– Я знаю, что вы хотите сказать, – продолжала Фанни, – но лучше не нужно. Ничего не говорите! Роман для меня – все, все на свете, вы понимаете? Он может быть мне мужем, отцом, сыном, любовником, братом. Рядом с ним я чувствую себя вовсе не старой, мудрой и опытной. Да, и это тоже, но еще я чувствую себя девочкой, которая полюбила впервые и не знает, что делать со своей любовью. У каждого из нас свой мир, в котором другой ничего не понимает. Мы можем быть друг для друга проводниками в этих мирах, переводчиками с чужих языков на наш общий, а любовь смягчит и сгладит все, что должно отдалять нас друг от друга. Моя любовь, конечно, – тут же поправилась она с кривой, страдальческой усмешкой. – Моя любовь! Я понимаю, что когда-нибудь Романа потянет к молоденькой девушке, ему захочется иметь детей и все такое. Ради выгоды можно спать с не слишком молодой дамой до поры до времени, но когда это время наступит, юный любовник должен будет уйти в другую жизнь – и уйдет.
Она осеклась, взглянув в лицо Эммы. Внезапное страдание так исказило ее черты… Что с ней?
Эх, если бы Фанни знала, если бы только знала, что именно в эту секунду положила незримый черный шар на незримую чашу весов, где как раз сейчас решается, жить или умереть Роману Константинову после того, как безумное предприятие, в котором он участвует, увенчается успехом!.. Шансы были равны, мучительные pro и contra до этой минуты находились в равновесии. Что же ты наделала, Фанни?..
Что с Эммой? А разве не ясно? Фанни все время забывает, что Роман – ее сын. Какой матери будет приятно, когда страстью к ее молоденькому, свеженькому, гладенькому мальчику вдруг воспылает ее ровесница, с теми же морщинками у глаз, с тем же намеком на второй подбородок и складками у рта?
Ну, это сильно сказано, положим. Никакого второго подбородка и даже намека на него нет ни у Эммы, ни у Фанни, морщинки у глаз обозначают места, где раньше были улыбки (поклон вам, великий шутник Марк Твен), складки у губ совсем не такие клинические, и если прибегнуть к ухищрениям современной косметологии, их можно убрать за один сеанс.
Так они стояли и смотрели друг на друга, эти две женщины, сделавшие ставку на одного и того же мужчину, только ставки эти были разными, совсем разными, но ведь и выигрыш каждой светил – ни с чем не сравнимый!
– Ладно, – махнула Эмма, – все это пустые разговоры, сами понимаете. Как вы себе представляете: я должна прийти к этой Катрин… Господи, я даже не знаю, где она живет, где держит Романа!
«…она держит его в своем тайном гнездышке на бульваре Сен-Мишель, там, где на постели черные шелковые простыни…»
Эмма мотнула головой, отгоняя непрошеное воспоминание об Армане.
«Чтоб ты сдох, козел!»
– Я знаю, – торопливо сказала Фанни, – знаю ее квартиру на бульваре Сен-Мишель.
– И что, я должна пойти и стащить моего мальчика с его любовницы? И сказать: у меня есть для тебя другая, готовая…
Она оскалилась, коротким смешком удержала готовое сорваться непотребное словцо, но Фанни мигом поняла, что имела в виду Эмма. Но не обиделась, наоборот – посмотрела с новым интересом. Да, это сильная женщина. И, кажется, она сумеет сделать то, что намерена предложить ей Фанни.
Если захочет, конечно.
– Эмма, вы можете употреблять в мой адрес какие угодно эпитеты, я не обижусь. Быть может, вам покажется странным мое упорство, но Роман для меня – смысл жизни!
– Не для вас одной, – тихо проговорила Эмма. – Но наши любимые… наши любимые дети уходят от нас, и мы сами выводим их на эту безвозвратную дорогу! И напутствуем, и машем вслед, и плачем… А потом поворачиваемся и тоже уходим, не обернувшись, чтобы больше о них не вспоминать…
Фанни когда-то читала Чехова (это всегда было модно) и Достоевского (еще более модно) и ничегошеньки не поняла ни в том, ни в другом. Осталась только оторопь перед безднами славянской натуры. Точно такая же оторопь охватила ее сейчас.
Она, эта Эмма, способна хоть на чем-нибудь сосредоточиться, интересно знать? Ее постоянно тянет на какие-то философствования, а здесь решается конкретный вопрос!
Откуда ей было знать, бедняжке, что Эмма не просто сосредоточена, она зациклена на единственном интересующем ее вопросе, и именно это создает массу неудобств для других?
– Извините, – сказала Эмма, – я вас все время перебиваю. Ни слова больше, клянусь. А вы продолжайте.
– Итак, я не просто хочу, чтобы Роман ушел от Катрин ко мне. Я хочу, чтобы ее бросил Лоран!
– Так, понимаю. – Эмма глянула на нее исподлобья. – Вы сообщите ему, что у Катрин завелся молодой любовник, и он, оскорбившись, бросит ее. А заодно даст задание своим бодигардам пристрелить Романа. Но ведь тогда его точно никто не получит, ни вы, ни Катрин. И я тоже его потеряю!
– Вы обещали молчать, – нетерпеливо напомнила Фанни, – так и помолчите хоть минуточку! Дайте договорить.
Эмма иронически приподняла брови и приложила палец к губам, словно подтвердила, что будет молчать.
– У меня и в мыслях нет выдавать Романа. Я хочу, чтобы Лоран бросил Катрин не из мести, а просто потому, что встретил другую женщину. Точно так же, как бросил меня. Понимаете?
– Совратительницу этому вашему Лорану где будете искать, в эротических театрах на бульваре Клиши? – ехидно поинтересовалась Эмма. – Какую-нибудь молоденькую бесстыдницу?
– И в мыслях не было искать для Лорана молоденькую девушку, – отмахнулась Фанни. – Он мне рассказывал, что раз в жизни связался с такой, а потом не знал, куда от нее деваться. Она его шантажировала, врала, что беременна…
«Нет, Людмила его не шантажировала, это была сущая правда».
– …и вообще не давала ему прохода. Он из России так поспешно уехал отчасти потому, что не хотел с ней дела иметь. Она ему проходу не давала, бегала за ним, интриги какие-то устраивала!
Фанни возмущенно пожала плечами, но тут же перехватила взгляд Эммы и осеклась.
Да, а она сама-то что делает? Только не ради Лорана! Ей не Лоран нужен!
– Скажите, Фанни, только абсолютно честно, – проговорила Эмма, – вы ради чего сейчас стараетесь? Чтобы моего… чтобы Романа себе вернуть? Или все-таки чтобы заставить Лорана бросить Катрин, а потом оценить вашу верность и заключить вас в объятия?
– Я стараюсь ради того, чтобы вернуть себе Романа и чтобы Лоран бросил Катрин, а потом заключил в объятия вас!
Эмма несколько раз хлопнула ресницами, и лицо ее стало совсем девчоночьим, растерянным.
«Нет, – сокрушенно подумала Фанни, – она не сможет. Где ей! Но деваться некуда. У меня никого нет, кроме нее. Она моя единственная надежда! Я заставлю ее хотя бы попробовать! Нужно что-то делать, я должна вернуть Романа!»
– Что вы сказали? – пробормотала Эмма. – Что вы сказали?
– Что слышали! – резко ответила Фанни. – В конце концов, кто хотел выйти замуж за миллионера, вы или я? Роман говорил, что это ваша заветная мечта. Замуж не замуж, но шанс стать любовницей очень щедрого миллионера у вас будет. Буквально завтра, потому что я знаю, где завтра можно перехватить Лорана!
Глаза Эммы словно бы уплыли куда-то, усмешка искривила губы.
– Не вздумайте отказаться! – встревожилась Фанни. – Вы сейчас думаете, как бы увильнуть? Но у меня совершенно гениальный план, поверьте!
– Нет, – покачала головой Эмма, – то есть да, я верю, что ваш план гениальный. Но это не для меня. Не тот возраст и кураж не тот. Знаете, Фанни, если бы я была писательницей и в романе начала описывать этот наш разговор, мои читатели со смеху попадали бы. «Тетенька, – сказали бы они героине, – ты, конечно, вне конкурса, но только потому, что тебя уже просто не допустят до конкурса! Иди вяжи носки внукам и правнукам!»
– Не говорите ерунды, – отмахнулась Фанни. – Вы не знаете Лорана. А я знаю, в конце концов, мы с ним не только спали, мы были друзьями. Он зациклен на женщинах старше себя. Слышали насчет Эдипова комплекса? Так вот, Лоран – это именно тот случай. Уж не знаю почему, но так сложилось. Если это болезнь, то не самая плохая, верно? В нас, запоздалых красавиц, это вселяет некоторые надежды. Да здравствуют мужчины и мальчики с Эдиповым комплексом!
Фанни вскинула руку с воображаемым стаканом. Ужасно захотелось выпить. Почему она не прихватила сюда бутылку вина? У Эммы попросить? Лоран уверял, что у каждого русского в тайном местечке (он называл это варварским словом zanatchka) найдется бутылка водки. Но вдруг у Эммы не окажется ни водки, ни вина? Вдруг у нее нет zanatchka? Неудобно получится.
Ладно, она потерпит. Придет домой – напьется.
Нет, не напьется. Вдруг вернется Роман?
Фанни мотнула головой, отгоняя воспоминания, которые делали ее слабой. Сейчас главное – убедить Эмму.
– Разумеется, Лорана привлечет не каждая женщина, – продолжала она. – Она должна быть… она должна быть личностью. И она должна попасться ему на глаза в ситуации экстраординарной. Меня он оттащил от парапета Пон-Неф, уверенный, что я собираюсь броситься с моста. Это его завело до безумия! Катрин поразила его своей смелостью и, назовем это так, раскованностью. А вы…
– Нет, погодите, – выставила ладонь Эмма. – Для начала я хочу знать подробности о Катрин.
«Теперь мне наконец ясно, почему ты каждое утро бегаешь на Пон-Неф. И надо же, как мы с Романом угодили точно в яблочко, когда решили, что ему надо ждать тебя, перевешиваясь через парапет, точно готовясь к самоубийству! Случайная выдумка, случайное совпадение, а так удачно, да? Но каким образом Лорана пленила Катрин – этого я еще не знаю. А следует, учитывая возможное развитие событий. Вдруг пригодится? И вообще любопытно, как таких мужиков берут на абордаж?»
– Рассказывайте же, – настойчиво сказала она.
– Катрин… – Лицо Фанни брезгливо исказилось. – Мы с Лораном были приглашены на суаре к одному моему старинному знакомому. Катрин появилась там одна – только что бросила последнего любовника. Я сама показала ей Лорана, не сообразила, что она изголодалась и сейчас на все готова, только бы заполучить в постель кого-нибудь свеженького. Катрин сразу положила на него глаз, и обстоятельства сложились в ее пользу. Она ведь великолепно танцует, надо отдать ей должное. Заиграли румбу, и она пошла танцевать – одна. Выкаблучивалась не могу сказать как! И все время смотрела на Лорана, словно танцевала только для него. И вдруг она делает какой-то рискованный пируэт, и у нее лопается резинка трусиков.