– Олег, как помощники? – окликнула я повара.
– Шустрые ребята. Сработаемся, – не отвлекаясь от нарезки продуктов, ответил он.
– Можно я на десять минут Ивана у вас украду? – спросила я.
Ванька мне нужен был для того, чтобы из прохладной кладовой перенести в зал ведра с розами, которые я купила накануне.
– Иван, помоги Виктории Викторовне! – крикнул Олег, без лишних вопросов уступая мне своего помощника.
– Сегодня жена Василия Ивановича приходила, – сообщил Ванька, пропуская меня в кладовую.
Приход жены Василия Ивановича меня удивил. Я отчетливо помнила, что договорилась с ней о том, что сама приду вечером.
– Что она хотела?
– Откуда мне знать? Андрея Михайловича нет, тебя тоже. Она, наверное, до сих пор сидит на заднем дворе. Ты бы сходила к ней.
– Хорошо, неси розы в зал, а я пойду поговорю с вдовой, – вздохнула я. – Может, ей срочно что-то нужно?
– Вика, мы тут денег собрали, – немного смущаясь, Ванька протянул мне почтовый конверт. – Это от ребят-официантов и от поваров. Передашь?
Я взяла конверт, молча достала из кошелька купюру и положила ее к остальным деньгам.
– Думали, что Андрей Михайлович еще денег подбросит…
– Он обещал продуктами, – злясь на Андрея Михайловича, ответила я. – Ваня, может, ты со мной выйдешь к Марии Павловне?
– Нет, мне как-то неловко. Надо что-то сказать, а я не смогу… – у Ваньки подозрительно заблестели глаза. – У меня до сих пор ком в горле стоит.
– Ладно, я сама.
Мария Павловна стояла у самой двери, опершись спиной о стену. Выглядела она очень плохо. Лицо землистого оттенка, отечные веки, синюшные губы – явные признаки болезни сердца и внутренних переживаний.
– Мария Павловна, ну почему вы здесь? Прошли бы в зал.
– Нет, мне на свежем воздухе лучше. Я вот зачем пришла, – перешла она сразу к делу. – Вы там мне обещали денег передать.
Я протянула ей конверт, который держала наготове.
– Не надо денег, – отстранила она мою руку.
– Почему? – меня удивил ее отказ. Еще вчера она жаловалась на полное отсутствие денег, а теперь ей деньги не нужны?
– Сегодня пришло письмо. С деньгами. У меня была заначка. Денег немного, но на похороны их хватит. Еще Васин брат обещал помочь.
– А от кого деньги пришли?
– От Валентины, которая когда-то работала с Василием.
Я округлила глаза. Речь шла о Валентине Григорьевне? Надо же, как Василий Иванович запал в душу женщине, если она решила помочь бывшей своей сопернице. Впрочем, для Марии Павловны она не была соперницей. Кто хорошо знал Василия Ивановича, это понимали.
Заметив на моем лице удивление, Мария Павловна решила кое-что объяснить.
– Я знала, что мой Вася пользовался успехом у женщин. Сначала ревновала, изводила себя гнусными подозрениями, однажды даже ходила жаловаться Васиному начальству – не на мужа, а на его пассию. Но после смерти нашего сына все изменилось. Вася настолько замкнулся в себе, что даже мне трудно было до него достучаться. Представляете, в смерти сына он винил себя. Да-да, себя. Выпивать даже стал.
– Он винил себя?
– Да простит меня Васенька, что я выношу сор из избы, но это было очень давно, а за давностью лет, как говорят, не судят. Давно, очень давно он мне изменил. Нашему Славику не было и года, когда его папа загулял с практиканткой. Девчонка наглая, бесстыжая. Я делала вид, что не догадываюсь об их связи. Думала, он сам разберется, кто ему важнее и нужнее: семья или эта «прости господи». Я, наверное, и дальше бы молчала, если бы однажды она мне не позвонила. Вы бы слышали, что она кричала в трубку! Что я дура, уродина, что я давлю на жалость и спекулирую ребенком.
– Да уж, – хмыкнула я, успев с Любой познакомиться лично. Думаю, она не стеснялась в выражениях, и Марии Павловне пришлось выслушать много нелицеприятных слов. – И чего она добивалась?
– Чтобы я уступила ей место. Мол, попользовалась мужиком – передай другим. Я, по ее мнению, должна была забрать ребенка и переселиться к маме или, в крайнем случае, разменять квартиру. Ох, и зло меня взяло. Я Васе ничего не сказала, а пошла прямо к директору. Наговорила много чего – правду и неправду. Я хотела унизить соперницу, сравнять ее с землей. Не осуждайте меня. С волками жить – по-волчьи выть. Я думала тогда, что поступаю правильно. Кто же знал, что та девчонка была беременной. Срок был очень маленький. Она даже Василию ничего не сказала, а может, и сама тогда не догадывалась о своем положении. Директор ресторана стал на мою сторону. Видимо, эта девица и самому ему не нравилась. Он без зазрения совести выставил ее за порог, поговорил по-отечески с Василием и дурь из его головы начисто выбил, да так, что тот об этой девчонке не вспоминал долгие годы. – Мария Павловна замолчала, чтобы перевести дух.
Я, чтобы пауза не затянулась надолго, спросила:
– И все-таки Василий Иванович узнал, что стал отцом во второй раз?
– Да, Вася узнал, что у него сын родился только спустя много лет, когда тот к нему на практику попал. А потом Славу нашего убили. Тогда-то мне Вася во всем и признался.
– В чем признался? – уточнила я.
– Что сын у него внебрачный есть. Только общего языка он с ним никогда не найдет.
– Почему не найдет? – наиграно удивилась я. Историю о сложных отношениях отца и сына я слышала не один раз и от разных лиц. – Ведь к тому времени ваш общий сын погиб. Этот сын мог бы скрасить жизнь Василия Ивановича и вашу, наверное, тоже.
– Может, глупо звучит, но меня признание мужа в том, что общение с этим парнем невозможно, даже обрадовало. Как бы я своему Васе в глаза смотрела? Ведь это по моей вине парень остался без отца.
– А так без отца остался бы ваш сын. Вы же сами сказали, что та девчонка ни перед чем не остановилась бы.
– Это да, но останься я с ребенком одна, может, тогда мы избежали бы трагедии, – вздохнула Мария Павловна. – Мы бы уехали куда подальше, жили бы в тихом городе, где нет хулиганов.
Я хотела сказать, что хулиганы есть везде, но промолчала. А Мария Павловна неожиданно сменила тему разговора:
– А от ваших сотрудников я деньги брать не хочу.
– Почему? Мы ведь от чистого сердца. – Я все еще держала в руке конверт с деньгами. – Вы можете мне объяснить, почему не хотите брать деньги?
– Ладно. Последние дни Вася ходил сам не свой. Я его спрашивала, что случилось. Что беспокоит? Сердце болит? Не болит. С начальством поссорился? Нет, все хорошо. Но я же видела, что его что-то гложет, тяжелым грузом на душе лежит. Вместе идем, а он о своем думает, оглядывается по сторонам, как будто чужой нехороший взгляд на себе чувствует. А за день до смерти и я увидела, – Мария Павловна резко замолчала, поджав губы, и с недоверием посмотрела на меня.
– Мария Павловна, что вы увидели? Кого? Доверьтесь мне, я так же, как и вы, хочу, чтобы убийца Василия Ивановича был наказан, – своими искренними словами я подтолкнула ее к откровенности.
– Хорошо, только вы мне честно скажите. У вас рыжие в ресторане работают?
Вопрос застал меня врасплох. Я перебрала в уме всех сотрудников и, переспросив, ответила:
– Рыжие? Нет…
– Тогда я рыжего парня видела, – выдохнула Мария Павловна. – Среднего росточка. Лицо конопатое такое. Короче, невзрачный такой.
Кровь прилила к моей голове, бешено заколотилось сердце.
– А почему вы мне позавчера не сказали о том, что вашего мужа преследовал рыжий? – спросила я, стараясь не выдать своего волнения.
– Не сказала, потому что хотела сама удостовериться, работают у вас рыжие или нет. Да и не преследовал он его. В тот день мы договорились с Васей в обед встретиться. Он же допоздна работает, а мне нужно было с ним костюм выбрать. Он пообещал на часок вырваться с работы. Условились, что я буду ждать чуть в стороне от «Кабуки», рядом с газетным киоском. Вася вышел из ресторана. В это время к входу подъехали старые «Жигули» красного цвета. Из машины вышел этот рыжий. Я видела, он хотел окликнуть Васю, но тот уже махал мне рукой и шел в мою сторону. Вот я и подумала, что этот парень работает в «Кабуки». Мысль у меня была, что он Васин начальник. Лицо уж больно злое, неприветливое. Я еще спросила у Василия, не будут ли его ругать за то, что он в рабочее время ушел. «Нет, я же по делу», – улыбнулся мне тогда Вася. А костюм мы так и не выбрали: нужного размера не оказалось. Вася торопился. Мы простились, и больше я своего мужа не видела. Вчера к вам приходила, сегодня… Действительно, нет у вас рыжих.
– Не там ищите, – подумала я вслух.
– А где надо искать? – ухватилась Мария Павловна за мои слова.
– Мария Павловна, и все-таки возьмите, пожалуйста, деньги, – я протянула конверт. Долю секунды она сомневалась, а потом взяла. – Идите домой, я к вам зайду.
Что творилось у меня в голове! Я не знала радоваться мне или горевать. Кажется, я нашла убийцу. Да нет, я просто была уверена, что и Диму, и Василия Ивановича убил Юрий Комов.
И мотив налицо! Как же я раньше не догадалась?! Я же видела, как горели глаза у Комова, когда он говорил о своей пациентке. Он же одержим любовью к ней. Он, как Пигмалион оживил свою Галатею, так и Катю вернул к жизни, а потом влюбился в нее. Увы, у древнегреческой легенды был более удачный финал: Галатея вышла замуж за своего создателя. Они жили долго и счастливо и умерли в один день – кажется, так.
Возможно, Комов и уговорил бы Катю стать его женой, но судьба явно была настроена против нее. Прошлое никак не отпускало свою жертву. Девушка, которая только-только начала жить новой жизнью, пришла на работу в «Кабуки», а там – Василий Иванович. Трагичные воспоминания накрывают ее волной.
Сколько же несчастий принесла ей родная мать. Лучше бы она и не встречалась на ее пути. Но разве она одна виновата во всех Катиных бедах? Есть и отец, который бросил на произвол судьбы беременную женщину и который ни разу не вспомнил о ней и своих детях. Полагаю, Люба и ее сын Валерий приложили немало усилий, чтобы в глазах Кати Василий Иванович выглядел законченным мерзавцем. А та сцена на кухне ресторана, где ее с грязью смешали?! Разве такое забудешь? Отчасти Василий Иванович был прав – прошлое у Кати не монашеское, – но разве только её в этом вина? Может, и жизнь у нее иначе сложилась бы, будь у нее другой родной отец – наверное, в таком направлении думала Катя.