вь к своей королеве, Кориалстраз не был собственником и с удовольствием уступил бы конкретно эту обязанность — получить боль и унижение в процессе драконьих игр — кому-нибудь другому. Вот только, к сожалению Кориалстраза, в отличие от него Алекстраза как раз-таки была собственницей…
---------//---------
Тельдрассил.
Люди и дворфы после вестей о поражении Легиона и Древнего бога захотели вернуться на родной континент и начать восстанавливать исконные земли предков, пусть и не спешили покидать новообразованный Альянс, поскольку ощущали себя уязвимыми перед гегемонией Сель'Таласа на восточном материке. Дренеи и наару стали осваивать острова Кровавой и Лазурной Дымки — место приземления Крепости Бурь. А вот кал'дорай не собирались возвращаться на родину, так как не видели в этом смысла и пользы: Нордрассил уничтожен, леса, окружающие Хиджал заражены и еще не скоро придут в себя. Но оставаться рядом с союзниками тоже не стали, посчитав, что быть настолько близко к непонятным наару — это излишне. Тем не менее бежать куда-то к черту на рога ночные эльфы не собирались и заложили столицу нового королевства на острове восточнее союзного лагеря, одновременно с этим начав обустраивать деревушку на западном берегу Калимдора, чтобы застолбить территорию чисто на всякий случай: пока что численность кал’дорай не позволяла активно совершать экспансию куда бы то ни было.
Хотели назвать Тельдрассилом, но Тиранда заметила, что на «Корону Земли» посаженный росток будущего Мирового Древа пока не тянет, и предложила свое название Тирассил — «Земля Тиранды». На что Малфурион справедливо заметил, что это будет выглядеть как подражание столице Сель'Таласа, которая называлась «Во имя Азшары», о чем не преминет напомнить каждый высший эльф, которого они встретят. Тут уже вскинулась жрица, для которой упоминание Азшары служило катализатором, слово за слово и супруги в очередной раз поссорились.
Но на удивление друида Тиранда уступила ему в этом «ключевом» моменте, тут же напомнив про эту уступку при обсуждении следующего вопроса: как все-таки кал’дорай выкручиваться из ситуации с утерянным бессмертием. Нордрассил разрушен, а новый Источник сам себя не создаст. Теперь же, когда их богиня Элуна обрела зримое могущество и воплощение, вопрос перехода под руку Азшары снялся автоматически, но при этом осталась указанная выше проблема. Ведь пройдет еще немного времени и молодость станет увядать, а в потенциально бесконечной жизни наметится вполне конкретный себе предел. И Тиранду, как девушку, беспокоил прежде всего первый момент, связанный с юностью. Уступать Азшаре еще и в Этом вопросе, считающая себя первой красавицей среди всей эльфийской расы, Тиранда не хотела, как-то позабыв, что десять тысяч лет назад ее категоричность была направлена на поддержку противоположного мнения, но Кенариуса больше не было, а авторитета мужа, оказавшегося тем еще подкаблучником, не хватало.
Малфурион предлагал воспользоваться, раз угроза демонического вторжения перестала быть актуальной, методом Иллидана и Азшары. Договориться с Азшарой о парочке фиалов из ее Источника в обмен на какие-нибудь уступки, набрать эссенции из оставшихся лунных колодцев или попытаться зачерпнуть исходного материала из Водоворота объединить это с припасенной эссенцией Источника Иллидана. Позвать самого Иллидана для консультации (конечно, здесь разумнее было бы пригласить Азшару, но упоминание королевы еще и в таком контексте могло бы вывести Тиранду из себя, в то время как имя брата наоборот — действовало успокаивающе) и получить пусть и несоизмеримо более слабый, но зато свой Источник.
Тиранда же стояла на том, что нужно положиться на милость Элуны, и никакие подачки от предавших Богиню эльфов им не нужны…
Нужно ли говорить о том, чья точка зрения победила? Ну, да каждый сам себе голова…
---------//---------
Руины Штормграда
На первый взгляд можно было подумать, что главными в новообразованном Альянсе, куда входили наару, дренеи, кал'дорай, люди (штормградцы, кул-тирасцы и частично лордеронцы), дворфы из числа строителей Штормграда, были именно первые — создания из энергии Света. Вот только это было поверхностное суждение, и верховодила там одна предприимчивая особа, чья звезда показалась только недавно на политическом небосклоне. И нет, это была не вернувшаяся из небытия Элуна — богине были не интересны местечковые дрязги, она мыслила более глобальными категориями. Да новообретенная богиня Азерота даже не стала возвращать свое исконное имя, оставив последователям право называть себя Элуной, только скорректировав правила молитв, чтобы те стали доходить до нее…
Речь же шла о ее верховной жрице… и снова нет — не о той, что с острыми длинными ушами и зелеными волосами, у Элуны была более перспективная кандидатка. Молодая человеческая девушка, которая, казалось, совсем недавно с наивным взглядом на мир пришла в монастырь Серебряной Длани для обучения на паладина. Салли Вайтмейн — верховная жрица Элуны и по совместительству ее аватара.
Утер с высоты разрушенного бастиона наблюдал за Штормградом, медленно отстраиваемым уже в который раз за последние десятилетия, параллельно размышляя о вопросах религиозного толка. Бум поклонения явившей себя богине Света был вполне себе ожидаемым, и, положа руку на сердце, главный паладин ничего не имел против превращения безымянного и равнодушного Света, к которому он обращал молитвы на протяжении всей своей жизни, в красивую молодую женщину… Ну, точнее, наверное, в «красивую молодую женщину», поскольку самого облика богини никто не видел: Элуна предпочитала появляться в виде бесформенного облачка или просто в качестве голоса в голове. Еще иногда он являла себя благодарным за спасение людям посредством аватары — юной девчонки, по сути еще не вышедшей из возраста ребенка.
В общем по всем вопросам теперь шли к Салли, и ее возраст никого не смущал. Сами же наару после окончания войны постарались побыстрее спровадить «человеков» вместе с заставляющей их нервничать вестницей богини назад, на восточный материк.
Теперь нужно было восстанавливать связи с Лордероном и Далараном, которые, похоже, окончательно перешли под протекцию эльфов, а еще было бы неплохо узнать, что сейчас творится в остальных королевствах: Гилнеасе, Кул-Тирасе, Стромграде и Альтераке. Самого же Утера теперь, после устранения угрозы Легиона и Н'Зота, интересовали судьбы Мурадина и бывшего воспитанника, предавшего не только человечество, но и весь Азерот…
---------//---------
Стальгорн, некоторое время назад.
В столицу королевства дворфов Каз Модан пришла война, и теперь на улицах подземного города звучали не удары молотов по наковальням, не вдохи-выдохи огромных мехов и не шипение закаляемого металла, а крики, взрывы, звон оружия и рев нападающих демонов. То, что город обречен — было ясно любому мало-мальски владеющему информацией о ситуации, проблема заключалась в том, что таковых было не очень много. Слабо дружащие с магией дворфы не ожидали, что по всему городу откроются порталы и из них хлынут орды демонов. Основные силы врага были брошены на места сосредоточения основных военных сил местных жителей: палаты Магии, Войны и Тронный зал — часть отрядов противника заблокировала выход из города, а часть — оккупировала подземный вокзал, лишая какой бы то ни было возможности сбежать из ловушки.
В момент атаки Мурадин Бронзобород по просьбе своего брата-короля обсуждал с главным механиком и по совместительству королем гномов Гелбином Меггакрутом положение дел на политическом фронте, в частности поднимался вопрос договора между гномами и эльфами, от одного упоминания которого у Магни Бронзоборода лицо превращалось в пособие по изучению кривых линий для начинающих инженеров…
Выход с вокзала располагался в пределах видимости рабочего места Меггакрута, около которого и проводилась беседа, как это называли механики — «без отрыва от производства». И не увидеть, как со стороны платформы с поездами выбегают демоны, мог бы только слепой. Появились первые жертвы, причем с обоих сторон: парочка прохожих, оказавшихся не последними инженерами, перед своей гибелью что-то успели кинуть во врагов, от чего от них остались лишь дымящиеся зловонно выглядящие кучки.
— Да чтоб я свой молот пролюбил! — никогда не расстающийся с означенным молотом Мурадин выхватил оружие и на следующие пять минут потерял счет времени.
Гелбин в это время головы не терял и помимо выстрелов из непонятного устройства, которое испускало невидимые, а скорее быстро летящие снаряды и нарезало цель на кубики при попадании в нее, занимался еще и разведкой… технической. Просто так что ли по всему Стальгорну зеркала были понатыканы? И то, что он узнал, ему совсем не понравилось.
— Мурадин! Город почти захвачен! В кварталах магов и воинов бойня! Надо выбираться отсюда пока демоны здесь все не заполонили!
— Проклятье!.. Нам нужно в самый северный зал музея Лиги Исследователей! Там ближайший секретный ход! — раскрыл дворф государственный секрет, но ситуация позволяла и не такое.
— Сейчас организуем, — кивнул Меггакрут и вынул рупор из… примерно того же места, откуда ранее он достал свой дистанционный шинкователь.
— Внимание! Все прорываемся в сторону северного выхода!
Пока не последние лица Стальгорна устраивали мини-совещание, на поле боя произошли некоторые изменения, как ни странно — положительные. Откуда-то из подсобок выбежало несколько гномов, по виду инженеры инженерами с какими-то огромными штуками наперевес. Агрегаты загудели, включаясь, на концах стволов зародился ярко-красный свет, а затем наступающую неорганизованную толпу демонов причем вместе с парочкой натрезимов, попавших под раздачу, просто смело волной красных лучей, издающих «пиу-пиу». Еще одному повелителю Ужаса до этого видимо было плевать на сопротивление, ведь оно больше напоминало агонию, но каких-то десять секунд показали, что из предсмертного состояния еще можно выбраться. Натрезим возник из ниоткуда в своей любимой манере прямо над головой одной из инженеров с чудо-оружием. Мгновенно упав вниз и схватив героя, оказавшегося девушкой-гномкой, демон внезапно замер, по пространству вокруг схваченной гномки пробежала рябь искажения, и девушка исчезла вместе с демоном, правда, последний исчез частично: безголовое, без одной руки и части крыла тело рухнуло вниз, испугав коллег погибшей гномки.