– Думаю, ты слишком много вкладываешь в это. Я ненавижу тиранов, а он самый опасный из всех, кого я когда-либо встречала.
Преуменьшение.
По сравнению с Нэшем Ганнибал Лектор выглядел, как пушистый котенок.
У Иды Мари хватило порядочности выглядеть пристыженной.
– Прости. Я подумала, может быть… Он тебе нравился? Он кажется определенно увлеченным тобой, – она на секунду отняла руки от занавески, отчего стежок повернул влево, – это звучит как слова пятилетки, рассуждающей о влюбленностях в детсадовской группе, но вы двое так смотрите друг на друга…
– Ага, и это твердое нет.
На самом деле я неплохо справлялась, избегая встреч один на один с ним с тех пор, как он ушел, так и не занявшись со мной сексом.
Если не считать инцидента в столовой.
Я не могла видеть засос на собственной шее, но он там был, напоминая о себе всякий раз, как я вспоминала, каково это, когда тебя осуждает кто-то, кого я когда-то уважала. Кого-то, кого Эмери с детства считала спасителем.
– …но я натягивала сову на глобус, – продолжила Ида Мари. – Он все равно ходит везде с Делайлой.
Я никогда не разговаривала с Делайлой, но видела ее достаточно часто, чтобы знать, что на пальце она носит обручальное кольцо размером с небольшую страну. Нэш был ублюдком, но верным и гордым. Интрижки или соперничество с другим мужчиной не были в его характере.
«Мэг», с другой стороны, была честной игрой.
И почему, черт возьми, это имело значение?
Ответ: это не имеет значения.
Единственное, что мог мне дать Нэш, – это сексуальную разрядку, а для этого у меня был Бен. Наш телефонный секс в последние несколько недель был интенсивнее обычного, как будто нам обоим нужно было избавиться от наших разочарований с помощью оргазмов.
Ида Мари взглянула на мои швы. Ее брови поползли наверх.
– Как ты это делаешь?
Я подняла ногу с педали швейной машины и зависла над ней, скользя взглядом по настройкам.
– Время подачи замедлено. Возможно, тебе нужно синхронизировать скорость работы иглы, – я понажимала несколько кнопок, перегнувшись над столом, и почувствовала, как взгляд Нэша обжигает мою задницу, – вот. Попробуй так.
– Спасибо. – Она медленно надавила ногой на педаль, пока не привыкла к новым настройкам. – Мне тоже стоило взять бакалавриат в дизайне одежды, вместо того чтобы сосредотачиваться на одном лишь интерьере.
– На самом деле у меня степень в дизайне одежды и бакалавриат в интерьере.
– Ха. Почему тогда ты работаешь дизайнером интерьеров?
Я села назад за свою машинку, подавая ткань под и гл у.
– Нет рабочих мест для дизайнеров одежды в этой части города.
Я опустила подбородок и сосредоточилась на своей занавеске, не утруждая себя подробностями. Рассказ о том, как я поступала в университет с горящими глазами и подходом мечтателя, только подтвердил бы обвинения Нэша в том, что я просрала свои «десять минут взрослой жизни».
Дизайн одежды не имел для Вирджинии никакого смысла. Ее аргументы базировались на отсутствии у меня чувства стиля, но для меня дизайн никогда не был связан с ним. Мода показывает окружающим, кто ты есть внутри, потому что большинство никогда не заглядывает дальше упаковки.
Покажите мне другой способ говорить без слов, и я обучусь ему, буду жить этим, дышать этим.
Шантилья, расположившаяся за столом Кайдена, выключила свою машинку и подошла ко мне.
– Кофе, мисс Родес.
– Я на середине стежка, и…
– Кофе. Я не прошу. – Невероятно. Шантилья воспринимала требования Нэша как приглашение командовать мною – еще больше, чем она уже делала это. Вчера я относила ее вещи в химчистку и доставала фиолетовые «Скитлс» из ее огромной сумки.
– На самом деле, я думаю, пора обедать, – Кайден потянулся, прежде чем встать, – кто-нибудь хочет по-быстрому перекусить вместе со мной?
Ханна и Ида Мари ушли вместе с Кайденом, но я осталась, потому что этим утром была беднее обычного. Этим утром я послала две тысячи пятьсот долларов в «Колледж фонд. Уинтроп Текстиль».
Я также не хотела рисковать, отправляясь в столовую только лишь для того, чтобы туда следом отправился Нэш. Безопаснее страдать от голода, чем нарваться на еще одну стычку и навсегда потерять доступ туда. Оказалось, Нэш спонсировал большую часть обедов там, а это значило, он владел мною еще в большей степени, чем мне казалось.
Шантилья слонялась по офису, ожидая, когда Нэш пригласит ее на обед. Он не сделал этого. Она ушла вскоре после него, опустив голову, словно пятилетка, не получившая игрушку, которую хотела на Рождество.
Мои мозги крутились на бешеных оборотах. Я отправила сообщение Риду, как только осталась одна.
Эмери: Я должна быть в Истридже четвертого июля. Пожалуйста, заткни мне рот кляпом и брось в океан.
Эмери: Шучу.
Эмери: В некотором смысле.
Эмери: Меня нужно подвезти… Бухта Хейлинг вроде как по пути из Дьюка, а я случайно знаю светловолосого голубоглазого лучшего друга, у которого есть чертовски классный «Мустанг»…
Может быть, Рид сможет пойти со мной и встать между мной и Эйблом. Тот шрам на голове Эйбла так и не затянулся. Наше присутствие, вероятно, вывело бы его из равновесия.
Рид: Конечно. Я поеду в Истридж, чтобы покататься на яхте с Бэзил и ее семьей. Мы отправимся за несколько дней до четвертого.
Твою мать.
Я должна была пойти в художественную галерею с Нэшем, чтобы посмотреть на скульптуру Сизифа и получить окончательное одобрение. Еще одна вещь, которой я боялась. Теперь я ни за что не покажу ему Торжествующего Сизифа. Он получит поверженного, удрученного, подавленного, вне зависимости от того, продан он или нет. Я позабочусь об этом.
Эмери: Эх, нет. У меня еще дела по работе.
Эмери: Найду, кто еще меня подбросит. Не беспокойся об этом. Надеюсь, ты устроишь им ад в Дареме, Рид.
Я положила телефон, когда на стол передо мной упал завернутый в бумагу комок. Сэндвич. На этикетке значилось «У Туччино», дорогой магазин деликатесов в квартале отсюда, где закупались женщины, ездившие на «Рендж Роверах», державшие игрушечных пуделей и имевшие безупречную кредитную историю.
Нэш стоял передо мной со скучающим выражением лица, глядя так, будто ждал, когда я скажу спасибо.
Я не притронулась к сэндвичу.
Не поблагодарила его.
Я ничего не делала, лишь смотрела на него пустым взглядом, с полуулыбкой на губах, зная, что дразню его.
На самом деле я изо всех сил старалась, чтобы желудок не заурчал при запахе пастромы на ржаном хлебе.
Твою мать, я хотела этот сэндвич.
Я также не хотела, чтобы меня отравили в этом столетии, а Нэшу Прескотту я доверяла так же, как фразе «всего на полшишечки».
– Съешь гребаный сэндвич, Эмери. Ты выглядишь так, будто девяносто девять процентов твоего веса сосредоточены в твоих сиськах, а полуголодный подросток у меня на работе портит имидж.
Не сводя взгляда с Нэша и ненавидя его самодовольное выражение, я надорвала обертку. Не спеша надкусила сэндвич, прожевав с открытым ртом, прежде чем сплюнуть его ему на ногу.
Как только сэндвич покинул мой рот, я пожалела об этом.
Во-первых, я была голодна. Очень голодна. До такой степени, что мне казалось, будто мой желудок пожирает сам себя.
Во-вторых, когда я портила еду, я чувствовала себя дерьмовым человеком. Каждый, кого я знала в столовой, убил бы за этот сэндвич, но моя гордость не позволяла мне отступить.
Забавно, что именно мама Нэша рассказала мне о том, что гордость превратила ангелов в демонов, и вот я сижу перед ее дьявольским сыном, превращаясь во что-то, что очень напоминало мне его.
Нэш стиснул зубы, его челюсть так дергалась, что я не могла не заметить, насколько четко она очерчена. У меня было достаточно сил, чтобы чувствовать себя неловко из-за того, что испортила еду, но не из-за того, что выплюнула ее ему под ноги. Он обращался со мной, как с грязью, хуже которой была лишь Бэзил Бэркшир.
Я не стану пресмыкаться перед ним.
Не стану его благотворительным проектом.
Не попаду в ту ловушку, которую он расставил.
Я. Не. Проиграю.
– Спасибо за сэндвич, мистер Прескотт, – с улыбкой на лице я тщательно завернула его так, чтобы бумага покрыла каждый дюйм, и выбросила его в мусорное ведро, – мне очень понравилось.
«Мне бы больше понравилось, если бы ты перепрыгнул через этот стол и заставил меня кричать или повернулся бы и ушел, – мысли роились у меня в голове, но моя улыбка не дрогнула, – выбирай сам, придурок».
Нэш молча повернулся и вышел. Как только я убедилась, что он ушел, я выудила бутерброд из мусорной корзины, развернула его так осторожно, как только могла, и отправила в рот в пять гигантских укусов.
Я бы скорее подавилась, глотая этот бутерброд, чем подавилась бы собственной гордостью.
Глава 29Нэш
Согласно греческой мифологии царь Сизиф предал Зевса. В ответ Зевс приказал Смерти заковать Сизифа в цепи в подземном мире. Сизиф попросил Смерть продемонстрировать, как работают цепи, а затем воспользовался шансом, поймав Смерть в цепи.
Когда его поймали, наказанием Сизифа стало катить валун, пока он не достигнет вершины крутого холма. Зевс заколдовал валун так, чтобы он всегда падал с плеч Сизифа раньше, чем тот достигнет вершины.
Это обрекло Сизифа на вечность тщетных усилий и бесконечного разочарования.
Мораль истории – никто не выше искупления.
Даже короли не могут избежать наказания.
Вечное наказание Сизифа также объясняет, почему бессмысленные, трудные и невыполнимые задачи описываются как «сизифовы».
Я представил перед собой несущего валун Сизифа, как я это часто делал, когда мне требовалось напомнить себе, что искупление должно быть исполнено. Что я всю жизнь проведу в ловушке этой сизифовой задачи и, даже когда ее выполню, буду страдать, зная, что мог предотвратить все это.
Моя епитимья состояла в том, чтобы наказать тех, кто был замешан в «Уинтропском скандале».