Гидеона Уинтропа за хищение денег.
Бальтазара Ван Дорена за совладение «Уинтроп Текстиль» и помощь Гидеону.
Вирджинию Уинтроп, Эрика Картрайта и Эмери Уинтроп за то, что знали. Хуже, они были причастны.
Как только папа умер, жажда возмездия проникла в мои ночи, превращая сны в фантазии о мести, а ее планирование – в навязчивую идею. Первый гвоздь в голову предназначался Гидеону. Он был зачинщиком, главным владельцем компании, так что он станет первой из рухнувших костяшек домино.
Я планировал заполучить доступ к его богатству, а затем сидеть перед ним, пока он наблюдает, как оно иссякает, осознавая, что отнял его сын садовника. И, как внезапный порыв ветра, это невозможно будет предугадать.
Остальные будут страдать после, их искупления легко достичь. Вирджиния процветала в роскоши. Без денег она зачахнет. Бальтазар и Эрик заслуживали наказания в камерах шесть на восемь, что и случится, как только я передам бухгалтерскую книгу в ФБР или Комиссию по ценным бумагам и биржам и засвидетельствую два разговора, которые слышал в ночь котильона Эмери.
Тот, что до приема, где Гидеон и Бальтазар обсуждали хищение и падение «Уинтроп Текстиль».
И тот, что после, где Гидеон, Эрик и Вирджиния спорили в офисе, когда она кричала, что Эмери все уже знает.
А искупление Эмери должно было заключаться в уничтожении ее трастового фонда… Однако, если ей верить, его у нее как раз-таки не было. Я верил ей так же, как верил в то, что Мэрайя Кэри поет без фонограммы. Я обдумал ее причастность. Тогда она была юна, и потому месть для нее была достаточно простой. Но она была достаточно взрослой, чтобы все понимать, чтобы, по крайней мере, предупредить Рида, маму и папу. Это было все, чего я ожидал от нее. Вместо этого она держала рот на замке, мои родители потеряли все, а папа – с вою жизнь.
Нет, Эмери Уинтроп не заслуживала ни моей жалости, ни тщетных попыток ее накормить.
Я списал это на привычку. Из-за того, что Вирджиния так часто забывала дать ей деньги на обед, стало привычным останавливаться у столика Рида и Эмери во время обеда и отдавать ей коричневый пакет, который ма собирала для меня.
Теперь она снова ходила голодная, и привычка взяла верх. Хуже, она встретилась с Брендоном Ву у палаточного городка. Позолоченная змея в моем украденном королевстве.
Может быть, ее искуплением было уничтожить меня.
В конце концов, она привела агента Комиссии к дому моей семьи в день рейда ФБР и Комиссии в поместье Уинтропов. Я видел лишь затылок агента, но ветровка с эмблемой явно давала понять, откуда он.
Как бы там ни было, Дик Кремер, частный детектив Делайлы, которого она наняла для меня, должен был все разузнать, или в поисках ответов я сровняю с землей весь штат.
Когда Дик сунул в рот «Джолли Ранчер» без сахара, я тут же понял, что возненавижу его и все, что он скажет. Я достал свой телефон и отправил сообщение Делайле.
Нэш: Где ты нашла этого парня? Насколько я помню, «Крейгслист» больше не размещает частные объявления.
Делайла: На блошином рынке в бухте Хейлинг. Он нашел мой подержанный чайный сервиз. Будь нежен. Ни то ни другое не подлежит возврату.
Подушечкой большого пальца Дик утер нос. Теми же пальцами вцепился в ручки кресла, прежде чем обвести взглядом мой пентхаус.
– Эмери Уинтроп взяла почти тонну студенческих кредитов. Перед этим она работала в забегаловке в Алабаме недалеко от кампуса Клифтонского университета.
Фика не рассказывал мне об этом. Фика о многом мне не рассказывал. Дик продолжил:
– Она потратила все деньги из закусочной, чтобы платить компании под названием «Атгайла». «Искупление» по-литовски. Компания зарегистрирована в Литве на ее имя, в остальном ее как будто не существует.
Студенческие кредиты.
Работа в закусочной.
Подставная компания.
Искупление.
Мне дали головоломку из миллиона кусочков, и самый главный из них оставался спрятан. Что я наверняка знал, так это то, что слово «искупление» подразумевало, что она сделала что-то плохое, чтобы теперь каяться. Я вцепился в это, как цепляются в край обрыва.
– Чем занимается компания? – наконец спросил я.
– Не знаю. – Дик почесал живот, тот, который он запихнул в слишком обтягивающую футболку «Эд Харди», накачанные постоянными тренировками мышцы выглядели крайне непристойно.
Я редко повышал голос. Угрозы, произнесенные тихо, всегда срабатывали лучше, чем те, которые выкрикиваешь во весь голос. Но я повысил тон, потому что Дик был таким человеком. Из того типа, кто принимает агрессию за силу.
– Какова ее стоимость?
Он увял у меня на глазах. Боксер весом двести семьдесят фунтов в потертых джинсах «Тру Релиджен» и ярко-розовых трусах, выглядывающих из-под них, и в самом деле увял передо мной.
– Я не знаю.
– Где расположен ее головной офис?
– Эм, я не знаю? Хотелось задушить его.
– Дик…
– Ричард.
– Дик, отдохни от своих веганских коктейлей из сока джамбы, сверхсильных стероидов, неудачной карьеры в супертяжелом весе и научи свою подтянутую задницу делать свою работу.
Сначала Фика.
Теперь Дик.
Мать их, невероятно.
Компетентность, как оказалось, была лох-несским чудовищем: она не существовала, но людям чертовски нравилось говорить, будто они ее видели.
Я указал на дверь пентхауса.
– Убирайся.
– Но…
Вынув из кармана бумажник Эмери, я швырнул несколько сотенных в ошеломленное лицо Дика.
– Купи, мать твою, себе новые мозги и убирайся.
Когда Большой Дик выбрался из кресла, я провел ладонью по лицу. Дверь открылась, но так и не закрылась. Когда я поднял взгляд, я заметил Фику, маячившего у входа, похожего на растерянного щенка, впервые увидевшего лестницу и не уверенного, как ею пользоваться.
Делайла Лоуэлл.
Никогда не могла не совать нос в чужие дела.
– Делайла послала тебя сюда, – сказал я, принимая во внимание неплохой внешний вид Фики.
С последнего раза, как я его видел, он вновь загорел. И я никогда раньше не видел у него такого кристально ясного взгляда. На нем была фиолетовая рубашка «Хенли», обтягивавшая тощие мышцы, но кожа больше не казалась смертельно бледной.
На нем были те же потертые джинсы, которые он всегда носил, с кроссовками «Найк» и красно-золотыми носками с номером семь, вышитым по бокам белым. Даже желтоватые щеки, к которым я привык, стали более округлыми.
– Делайла позвонила мне вчера вечером и сказала, что я, возможно, захочу совершить однодневную поездку в бухту Хейлинг. – Фика потер макушку, отбросив в сторону четыре пряди вьющихся светлых волос. Парик «братья Джонас» больше не покрывал его голову, но у него было столько же волосин, сколько у Роско. Он также не выглядел усталым.
– В Истридже мне особо нечего было делать, так что я сказал, что съезжу. На днях видел твою маму в супермаркете. Она сказала, что Рид скоро вернется в город.
Я проигнорировал последний комментарий, опустил бумажник Эмери обратно в карман и указал на кресло напротив, невольно задавшись вопросом, есть ли у меня в столе сигареты. Я не курил, но держал их под рукой для визитов Фики.
– Выглядишь, как дерьмо, но менее дерьмово, чем обычно.
– Опухоль в легких практически исчезла, – он потер грудную клетку, прежде чем сесть, – надеюсь, в этот раз навсегда.
Я запустил свой ноутбук и поискал подставную компанию Эмери.
– Зачем ты тут?
– Я знаю, ты оплатил мои медицинские счета.
Фика был в двух секундах от того, чтобы поблагодарить меня, так что я оборвал его.
– Это была анонимная оплата.
Если бы я хотел его благодарности, я бы приготовил ему ужин и сделал бы комплимент его глазам. Чего не будет в ближайших десяти версиях наших перерождений.
– Что ты знаешь?
То, как он пожал плечами, подчеркнуло, как сильно он изменился с тех пор, как я видел его в последний раз.
– Я хороший детектив. Я умею находить подсказки.
– Забавно, учитывая тот факт, что ты не уловил то, что я не хочу видеть тебя тут.
На самом деле нет. Пока нет.
У меня были вопросы. У него были ответы.
– Хорошо, – Фика поднял обе ладони в жесте капитуляции, – я здесь только затем, чтобы сказать спасибо.
Я позволил ему подойти к двери, поискал какие-либо признаки напряжения, затем остановил его.
– Подожди, – сказал я. Он замер.
– Да?
– Эмери Уинтроп…
Пара прядей волос на его голове упала вперед, когда он покачал ею.
– Я уже сказал, что не буду больше ничего рассказывать про семью Уинтроп, Нэш.
– Дай мне сперва задать гребаный вопрос, – огрызнулся я.
Поиск подставной компании не дал результатов. И так будет всегда. В отличие от ее недалекой матери, у Эмери была голова на плечах. Фика владел ответами. Они были нужны мне.
Фика тяжело вздохнул, прежде чем вернуться на место и сесть, скрестив лодыжки.
– Ладно. Только быстро.
– Посмотри на себя, Фика, – я поиграл визиткой, которую Брендон отдал мне недавно. С тех пор она так и лежала на краю моего стола, – твои врачи сменили твою химию на то, что помогает нарастить позвоночник?
– Ты засранец. Ты знаешь это?
Ничего нового. Этот вопрос мне задавал практически каждый, с кем мне доводилось познакомиться.
– Шокирующее откровение. Неудивительно, что ты детектив. – Я перешел к делу. – Эмери Уинтроп платит литовской подставной компании около двадцати тысяч долларов в год, – я, не торопясь, изучал его лицо в поисках беспокойства, искры знания, чего-нибудь, – ты знаешь, куда идут деньги?
Он знал.
Это было очевидно. Напряженные плечи. Тяжелый вздох.
Смирение, написанное между бороздками морщин на его лице.
– Да, – он помедлил и потер глаза, снова состарившись в одно мгновение, – это для стипендиального фонда в университете Уилтона. Единственный получатель – девочка. Деми Уилсон.
– Кто она?
– Дочь Ангуса Бедфорда.
Я наклонился в кресле вперед, пока не прижался прессом к краю стола.