мне вкус.
Дурга: Легкий… Почти никакой, но с намеком на цитрус и ваниль моего геля для душа.
Дурга: Мне нравится этот вкус.
Бенкинерсофобия: Достань вибратор, который я тебе послал, подсоедини его к приложению, ляг на спину и дай мне трахнуть тебя самому. Напиши, когда он будет внутри тебя.
Я потянулась к одной из своих коробок, сложенных в углу, вслепую вынула вибратор, который Бен прислал мне давным-давно, и подсоединила его к приложению. Бен имел полный доступ к приложению, что значило, что он может контролировать его, где бы ни находился.
Я легла на спину и потерла кончик о свою вульву, прежде чем погрузить его в себя на всю длину.
Дурга: Он во мне.
Мои пальцы вцепились в простыни, когда вибратор во мне ожил. Он пульсировал в ровном ритме, и как раз в тот момент, когда я была уже близка, Бен замедлил вибрацию так, что захотелось кричать.
Бенкинерсофобия: Не так быстро.
Дурга: Засранец.
Бенкинерсофобия: Умоляй меня позволить тебе кончить.
Дурга: Прошу.
Бенкинерсофобия: Прошу что?
Дурга: Прошу, позволь мне кончить.
Он прибавил скорость, ребристые края создавали трение, от которого закатывались глаза. Я поднесла ладони к грудям и сжала их, пощипывая соски, вспоминая то, что чувствовала, когда Нэш пялился на меня.
Пялился на них.
Мои вздохи заполнили крошечную комнатку. Они вырывались неровными всхлипами. Я кончила так сильно, выкрикивая имя Нэша, так напряженно, что даже не могла почувствовать себя виноватой. Руки стали похожи на желе, но я заставила себя вынуть вибратор и выключить его.
Когда я чуть отошла от оргазма, я написала Бену короткое сообщение.
Дурга: Спасибо.
Бенкинерсофобия: Твою мать, мне это было нужно.
Дурга: Мне жаль, что я кончила благодаря тебе, представляя лицо Нэша. Измученного Нэша с загубленным детством, изуродованным телом и мертвым отцом. Нэша, который принес себя в жертву ради своей семьи и которого жестоко ранила моя семья. Мне жаль, что я люблю тебя, но завожусь от Нэша.
Я не отослала последнее сообщение.
Это было слишком откровенно.
Слишком реально.
Слишком больно.
Нэш все неправильно понял.
Меня не разрушили.
Я была тем, кто все разрушил.
Глава 23Нэш
Внезапное возвращение Эмери в мою жизнь напомнило мне, что стоит больше практиковаться в своем подходе к мести. Фика исчез, а я был так же близок к тому, чтобы найти Гидеона, как и четыре года назад.
Хуже: Фика знал, где Гидеон, а я четыре года потратил на то, что доверял не тому парню. Снова. Кто знает, что еще он скрыл от меня?
– Ты наняла частного детектива? – спросил я Делайлу, просматривая на ноутбуке свою переписку с сингапурским дипломатом.
На самом деле я никогда не хотел создавать «Прескотт отель». Это была ответственность, которую я взял на себя, поскольку мне нужны были деньги для всех других моих проектов. Мое искупление. Мою благотворительность. Месть. Я создал «Прескотт отель» на незаконные деньги, строя новые отели, покупая и переделывая старые по всему миру.
Но этот проект в Сингапуре.
Я хотел его.
Сильно.
Два года назад во время разведывательной поездки по Азии самолет совершил вынужденную посадку в Сингапуре. Мы с Делайлой поужинали на крыше самого высокого здания. Чувствуя себя богом, взирающим на огоньки машин и зданий внизу, я решил, что хочу его.
Я хотел купить это здание и переделать его в отель. Даже когда началась вой на торгов против «Блэк Энтерпрайз» и я понял, что покупка обойдется мне дорого, я не отступил. Мы пожали руки, обменялись электронными письмами со всеми ведущими подрядчиками Азии и организовали встречи с дюжинами местных поставщиков.
Я чувствовал, что проект у меня в руках, и если бы мог ощущать счастье, то, наверное, это было оно.
– Ты наняла детектива? – повторил я, когда стало ясно, что Делайла проигнорировала меня.
Она задержалась перед моим письменным столом с маленьким стаканчиком греческого йогурта в одной руке и биоразлагаемой ложкой в другой.
– Да, хозяин. Он свяжется с нами, как только что-то найдет, хозяин. Могу я сделать еще что-нибудь для вас, хозяин? Помассировать руки, хозяин? Покормить с ложечки, хозяин? Записать на ежегодный осмотр простаты, хозяин?
– Замечание принято и проигнорировано. – Я свернул файлы по Сингапуру и открыл папку по Гидеону. Пробежался взглядом по торговым данным «Уинтроп Текстиль», пытаясь понять, что мне в них не нравится.
Делайла вернулась к своему огромному письменному столу бренда «Парниан», который мы переправили сюда через несколько дней после встречи с командой дизайнеров.
– Шантилья просила о встрече, и прежде чем ты попросишь меня передать какие-нибудь сообщения, нет. Я не твой секретарь.
Проигнорировав ее последние слова, я выдавил:
– Скажи ей нет.
Я закрыл документ, зная, что ничего не найду, если уж Комиссия ничего не нашла. Прежде чем я успел остановить их, мои пальцы набрали адрес «Инстаграма» Эмери. У нее было три подписчика, ник @TheInaccessible, куча постов со словами, которые, я был уверен, просто не существовали, и биографией, где было написано «сотрите здесь, чтобы прочитать мой стат ус».
Помимо этого – никаких ее фото. Единственная двадцатидвухлетняя девица на этой земле, которая никогда не делала селфи.
Мать вашу, идеально.
Мне пришло в голову, что я ничего не выиграю от дружеских заигрываний с Эмери. Ничто из того, что я могу сказать или сделать, не заставит ее отступить. Она не создана для того, чтобы отступать перед вызовом. Чтобы выиграть пари, она бы вырезала себе печень и продала ее на черном рынке.
Делайла защелкнула крышку йогурта и указала на меня ложкой.
– Я начинаю думать, что слов «я», «не», «твой», «секретарь» нет в твоем словаре. Кроме того, она ждет у двери.
– Мне уже кажется, что ты подыскиваешь слова, чтобы поиметь меня. Мать твою. – Потерев лицо, я посмотрел на часы и вышел из словаря, замаскированного под аккаунт в «Инстаграме». – Как долго она там ждет?
– Пятнадцать минут. Я хотела, чтобы она попотела, – Ди сунула полную ложку йогурта в рот со всей грацией свиньи, – она одета так, будто хочет от тебя чего-то, и это не повышение.
– Подожди еще пятнадцать минут и впусти ее.
– Я не твой секретарь, – повторила Делайла с улыбкой на лице.
Она поставила свой йогурт, подошла к двери и впустила Шантилью без тех пятнадцати минут, которые я требовал. Затем села в свое огромное кресло с откидной спинкой и не потрудилась скрыть веселую улыбку, наблюдая за тем, как Шантилья переводит взгляд с меня на нее и обратно.
Шантилья стояла у двери. Улыбка сползла с ее лица, когда она поняла, что я не собираюсь приглашать ее войти.
– Эм-м-м… – Она улыбнулась шире, пока не стала похожа на Джека Николсона в роли Джокера, и присела в кресло перед моим столом.
(Для справки, Хит Леджер был лучшим Джокером, и я уничтожу всякого, кто будет спорить со мной по этому поводу.)
– Это не ваше кресло, – огрызнулся я, вынимая телефон, чтобы отправить сообщение Дурге.
Бенкинерсофобия: Ты куда-то пропала. Все в порядке?
Боже, я вел себя, как малолетка, который хочет в первый раз попробовать киску. Откровенно говоря, Дурга легко могла быть искусственным интеллектом, играющим со мной в игры, но она также была единственным в моей жизни, что можно было бы назвать «отношениями».
Три года напряженных разговоров допоздна и секс по телефону.
Мне было не все равно.
Окей?
Засудите меня. Развесьте объявления. Объявите об этом всему миру.
Мне, мать вашу, было не все равно.
Шантилья вскочила, споткнувшись, пока выбиралась из кожаного кресла.
– О, я думала… Оно стояло пустое.
– Это кресло Роско. Он как раз отошел попить водички, – я повернулся к крысе перед письменным столом Делайлы, которая стояла, подняв заднюю ногу и похлопывая себя по заднице, – не так ли, Роско?
Делайла фыркнула, когда Роско не пошевелился.
Засранец.
Я наконец уставился на Шантилью.
– Вы кто?
Выражение ее лица напомнило мне то, с которым я оставил Эмери несколько ночей назад: она хватала воздух ртом, будто китовая акула.