енок, доходящий до черного. Иэн проследил за направлением взгляда Элинор.
— А, ерунда, — устало вздохнул он. — Чего ты еще ожидала, если меня избили почти до бесчувствия. Ничего страшного, всего лишь синяки. Дай мне поспать.
Ничего, подумала Элинор, задергивая занавески вокруг кровати, он говорит, что это ничего! Но ему завтра придется снова сражаться, как он поднимет щит с такой рукой? Как он будет сидеть в седле с таким коленом? Она ошалело размышляла, не дать ли ему какого-нибудь зелья, чтобы предохранить его от завтрашней битвы, но эта мысль была лишь свидетельством временной истерии страха, охватившей ее. Такой поступок означал бы конец их семейной жизни. Иэн бросил бы ее. Любовь, если даже он любил ее, не выдержала бы позора, которым она собиралась защитить мужа.
«Все-таки это интересный выбор, — раздумывала Элинор, глядя в огонь камина. — Что бы я предпочла, смерть Иэна или егр ненависть?» Но Элинор понимала, что ее личные предпочтения — не главное. Это была жизнь Иэна. Хотя она могла распоряжаться ею в мелких делах, но не имела права решать за него. Элинор нисколько не сомневалась, что сам Иэн в любом случае предпочел бы бесчестью смерть.. И Элинор знала, что он не обманывает себя насчет того, что завтра может умереть: безумная пророческая фраза, что он направил ненависть короля на себя, чтобы отвести от нее, была не более чем засахаренной конфеткой для Элинор. Недаром же это сразу заглушило ее вспышку гнева. Происшедшее за торжественным ужином было публичным заявлением о том, что он знает, что на его жизнь готовится покушение, и призывом ко всем присутствовавшим уберечь свободу его жены.
Элинор разрыдалась вслух. Иэн тоже? И Иэн тоже? Она не вынесет этого. Она только отплакала по Саймону, и теперь ей приходится начинать плакать по Иэну, и этот плач будет еще более горестным. Элинор не в чем было упрекнуть себя в связи со смертью Саймона: он умер мирно и даже охотно. Но Иэна она убила так же верно, как если бы сама держала в руках меч или булаву, которая обрушилась на него. В своей похоти и страхе одиночества она откликнулась на его предложение жениться — и теперь он умрет из-за ее слабости, и она ничего не может сделать.
Стон, донесшийся с кровати, положил конец самобичеваниям Элинор. Какая же она идиотка — сидит и рыдает, когда еще ничего не случилось! Она поднялась и поспешила в переднюю, где отдала распоряжение, чтобы немедленно раздобыли песку и принесли кувшины с холодной водой. Песок нужно нагреть на огне и затем рассыпать в мягкие мешочки, а еще найти какие-нибудь тряпочки и размочить в воде.
Пока все готовилось, Элинор быстро подошла к кровати и раздвинула занавески. Иэн спал так глубоко, что его веки даже не шелохнулись, когда лица его коснулся яркий свет. Элинор принесла сумочку с лекарствами и со всей осторожностью и лаской принялась смазывать кровоподтеки Иэна. Он даже теперь не шелохнулся, хотя время от времени стонал.
Этой ночью впервые за много лет к Элинор вернулись кошмары, но к утру ее отчаяние начало постепенно стихать. Не только потому, что Иэн спал уже спокойнее и естественнее, но и потому, что лечение его измученного тела холодными и горячими примочками вроде бы принесло свои результаты. Он ворочался уже достаточно свободно, и стоны сменились молчанием или случайными охами, когда поворачивался на больной бок. За два или три часа до рассвета он проснулся и ошалело посмотрел на Элинор.
— Что ты делаешь? — пробормотал он ворчливо.
— Лечу твои синяки, чтобы ты не был завтра неповоротливым, как бревно, — отрезала Элинор.
Он облизал губы, и Элинор требовательно вытянула руку с пустой чашей. Служанка торопливо налила в нее разбавленное вино. Элинор приподняла Иэну голову и поднесла чашу к губам. Он жадно выпил, затем вновь открыл глаза, щурясь от света.
— Ложись, — жалобно произнес он. — Уже так поздно. Предоставь служанкам присматривать за мной. Я не могу спать, когда тебя нет рядом.
Элинор подавила смешок — а что же он делал до сих пор? Поразмыслив, однако, она посчитала это хорошей идеей. Она очень мало спала прошлой ночью, а этой вообще не ложилась. Она знала, что ей придется снова быть рядом с королем. Что бы ни произошло, она не должна доставить ему удовольствие своей слабостью. Кроме того, если случится худшее, ей потребуется светлая голова, чтобы сориентироваться в обстановке. Несколько часов сна не повредят и ей.
Элинор проспала даже больше, чем собиралась. Смутно знакомый звук встревожил ее, и она проснулась в пустой кровати. Ее охватил ужас.
— Иэн! — закричала она, вскочив с кровати.
— Элинор! — воскликнул Иэн.
И Вильям Солсбери, который только что закрыл за собой дверь, — именно этот звук и разбудил Элинор — вежливо отвернулся.
— Прошу прощения, — пробормотала Элинор, поспешно возвращаясь за занавески, и натягивая халат.
— Не стоит, — с усмешкой ответил Солсбери. — Такое приятное зрелище не может оскорбить глаз.
— Приятное, — рассмеялась Элинор, быстро причесавшись и заплетая косу. — Я такая растрепанная, что, наверное, похожа на ведьму.
— Мадам, если ведьмы выглядят именно так, я с удовольствием завел бы дружбу с этой нечистой силой.
— Прекратите совращать мою Жену в моем присутствии, — весело произнес Иэн. — Возьмите стул и садитесь рядом со мной. Мне очень жаль, что я вынужден заставлять вас заниматься самообслуживанием. Но колено не слушается меня.
Несмотря на эту жалобу, Элинор воспряла духом, взглянув на мужа. Серое от усталости лицо порозовело; глаза сияли, но здоровым блеском. И что самое главное, он уже поглотил огромный завтрак и, в общем-то, был не против съесть еще. Правда, движения его были скованы и, наверное, причиняли боль, хотя лицо не выдавало этого. Тем не менее Элинор предположила, что, когда его мышцы разогреются в действии, они будут послушны ему. Солсбери выглядел, однако, далеко не таким удовлетворенным. После того как его приятное изумление от появления раздетой Элинор прошло, стало очевидно, что ему явно не по себе.
— Вы рано на ногах, — сказал он Иэну.
— Рано? — удивился Иэн и посмотрел в окно, ярко освещенное солнцем. — Должно быть, заутреня уже прошла. Я должен быть на месте, чтобы расставить людей до третьей службы.
— Вы слишком утомлены. Вам, наверное, стоило бы уступить свое место другому. Несколько человек уже предложили заменить вас.
Иэн еще больше удивился и даже немного обиделся:
— Да, вчера мне пришлось потрудиться, но что из того? За ночь я полностью восстановил силы. Вы сами можете видеть это.
— Но вы же сказали, что у вас повреждено колено.
— Это… Да, колено болит при ходьбе, но не помешает мне сидеть на лошади. Вчера, может быть, эго действительно поставило бы меня в худшее положение, но сегодня мы с копьями биться не будем, — резко ответил Иэн.
Солсбери посмотрел на Элинор, которая наполнила вином кубок и протянула ему. Лицо ее застыло как камень.
— Вы хотите, чтобы я ушла, милорд? Я уйду, если от этого вам будет легче. Но уверяю вас, что вы не можете рассказать мне об опасности, подстерегающей моего мужа, больше, чем я уже знаю.
Солсбери смущенно опустил глаза в чашу, вращая ее в руках. Иэн покосился на Элинор, но ничего не сказал. Он вернулся к своему завтраку, предоставив Солсбери делать следующий шаг.
— Почему вы сделали это? — спросил граф наконец, с большим трудом вытягивая слова из горла. — Он не заслужил этого. Да, может быть, он действительно настроил против вас некоторых участников. Он очень зол, что вы украли такую богатую невесту, и, конечно, был бы рад увидеть вас сброшенным на землю. Но…
— Давайте сделаем вид, будто вы не задавали этого вопроса. Давайте предположим, что вы зашли ко мне из вежливости проверить, готов ли я к битве, чтобы вы могли попросить короля назначить другого командира, если это окажется необходимым. Вы увидели, что я полностью готов. Скажите, Оксфорд по-прежнему придерживается своих намерений насчет Ирландии?
— Иэн, — с болью сказал Солсбери, — пожалуйста, ответьте мне.
— А что вы хотите от меня услышать? — раздраженно спросил Иэн.
— Ведь это так очевидно, лорд Солсбери, что мой муж почувствовал необходимость обеспечить мою безопасность, — мягко вмешалась Элинор.
Ей нравился Солсбери и было жаль человека, разрывавшегося между любовью к брату и страхом за Иэна. Он пытался спасти Иэна. Он предлагал ему легкий путь к спасению. Это не окрылило Элинор надеждой — она знала ответ Иэна еще до того, как было сделано предложение.
— Король давно недолюбливает меня. И, возможно, я заслуживаю это. Много лет назад он оказал мне честь, которой я пренебрегла. Мне жаль признаваться в своих недостатках, но я очень вспыльчива. Я потеряла контроль над собой и ударила его пяльцами для вышивания. А память ан-жуйца очень цепкая. Иэн боится за меня.
Солсбери не поднял головы. Он поднес вино к губам и тут же отставил чашу, так и не отпив, словно не мог глотнуть.
— Вы очень добры, что берете на себя вину, — пробормотал он. — Я понимаю, что Иэн хотел защитить вас. Но я не понимаю, почему он почувствовал, что это так срочно и необходимо. Конечно, такое случается, но достаточно редко, чтобы рыцари погибали на турнирах.
Иэн швырнул нож на стол.
— Король — ваш брат и мой сеньор, — выпалил он. — Едва ли мне подобает отвечать вам на подобный вопрос. Спросите у его врагов.
— Я знаю, что скажут его враги.
— А я не знаю правды, Вильям, — сказал Иэн уже помягче. — Я не хочу знать ее, если она не в пользу короля. Я хочу только защитить себя и свою жену. Я не могу действовать иначе. И подумайте сами: если я проживу этот день — на что я надеюсь, поскольку принял меры предосторожности, — никакого вреда не случится, кроме того, что люди будут считать меня излишне подозрительным.
— Никакого вреда? — беспомощно повторил Солсбери. — Думаете, Джон будет любить вас после этого?
На это Иэн не нашел ответа. Он снова взял в руки нож, посмотрел в свою тарелку и затем отложил нож в сторону, словно у него пропал аппетит.