У него что, стоял все это время?
Я потерлась об него, мои пальцы зарылись в волосы у него на затылке, пока я тяжело дышала ему в губы.
– Твою мать, – он сильнее прижал меня к себе, просунув член между моих бедер, – я не могу понять, что хуже. Что тебе, мать твою, двадцать два, что ты – лучшая подруга моего брата, или то, что я никогда не касался губами твоей киски.
Я потянулась вперед для поцелуя, но он откинул голову, глядя непреклонно. Он выделил каждое слово:
– Я. Не. Целуюсь.
Я поняла вдруг, что он не целовал меня и в ту ночь в комнате Рида. Внезапно я захотела от Нэша лишь поцелуя, но это мне не светило.
Он возвышался надо мной, словно злодей. Уничижающий взгляд. Черные волосы. Сжатые челюсти.
Я ненавидела его за то, что он был прав. Целоваться с ним было слишком интимно для наших отношений. Мне нужен был грязный трах. Мерзкий. Грубый. Что-нибудь, о чем можно будет вспомнить десять лет спустя, лежа рядом с любимым мужчиной.
Мои губы покалывало от желания, страстного желания, чтобы он провел по ним языком, но этому не суждено было случиться.
Но это не значило, что я смирилась с этим.
– Ты также сказал, что не трахнешь меня, и вот мы тут, – я вздернула подбородок, отказываясь показывать ему, насколько я одержима им, как сильно он влияет на меня, – наш второй раз.
– Я тебя не трахаю, – он обхватил ладонью мою зад ницу, крепко сжав ее, впиваясь пальцами в плоть, – я тебя уничтожу. Если бы у тебя была капля здравого смысла, ты бы посадила свою ванильную попку в лифт и пошла на работу, как хорошая девочка. Если останешься, никогда уже не сможешь оправиться.
– Уничтожь меня, Нэш. Постарайся.
«Я растопчу тебя, и ты этого даже не заметишь».
Когда он опустил меня на пол, я, сдерживая стон, закусила губу так, что пошла кровь. Оглянувшись, я поняла, что он перенес меня через порог без двери в номер без отделки. Строительные материалы, сложенные на столе в углу, свежий ковролин, постеленный на пол, а в дальнем углу громоздились разобранные шкафы.
Нэш снял пиджак, бросил его на ковер и расстегнул ремень.
– Через десять лет, лежа в постели со своим скучным мужем после ежедневной работы в кондитерском цеху, потереби себя, вспоминая о том, как сильно я заставил тебя кончить, вспомни, как ты умоляла меня об этом.
Он направился ко мне с длинным кожаным ремнем, зажатым в руке.
Нэш казался небом за мгновение до грозы.
Пугающим.
Темным.
Красивым.
Я попятилась, пока моя задница не уперлась в панорамное, от стены до стены, от пола до потолка окно. Позади меня десятки людей отдыхали на пляже, смеялись и читали, ни о чем не подозревая. Если бы они взглянули чуть выше, то увидели бы наш танец, принцессу и ее дракона. Мысль о том, что меня поймают, заставила меня потечь. Я хотела танцевать в огне Нэша, пока не загорюсь так же жарко, как он.
Мои пальцы нащупали окно, вспомнив, что отражающее покрытие все еще оставалось на складе.
– Нас могут видеть.
Он не сдвинулся с места.
– Прекрасное зрелище.
– Нэш.
– Разденься и протяни вперед руки… или можем прекратить.
Жар обжег мои щеки. Я сбросила конверсы. Они полетели через всю комнату, стукнувшись о стол с инструментами. Следом отправились носки, а за ними – треники. Я стояла перед Нэшем в трусиках и футболке.
Без бюстгальтера.
Одна фальшивая бравада и футболка с надписью «неведомая» как броня.
Не желание заставило меня повиноваться ему. Это был вызов. Я отказалась отступать, отказалась показать ему, что боюсь реакции, которую он у меня вызывает. Что, сделав это, я все равно буду хотеть его.
Нэш обхватил свой вставший член сквозь брюки, потирая его, и кивнул на мои трусики.
– Это тоже.
Я спустила их, оставшись в одной футболке. Прохладный воздух касался лона. Я хотела скрестить ноги, но остановилась, когда он фыркнул.
– Ты первый, – выдавила я. Мой голос звучал хрипло.
Непривычно.
Он рассмеялся надо мной. Искренне рассмеялся.
– Ты не в том положении, чтобы ставить условия.
Он был прав.
Я инициировала это, и, если я хотела продолжить, я должна была отдать ему контроль и взять ответственность за последствия.
«Зачем тебе это, Эмери?»
Болезненное любопытство.
То, которое убивает.
Мне нужно было убедиться, что наша связь в тот первый раз была случайностью. Затем я смогу спокойно жить своей жизнью.
Мозоль сорвана.
Проблема решена.
Нэш развязал галстук и расстегнул ворот.
– Разведи губы на киске и спроси меня, нравится ли мне то, что я вижу.
«Боже».
Я тут же поняла, что это была плохая идея. Невозможно было вычеркнуть Нэша из моей жизни. Я была наркоманкой, которой дали очередную дозу.
Я сделала, как он требовал, внутри меня все сжалось, когда мои ногти царапнули клитор.
– Тебе нравится то, что ты видишь?
Его взгляд замер на моей промежности. Не торопясь, он подошел, вытянул палец и провел по надписи на моей футболке.
– «Неведомая». Ты и правда считаешь себя удивительной, Эмери?
Я не ответила, но мои бедра дернулись в ответ на его слова. Он знал значение слова, и мне казалось, меня уже нельзя завести сильнее.
– Или, – продолжил он, сквозь футболку поглаживая пальцами мой сосок, – может, ты считаешь себя особенной.
– Я никого не считаю особенным, – я покачала головой, не в силах сосредоточиться на ответе. Он по очереди дразнил мои соски, – никого нельзя назвать особенным. Все просто хотят быть таковыми.
Это было, пожалуй, самое искреннее, что я говорила кому-либо, кроме Бена, за очень долгое время. Слишком искреннее для этой ситуации. Все это должно было быть грубым, уродливым, грязным сексом, призванным стереть его из моей жизни. Это не должно было выглядеть как интервью с Опрой.
Часть меня хотела потребовать, чтобы он меня уже трахнул, но я не стала делать этого. Я отказывалась играть по его правилам.
Он хотел вынудить меня сделать это.
Мучить меня.
Заставить умолять.
Доказать мне, что я хочу его, а не наоборот.
И в конце концов, когда мы закончим поклоняться телам друг друга, оба потные, оба измученные, будем задыхаться, он все равно каким-то образом выйдет победителем. Я знала это и все равно хотела его.
– Скажи это миллионам долларов дохода, которые «Прескотт отель» получает ежегодно с одних только дней рождения, – пальцы Нэша вернули мои пальцы к моей киске, когда я попыталась убрать их. Вместе мы прошлись вниз по моей щели. – Откройся. Держи пальцы там. Умоляй меня пройтись языком от твоей киски до твоей задницы.
– Дни рождения – ложь, – сказала я, игнорируя половину его приказов. Я держала себя открытой для него, чувствуя себя слишком обнаженной под его внимательным взглядом, но я отказывалась умолять его. Я не принесу ему этого удовольствия. У этой комнаты не было двери. Любой мог вой ти и увидеть полностью одетого Нэша, пока я раздвигаю для него свою щель, – общество дает тебе этот день для праздника, и предполагается, что в этот день ты должен чувствовать себя особенным и уникальным, но правда в том, что, по статистике, ты делишь свой день рождения с двадцать одним миллионом других людей, и именно это делает его особенным. Нити, которые связывают людей, вот что нужно праздновать.
Он был согласен со мной. Я видела это по дернувшимся желвакам и по тому, как замерли его пальцы на моих бедрах, остановившись ровно под краем футболки. На секунду они впились в мою кожу, потом отпустили. Плоть отметили крошечные вмятины.
– Неведомая… – Он разорвал мою футболку посередине, пока две половинки не повисли свободно на плечах, – Твоя футболка – ложь, а я ненавижу ложь.
Он не дал мне шанса ответить.
Он развернул меня, прижал лицом к окну и связал мои запястья за спиной своим ремнем. Моя грудь была выставлена напоказ всему пляжу.
Я молилась, чтобы никто не увидел.
Я молилась, чтобы увидели все.
Желание играло с разумом злые шутки. Я не знала, чего хочу, но знала, что сойду с ума, если он не даст мне кончить сейчас.
Он ударил меня ладонью по ягодицам. Дважды. Не дав мне и секунды, чтобы собраться с мыслями.
– Я велел тебе умолять меня пробежаться языком от твоей киски до задницы, Эмери.
Он был бурей, хаотичной и изменчивой. Но я никогда не убегала от бурь. Я преследовала их.
– Прекрати притворяться, будто я единственная хочу этого, – застонала я, ненавидя себя за то, что выгнула спину, подставляя ему зад, – я не стану умолять.
– Ладно. Тогда ты не кончишь.
Моя влага проложила дорожку вниз по бедру, я не видела его, но знала, он увидел это. Осознание покалывало щеки, окрашивая их. Он погрузил палец между моих ног сзади и размазал мою влагу вверх и вниз по моей щели, подтянув ее к отверстию, которого раньше никто не касался.
Я инстинктивно сжалась от прикосновения.
– Что ты делаешь?
Нэш отступил, не ответив. Я обернулась, проследив его путь до несобранных шкафов в углу. Он взял дверную ручку, из тех, которые мы с Идой Мари считали похожими на анальные пробки.
Предвкушение наполняло меня изнутри, но я чувствовала, что должна отказаться, дабы сохранить собственное достоинство.
– Что бы ты ни задумал, нет.
Он и правда сунет дверную ручку мне в задницу? Перс пектива заставила меня дышать глубже, так, что запотело стекло.
– Говоришь, что не хочешь этого? – Он подошел ко мне сзади, поднял мой подбородок так, чтобы я смотрела на толпу на пляже, и провел холодным металлом ручки вдоль моей щели. Она легко скользила по коже, такая влажная, гладкая и холодная.
Руки покрылись мурашками. Мои тяжелые вздохи сильнее прижали мои соски к стеклу. Мне хотелось сунуть пальцы между ног и облегчить желание, но связанные руки отказывались двигаться.
– Это не зал заседаний, Эмери. Ты не в том положении, чтобы спорить. Ты либо хочешь меня так, как есть, либо нет. Сделай выбор, потому что второго шанса у тебя не будет.