Я был мудаком с этическим кодексом, который иногда опускался так низко, как у диктатора, совершившего геноцид. Кто-то должен был меня сдерживать.
Прошел целый день. Достаточно, чтобы Гидеон объяснил все мучительные подробности. Теперь я верну свою девочку. Вот так просто.
Вынув телефон, я написал ответ Эмери.
Дурга: Скажи, какая у тебя самая любимая вещь в мире.
Нэш: Ты и все, что привело меня к тебе.
Она вынула телефон из кармана. Она зажала язык между зубами, пальцы летали над клавиатурой.
Эмери: Это две вещи. Ты никогда не следуешь правилам.
– К черту правила.
Она взглянула на меня и пошла к берегу, голодные глаза пожирали мое тело с головы до ног. Волны своим течением толкали ее вперед-назад. Каждый ее шаг казался борьбой с гравитацией.
Мы встретились где-то посередине, где волны били ее по коленям, но не могли причинить вреда.
– Какие нити связывают нас вместе? – Никакого «привет». Сразу к философским размышлениям. Так, черт возьми, похоже на нее, что мой член встал. Она плеснула воду ногой. – Разве не безумно то, как мы занимаемся своими делами, не зная, что следующий наш шаг может определить все наше будущее?
Я придвинулся ближе, устраиваясь на знакомой территории, узнавая ее такой. Она всегда искала смысл, объяснение, что-то, что ответило бы ей почему, хотя ответ, скорее всего, никак бы не повлиял на нее.
Но я дал ей лучший ответ, какой мог, и надеялся, что она вернется ко мне.
– Знаешь, кто такая Мойра?
– Мойра? – Она склонила голову. Она бросила на меня взгляд, по которому можно было догадаться: ей ненавистен тот факт, что я знаю слово, которого она не знает. Если бы она могла, она бы, вероятно, протянула руку, чтобы украсть его так же, как она украла часть меня.
– Мойра – это судьба. Те нити, которые нас связывают.
– Тебя, меня, Гидеона, Вирджинию, Хэнка, Бальтазара. Мы все связаны. – Ее руки сжали футболку, скомкав ее впереди. – Я знаю это, но папа не все объяснил мне. И ты не станешь. И я стою тут, зная, что все эти нити существуют, и не зная, как они выглядят. Помоги мне, Нэш. Папа придерживает информацию, чтобы я возвращалась за ней каждый раз. Я его не виню. Я бросила его на четыре года.
Да пошел ты, Гидеон Уинтроп. К черту позицию, в которую ты поставил меня.
У меня не было ответа для нее, кроме того, что я хотел ее.
– Вернешься ко мне?
– Никогда. – Ее губы изогнулись, лунный свет коварно плясал в ее глазах. Она пнула воду и проследила, как волны плескаются о мои брюки. – Нет, пока ты мне не расскажешь.
Я не расскажу. Она знала это.
Всякий раз, когда она говорила о своем отце, она морщилась. Смущенно. Потерянно. Было видно, она решает, простить ли его. Ей нужно было услышать это от Гидеона, иначе они никогда не восстановят отношения, которые у них были.
Я перебирал слова, задаваясь вопросом, как сказать ей об этом, чтобы не выглядеть взбешенным, а затем понял, что мне плевать.
– Ты воюешь сама с собой, а я никогда не хотел так сильно влезть в доспех и сражаться за кого-то, как сейчас, но я знаю, что не могу. Это твоя вой на. Ты вернешься ко мне, Эмери, иначе таких слов, как «судьба» и «предназначение», не существует.
– «Судьба»? «Предназначение»? – Она покачала головой. – Ты разбрасываешься весьма серьезными словами.
Я шагнул ближе, толкнув в ее сторону небольшую волну.
– Каковы были шансы на то, что той ночью в постели Рида, куда ты пробралась, буду я? Что ты – Дурга? Что я – Бен? Что мы окажемся вдвоем в лифте? Что он застрянет? Что ты будешь работать на меня? Что я столкнусь с тобой в столовой? Я могу продолжать, но каковы шансы?
– Высокие! – Она вскинула руки и начала загибать пальцы. – Ты брат Рида, и Бетти забрала твою комнату. Конечно же ты спал там. В Истридже не так уж много людей, и еще меньше зарегистрировано в приложении «Объединенный Истридж». Логично, что ты – Бен.
Она проигнорировала мой «да-ты-шутишь» взгляд и продолжила:
– Я устроилась на работу через Рида, а он твой брат. Было уже поздно, несколько человек пытались сесть в тот лифт. Во время штормов постоянно происходит отключение электричества. И это единственная столовая на многие мили. Может быть, судьба существует. Может быть, ее нет, но ты всерьез используешь это как доказательство ее существования?
– Ты, девушка, которая верит в магические слова и беззвездное небо, не веришь в судьбу?
Она пожала плечом.
– Я не знаю, во что я верю, но это все может быть совпадением. Не судьбой.
– Она существует. – Я сократил дистанцию и обхватил ладонью ее затылок. – Судьба – это ураган. Ты думаешь, что знаешь, к чему все приведет. Ты думаешь, что ты в безопасности. И как раз в тот момент, когда ты думаешь, что пережил шторм, он встает прямо у тебя на пути. Эмери Уинтроп. Мой ураган. Моя судьба. Моя Дурга. Мой Тигр.
Я поцеловал ее, запустив пальцы в ее волосы и наклонив ее голову. Ее кулаки сжались на моей рубашке. Пуговица отлетела, но, черт возьми, мне было все равно.
Она обхватила меня ногами за талию. Я положил ладони на ее задницу и прижал к себе. Волны подталкивали нас глубже в океан. Мой член хотел выскочить из штанов, твердый, как никогда.
Эмери отстранилась и прислонилась лбом к моему лбу. Она тяжело дышала и все еще терлась об меня. Черт.
– Мы не должны были этого делать.
Я знал, что она не сделает этого, не узнав всю историю, но я все равно спросил:
– Вернешься ко мне?
– Пока нет. Пока.
Это я, черт возьми, приму.
Тук! Тук!
– Иду! – пробормотала я. – Прошу, скажи мне, что ты не приобрел привычку будить меня так рано каждое утро.
Я босиком прошла к двери, миновав по пути свободную комнату, гостиную, кухню. Эти апартаменты на верхнем уровне были стоящей сделкой. Ида Мари как-то упомянула, что они стоят пятизначную сумму за ночь.
Когда все будет закончено, пентхаус Нэша будет занимать два этажа: первый – на одном уровне с двумя президентскими люксами, Делайлы и, теперь, моим. Я распахнула дверь, ожидая увидеть Нэша. Меня приветствовало херувимское личико. Я узнала его по встрече с коллегами. Он был из тех, кто пришел на прошлой неделе, чтобы ознакомиться с отелем перед тем, как начнется обучение сотрудников.
– Привет, – я придержала дверь ладонью, – чем могу помочь?
Он переступал с ноги на ногу.
– Мистер Прескотт велел мне сидеть тут и ждать, пока вы проснетесь.
– Прошу прощения, – сморгнула я, оглядывая его униформу. – Что? Он хочет, чтобы за мной присматривали?
– Нет. Упс. – Херувимчик наклонился и поднял с пола гигантский синий холодильник. Такой, который используют в больницах для транспортировки органов. Он вручил его мне. – Вот. Я должен был передать вам это, когда вы проснетесь, но мне срочно надо в туалет.
– Спасибо, я полагаю? – С замирающим сердцем я открыла гребаный холодильник и задохнулась, увидев там мой упакованный ланч. Пальцы пробежались по губам, вспоминая поцелуй Нэша две ночи назад.
Херувим притопывал ногой в коридоре.
– Могу я воспользоваться вашей уборной?
Уф… Сложный вопрос. Обычно приглашением незнакомца начинался фильм ужасов.
Потолок: Странно разумно с твоей стороны. Пять баллов.
– Нет. – Я вынула пакет с ланчем и поставила холодильник на тумбочку у входа. – Но можете воспользоваться уборной мистера Прескотта.
– Вы уверены?
Не выпуская пакета с ланчем, другой рукой я вынула из заднего кармана ключ-карту и провела парня дальше по коридору, впустив его внутрь.
– Гостевая ванная там.
Как только он ушел, я открыла пакет. Сверху лежала записка.
«Привет.
Я не приветствую тебя, Эмери. Как ты могла бы подумать. Контролируй свое эго, Тигр. Я говорю «привет» голосу в твоей голове. Тому, которым ты читаешь это.
Как жизнь, дорогой?
Скажи Эмери, что ее задница в этих джинсах выглядела чертовски сексуально, ее идея с чередованием цветов в занавесках достойна гения Эйнштейна, и меня чертовски заводит всякий раз, когда она шепчет магические слова.
На самом деле я думаю, это ты шепчешь их, не так ли, Внутренний Голос Эмери?
Если ты скажешь Эмери вернуться ко мне, это будет круто.
Нэш».
Я подавила улыбку и порылась в кухонном столе в поисках одного из блокнотов с логотипом отеля.
«Этого не будет.
Эмери.
P. S. Тебе нужно всего лишь рассказать мне».
Так началась история с холодильниками.
Я вставала в час ночи и оставляла его перед его дверью со своим ответом. По субботам Нэш возил меня на встречу с папой, чье представление о том, чтобы рассказать мне все, состояло в том, чтобы буквально рассказывать мне каждую деталь так медленно, как только было можно.
Я хотела, чтобы он перешел к самым пикантным деталям, сгладил все отвратительные подробности моего зачатия и перешел к той части, где Нэш каким-то образом узнал все раньше меня. Одновременно я знала, что папа дорожит моими визитами, так что позволяла ему продвигаться в своем темпе.
Пусть даже терпение никогда не было сильной моей стороной.
И каждое утро, когда я вставала и находила записку в холодильнике, я улыбалась.
«Судьба – это вселенная, надирающая задницу Совпадению. Мы – пример Судьбы, доказывающий миру, что она существует. Вернешься ко мне?
Нэш».
Я поигрывала запиской, зная, что Нэш будет задавать этот вопрос каждый день, пока я не скажу «да», зная, что буду наслаждаться каждым разом. Папа или Нэш могли прекратить мои страдания, но никто из них не делал этого, так что я написала в ответ:
«Никогда.
Эмери.
P. S. Только если ты мне не расскажешь. В этом случае мне любопытно, если Судьба и Предназначение начнут вой ну, кто, думаешь, победит?»
Мы работали вместе каждый день, за исключением нескольких поездок, которые он предпринял с Делайлой. Он улетал с вертолетной площадки на крыше, но всегда оставлял мне ланч и записку. На следующее утро он ответил: