Эйбл Картрайт обедает с нами. Помнишь его? Он милый, этот мальчик. На прошлой неделе он начал работать в юридической фирме своего отца, продолжая получать докторскую степень по юриспруденции. Талант у этой семьи замечательный. Я уверена, что ты бы согласилась, если бы только подумала о свидании с милым Эйблом.
Я приду на поздний завтрак в сопровождении твоего дяди Бальтазара. К сожалению, Эрик Картрайт уехал со своей женой на юг Франции, но все остальные влиятельные семейства Истриджа будут там. Пожалуйста, не смущай меня своим драматизмом.
Я настоятельно призываю тебя не надевать это ужасное платье с мертвыми цветами. Если хочешь, я могу заказать замечательно платье от Оскара де ла Рента, которое доставят в твою комнату в общежитии к рассвету. Моя мобильная команда стилистов сможет вернуть твоим волосам сияющий светлый ореол менее чем за час.
Позволь мне напомнить, что я контролирую, будут ли поступать выплаты из твоего трастового фонда своевременно и будут ли эти выплаты вообще. Это значит, я жду от тебя примерного поведения. Не опаздывай.
С уважением,
Вирджиния,
Председатель «Общества молодежи Истриджа»
Моя голова с глухим стуком ударилась о стекло. Вирджиния до сих пор не знала, что я уже окончила университет, и думала, что я живу в дорогущем общежитии. Одно это заставило меня захотеть надеть то платье, которое она ненавидела, не говоря уже об угрозах трастовым фондом.
С папой, исчезнувшим с радаров, Вирджиния контролировала выплаты из моего трастового фонда. То есть, не подчиняясь каждому ее требованию, я не видела ни цента из него. Я бы не стала тратить деньги трастового фонда, даже если бы у меня был к ним доступ, но, по крайней мере, я бы пожертвовала большую их часть, оплатила бы университет Уилтона и мои студенческие ссуды в университете Клифтона и тратила бы ровно столько, чтобы оставаться сытой и с крышей над головой.
Всякий раз, когда я посещала столовую, мне казалось, что я отнимаю еду у кого-то, кто нуждается в ней больше. Но над головой у меня висел стипендиальный фонд. Попугай, преследовавший меня одной фразой:
«Это прррравильный поступок.
Это прррравильный поступок.
Это прррравильный поступок».
Скоро это закончится. Еще один год, и Деми окончит университет. Я переживу еще год.
Лекси помахала мне, когда я закинула «Джана Спорт» на плечо и сбежала вниз по ступенькам на следующей остановке. Автобус остановился перед столовой намного раньше, чем я планировала. Я старалась избегать часа пик, потому что голодные семьи приходили толпами и продовольствия в итоге не хватало.
Толпа соответствовала слухам. В зале, оформленном в стиле кафетерия, были заняты все столики. Я заметила знакомую вспышку цвета и заняла место в очереди рядом с Мэгги и ее детьми. Она пропустила пару, стоявшую передо мной, вперед.
Я сняла поднос и тарелку с полки и поставила их на стол. Еще одна зарубка на конвейерной ленте.
– Здесь всегда так многолюдно в час пик? – Я протянула тарелку волонтеру.
Она уронила на середину тарелки четвертинку тоста с маслом.
– Всегда, – Мэгги помогла Стелле поднять ее тарелку, тогда как Харлан размахивал своей, как флагом, – если подумать, никогда не видела тебя в вечерний час пик. Впервые?
Я кивнула, тряхнув волосами так, чтобы они скрыли слово «ателофобия», напечатанное на моей футболке.
– Я пытаюсь избегать часов пик, но сегодня задержалась на работе, и нужно подкрепиться.
– Повезло. Сегодня индейка, если бы пришла позже, она бы уже кончилась. К тому же парень, который ее подает, – настоящий пир для глаз. – Мэгги опустила свой поднос и закрыла уши Стеллы. – Думаю, что с тех пор, как он начал работать, сюда стало приходить больше народу, потому что каждая женщина хочет получить лишний кусок мяса с протеином, если ты понимаешь, о чем я.
Я вытянула шею, чтобы разглядеть этого парня, но очередь, изгибающаяся вокруг раздачи мяса, убила всякую надежду увидеть его.
– Он хороший?
– Не очень разговорчив, но дети любят его, особенно Стелла. – Она протянула свою тарелку за моими любимыми дешевыми углеводами: консервированной кукурузой со сливками в картофельном пюре. – Однако когда он говорит, он добр ко всем. Это заразительно, как будто весь мир ждет, когда же он улыбнется, прежде чем снова вернуться к своим делам.
– Значит, он хороший парень, – это прозвучало резче, чем мне бы хотелось. Горечь не шла мне, но голод – не тетка, так же как и Северная Каролина. Я помогла Мэгги с тарелками Стеллы и Харлана, прежде чем поднять свою собственную. – Звучит не в моем вкусе.
Мэгги рассмеялась моей хитрой ухмылке, толкнув меня бедром. Мы двигались вдоль линии со скоростью улитки. К тому времени, как мы добрались до мясной станции, моя еда остыла, но мое сердце похолодело еще сильнее при виде Нэша, разделывающего индейку, чтобы положить щедрую порцию на тарелку ребенка, – словно ответ «Продовольственной сети» на резкое падение рейтингов.
На нем была его фирменная рубашка на пуговицах, хотя рукава были закатаны до самого края его «покаянной» татуировки. Той, которую я хотела укусить. Причинить ему такую боль, какую он причинил мне. Он заполнял собой все пространство, и на этот раз не выглядел так, будто убьет кого-то через десять секунд.
В любом случае, я не стала рисковать, попятившись, отчаянно пытаясь сбежать прежде, чем он заметит меня, но натолкнулась на человека, стоявшего позади.
Шум привлек внимание Нэша. Его взгляд остановился точно на мне, и от этого взгляда мурашки побежали у меня по рукам. Инквизиция в его взгляде, от которой я не могла убежать. Крестовые походы с первого по шестой, собранные в одном поражающем взгляде.
Я чувствовала себя матрешкой. Он последовательно раскрывал каждую куклу, одну за одной, а я хотела остановить его прежде, чем он доберется до центральной и поймет, что внутри меня нет ничего, кроме воздуха и того, чего больше не существует.
Одна.
Две.
Три секунды
Столько ему понадобилось, чтобы усмехнуться мне, а потом повернуться к мальчишке, которого он обслуживал, как будто мы не знакомы.
– Это было странно, – прошептала Мэгги прежде, чем Стелла скользнула к Нэшу, заняв место мальчишки. – Никогда не видела, чтобы он делал так. Ты ведь не знаешь его, да?
– Нет, – я не могла справиться с чувством вины, которое обычно сопровождало мою ложь, – никогда в жизни его не видела.
– Хм… – Намек на улыбку призрачно мелькнул на ее губах. Она наблюдала, как Харлан рассказывал Нэшу о собаке, которую видел этим утром писающей кому-то на ногу. Человечность шла Нэшу, равно как и бесчеловечность. – Я думаю, он сексуальнее, когда сердит. Клянусь, у меня мурашки по всему телу.
У меня тоже.
Это было хуже всего.
Рядом с Нэшем у меня всегда появлялись мурашки. Не знаю, когда это началось, но я должна была прекратить это. Для начала, он трижды видел меня голой, и ни разу это не было его инициативой.
Нэш столько раз отвергал меня, и я понятия не имела, почему все еще жаждала его, словно наркоман дозы. Он был знаменит как бешеный кобель. И если этого было недостаточно, то ему, вероятно, отсасывали еще на задних рядах переполненного кинотеатра примерно тогда, когда я только научилась чистить зубы.
– Привет, Нэш! – Стелла протянула руку к Прескотту, пошевелив пальцами. – Где моя игрушка?!
– Стелла! – Мэгги вцепилась ей в плечо и присела на корточки. – Ты не должна требовать от людей такие вещи! – Она бросила взгляд на Нэша, извиняющийся светло-голубой взгляд. – Мне так жаль. Не знаю, где она научилась этому.
– Но, мамочка! – Стелла раскачивалась из стороны в сторону, переводя взгляд с Нэша на Мэгги. – Нэш говорит, если я чего-то хочу, я должна требовать это. Я не хочу быть маленькой сумкой в таких вещах.
– «Сукой», – поправил Нэш, и я невольно задалась вопросом, родился он без чувства такта или оно покинуло его в первый день его жизни, – не «сумкой».
– О, – выдохнула Мэгги, сморщив нос так, будто уловила неприятный запах. – Во-первых, мы не ругаемся. Совсем. Никогда. Во-вторых, это неправда. Мы не требуем ничего от людей. Если это разумная просьба, мы просим вежливо или не просим вообще. В-третьих, – она переключила внимание на Нэша, – это все из-за тебя, Нэш. Я беру обратно свои извинения. На самом деле, мне кажется, это тебе стоило бы извиниться.
Нэш улыбнулся Мэгги.
По-настоящему улыбнулся ей.
Совсем как милый цивилизованный человек.
Что-то, что я отказывалась называть ревностью, сжало горло, мешая дышать.
Прекрати, Эмери. Он тебе не принадлежит. Он тебе даже не нравится, и, определенно, ты не нравишься ему.
Пока Нэш улыбался Мэгги, я решила, что мне нравится его улыбка.
Мне нравился его оскал.
Его усмешка.
Его шрамы.
Даже его равнодушие.
Мне нравилось его уродство.
Резкость его слов.
Боль, наполняющая его кровь.
Мне нравились те части, которые не мог видеть никто кроме меня, потому что, несмотря ни на что, я вырвала у него его секреты, и теперь они были и моими секретами тоже.
Я видела твои шрамы. Я бы попробовала их на вкус, если бы ты позволил мне.
Но вот стоял Нэш, проявляющий человеческие чувства к Мэгги, не выглядя при этом человеком. Он был похож на бога, спустившегося на Землю.
Ангел за секунду до того, как стать демоном.
Мне хотелось царапать пальцами его лицо до тех пор, пока он не прекратит улыбаться, затем разорвать его рубашку, указать на причудливый узор вспоротой кожи и крикнуть: «Вот! Это и есть настоящий Нэш. Покрытый шрамами, сломанный, безнадежно испорченный и определенно – не улыбающийся женщине, которая заслуживает улыбки любого мужчины».
Я также поняла, что полностью спятила, потому что в отделе ужасов Нэш Прескотт даст фору даже Фредди Крюгеру. Он также ясно дал понять, как не хотел меня, когда уходил.
Нэш разделал оставшуюся часть огромной индейки и распределил все, кроме крошечного кусочка, между Мэгги, Харланом и Стеллой.