– Конечно, – продолжил он, каждые несколько секунд бросая на меня взгляд широко распахнутых глаз, как будто боясь, что я оставлю ему второй шрам на лбу, – я сказал ему, что все на мази.
– Этим ты и занимаешься на работе? – Эмери одарила Эйбла «Маленького Члена» Картрайта безмятежной улыбкой. – Приглашаешь людей в свой офис и «все на мази»?
– Да, – его восторженный кивок так и подмывал ударить его снова, как боксерскую грушу, – я очень хорош в своей работе.
– Впечатляет. Я слышал, рынок проституции в наши дни очень суров.
– Я не имел в виду… Я не… – Он обернулся к Вирджинии за помощью, но она была занята, настаивая, чтобы кедди продезинфицировал ее клюшку для гольфа. – Я юрист.
Взгляд Эмери говорил: «Ну да, конечно». Она спрыгнула с тележки, вытащила свою клюшку и отправилась к первому мячу.
Я обхватил рукой шею Эйбла «Маленького Члена» Карт райта, замаскировав движение похлопыванием по спине.
– Мне интересно слушать твой тонкий голосок, так же как круглые сутки смотреть фильмы про пиратов по кабельному, Маленький Член. Тащи свою слюнявую зад ницу, одетую в розовое поло «Брукс Бразерс», на грабли для искусственного газона и, будь добр, почеши ими свое лицо. Держи свои глаза и руки при себе сегодня, и доживешь до встречи со следующим клиентом завтра.
Шагая широко, я обогнал кедди на пути к мячу. Эмери отставила задницу, надлежащим образом держа обеими руками клюшку. Крошечное платье обнажило ее длинные ноги. У Вирджинии на лбу едва не лопалась вена, когда Эмери склонялась над чем-то.
Маленький Член остался в тележке.
Хорошо.
Я стоял между Эмери и Бальтазаром. Я встал так, чтобы перекрыть ему обзор. Чувак был чертовски жутким. Он пялился на Эмери каждые пять секунд, как будто не трахал ее мать.
Я не знал, специально ли Эмери замахивалась так широко, или она просто не умела играть в гольф, но последние восемь лунок она прошла, делая крутые замахи. Она была в идеальной форме, но везде промахивалась и явно наслаждалась, когда изо всех сил кричала «вперед».
Она поворачивалась к кедди, настаивая на том, что найдет мяч сама, и заставляла нас ждать на солнце, пока она не торопясь ходила за ним. Затем все повторялось.
Замах.
Промах.
Замах.
Мячик приземлился в густой полосе деревьев на периметре поля.
Щеки Эмери пылали от солнца. Наши взгляды встретились и задержались, в ее глазах читался вызов. Я не знал, то ли ее возбуждает протест против Вирджинии, то ли пристальный взгляд на меня, но. Меня. Это. Так. Возбуждало.
– Мне не нужен новый мяч. Я достану этот, – сказала она кедди. – Мне нужна тренировка. Верно, Вирджиния?
Я выбрал самую тонкую клюшку из своего нового набора и последовал за Эмери к череде деревьев. Она наклонилась, опустив руки в поисках мяча.
– Я сказала, я… О. – Она выпрямилась, сжимая в пальцах крохотный белый мячик. – Они послали тебя за мной?
Я провел клюшкой по внутренней стороне ее икр, скользнув выше колена и между бедер.
– Давай сыграем в игру.
– Мы уже играем. – Ее ресницы затрепетали, глаза закрылись. – В гольф.
Я проигнорировал ее.
– Сними свои трусики, отдай их мне и зажми клюшку между губами своей киски.
– Зачем мне это делать?
– Потому что ты моя, Тигр, – объявил я, впитывая ее тяжелый от желания взгляд. – Твои губы – мои. Твоя грудь – моя. Твоя задница – моя. Твоя текущая киска – моя.
– Да ты бредишь.
– Неужели? – Я отвел от нее клюшку для гольфа, поднес ее к губам и пробежал языком по узкому металлическому краю. На вкус как амброзия, сладкая и свежая. – На вкус ты течешь, Тигр, а я знаю, что ты не течешь без причины.
– Если я послушаюсь тебя, ты должен заставить меня кончить.
– Договорились, – сказал я во второй раз за второй день. Эта девушка вечно торгуется.
Эмери повернулась и спустила трусики вниз по бедрам, чуть склонившись, когда виляла задницей, чтобы стряхнуть их. Я мельком увидел ее обнаженные половые губы, и мне захотелось пробежаться языком от одной дырочки до другой.
Она повернулась и бросила мне свои трусики. Я поймал их и сунул в карман. Ее пальцы вцепились в тонкий L-образный изгиб клюшки. Она вложила его себе между ног. Я просунул часть наконечника внутрь.
Ее щеки покраснели от возбуждения. Она приподняла платье, демонстрируя мне, как ее половые губы обхватывают клюшку.
Такая скверная.
Такая милая.
Такая моя.
– Встань на колени и возьми у меня в рот.
Она никогда не могла отказаться от вызова. Как бы слабо ни тлели угольки, вызов их разжигал.
– Любой может зайти за деревья и увидеть нас.
– Поцелуй кончик, – торговался я, а я, черт возьми, никогда не торговался, – с языком.
Она хотела. Ее язычок метнулся между пухлых губ, моля о том, чтобы облизать мой член. Я провел рукой по ее волосам и схватил их у затылка. Вместо того чтобы опустить ее голову к своему члену, я запрокинул ее лицо и впился губами в ее губы.
Дерьмо.
Твою мать.
Иисус, Мария и Иосиф.
Что, черт подери, я делал?
Кедди вдалеке выкрикивал наши имена. Мы разорвали поцелуй. Я глотал каждый выдох Эмери.
Ее распахнутый взгляд встретился с моим.
– Ты обещал, что я кончу.
Не говоря ни слова, я опустился на колени, прекрасно осознавая, что это она должна была встать на колени и взять у меня в рот. Я поднял ее платье, развел ее губы и лизнул всю щель. Она вскрикнула, вцепившись мне в волосы.
Я скользнул языком внутрь, наслаждаясь ее вкусом. Когда шаги кедди зазвучали ближе, я вставил в нее два пальца и пососал ее клитор. Она кончила, едва не выдрав мне волосы пальцами.
Когда кедди снова выкрикнул имя Эмери, я крикнул:
– Она идет!
Ее тело сотрясалось после оргазма. Она вцепилась мне в плечи, успокаивая дыхание.
– Мои трусики…
– Мои, – оборвал я ее.
Она сощурилась, но не стала спорить. На самом деле в глазах ее появился блеск, который подсказал мне, что ей это нравилось.
Я пошел назад с трусиками Эмери в кармане, с пятнами от травы на коленях, с ее вкусом на моих губах и с эрекцией размером с небоскреб.
Это было дерьмо, которое закручивалось по спирали, и я знал, что буду во всех таблоидах как тот, кто трахнул двадцатидвухлетнюю дочь виновника хищений.
Это определенно было нехорошо.
Но это было чертовски приятно.
Общий коэффициент интеллекта богатых людей Истриджа, штат Северная Каролина, находился где-то между американцами, которые не могут найти Америку на карте, и теми, кто считает, что Земля – плоская. По крайней мере, мне так показалось, когда я подслушал четыре разных разговора о необходимости муслиновых мочалок.
В промежутках между бытовой болтовней обо мне ходили безудержные сплетни, время от времени задевая наливающийся синяк под глазом, которым я щеголял.
– Он такой испорченный. И он всегда выглядит таким измученным. Почему от этого он кажется лишь сексуальнее?
Я не знаю, степфордская жена номер один. Может, стоит показаться с этим мозгоправу (для справки: меня действительно мучает этот поздний завтрак, который даже не соответствует своему названию).
– Моя соседка сказала мне, что у нее был с ним лучший секс в ее жизни на прошлой неделе на вечеринке по поводу новорожденного.
Мои голубые шары могли засвидетельствовать, что я не трахал твою соседку, и я скорее появлюсь на свингер-встрече в доме престарелых, чем на, мать его, вечеринке в честь новорожденного.
– Я сказал своей жене, что он отморозок. Посмотрите на его глаз. Нищий подросток навсегда останется нищим подростком.
Классная история, братан. Она звучала бы внушительнее, если бы ты не вручил мне свою визитную карточку при входе в ресторан.
Наша группа заняла стол в центре, который, как сообщила Вирджиния, был лучшим местом в заведении.
– Я подумываю купить титул, – Бальтазар вскинул подбородок так, будто ожидал, что сказанное впечатлит нас, – когда это случится, вы все должны будете называть меня «лорд».
Это могло бы быть шуткой, но он, кажется, принадлежал к тому типу людей, которые всерьез ждали чего-то подобного.
– Лорд, – повторила Эмери, растягивая слово так, словно она не могла осмыслить его. Она сидела рядом со мной, так близко, что наши тела плотно соприкасались.
– Разве это не замечательно? – Вирджиния стиснула руку лорда Балти. Я готов был поклясться, что, если он еще раз взглянет на Эмери, я разрушу его жизнь, а потом, просто для развлечения, проведу реновацию его лица. Придурок собирался стать ее отчимом, но смотрел на нее так, словно она была куском мяса, в который он хочет впиться.
– Мои поздравления, лорд Бальтазар, – сказал Маленький Член, хватая меню. Выглядел он так, будто каждый диснеевский злодей превратился в одного засранца голубых кровей.
Я не трогал меню, пока все остальные просматривали варианты. Вирджиния быстро отвела от меня взгляд. Она провела утро в метаниях между усмешкой, которой она обычно одаривала меня, и льстивыми разговорами, потому что я внезапно стал самым могущественным человеком из всех присутствующих.
К нам подошел один из облаченных в белый костюм официантов.
– Заказывайте все что угодно, Нэш, – Вирджиния взглянула на него, прежде чем сказать: – за счет загородного клуба.
– Идеально, – в стряла Эмери, открыла меню, а потом заказала по две порции всего, что дорого стоило.
– По две порции всего? – Официант поджал губы. Бедолага хотел убежать.
– Всего, – она вручила ему закрытое меню, – и возьмите себе чаевые в двести процентов.
Пальцы Вирджинии побелели на ножке бокала с шампанским. Она поджимала губы, пока официант не ушел.
– Вспышка гнева – это не мило.
– Вероятно, нет. – Лукавая улыбка осветила лицо Эмери. – Знаешь, что мило? Жирный животик, поэтому жду не дождусь, когда смогу зарыться в еду.
– Именно поэтому я не сделаю тебя свидетельницей на свадьбе.
– Ты выходишь замуж? – Эмери допила свой второй коктейль за день.