С ее Источником. Что-то. Случилось.
Королева сразу перестала интересоваться вопросами равно как оживших сгустков Света — наару, бывших себе на уме, так и попавших под их влияние дренеев, которых она до сих пор рассчитывала получить в качестве союзников, но что-то пока дипломатические реверансы ни к чему не приводили…
Азшара окуталась мощнейшей защитой, даруемой ее знаменитой диадемой, и, не прощаясь, покинула зал совещаний, прыгнув на всякий случай не в самое ближайшее к Источнику место, доступное для телепортации. Жизнь научила, что никакие меры предосторожности не бывают лишними, и пусть ничто не свидетельствовало о нападении на дворец, да и телепортироваться в его пределах могла только она, но древняя и вечно юная эльфийка предпочла перестраховаться. Задержка, вызванная уступками паранойи, не оказала влияния на происходящие события. Ворвавшаяся в святая святых королева успела застать все самое интересное, а до самой кульминации ей даже пришлось подождать минут пять, в течении которых она, закрыв за своей спиной двери и убедившись в отсутствии прямой угрозы, всеми доступными способами пыталась понять, что происходит с Источником.
А Источник — бассейн с маной — во всю лихорадило. Уже не было никакого искрящегося столба маны, вырывающейся с его поверхности, а сама гладь, ранее мерно пульсирующая небольшими ровными волнами, теперь бурлила и была испещрена бурунами и водоворотами. Жидкость в рукотворном бассейне наливалась светом — мана вместо того, чтобы, как и прежде, устремляться вверх, в попытке достигнуть Круговерти Пустоты, накапливалась в Источнике.
И это, на взгляд Азшары, не сулило ничего хорошего. Ладно еще королевство остается без подпитки — на такой случай эльфы и запасались накопителями, но вот угроза взрыва или еще чего похуже сильно напрягали, заставляя подозревать в случившемся диверсии и происки врагов. Не сумев ничего понять, но и не обнаружив при этом каких-либо признаков непосредственной опасности, Азшара решила рискнуть и прикоснуться к Источнику. Через непосредственный контакт можно было куда более точно оценить состояние своего творения — не у всех же подобно Иллидану есть возможность не просто ощутить энергию, а увидеть ее потоки.
Девичья ладошка, окутанная разноцветным флером ауры могущественного мага, осторожно коснулась, а затем полностью погрузилась в неспокойную поверхность Источника. А тот словно только этого и ждал!
Купол одного из самых защищенных на Азероте залов буквально обожгла ярчайшая вспышка не света, но самой маны — той жидкой субстанции, что наполняла бассейн. Вокруг пронесся мощнейший порыв энергии, однако рунная вязь, покрывающая потолок и стены, чьим предназначением как раз являлось поглощение и преобразование нейтральной силы, была сделана Азшарой с большим запасом прочности, как раз для нивелирования воздействия на энергетическую сеть королевства возможных флуктуаций Источника. Чудовищный по силе импульс был пусть и с трудом, но укрощен и поглощен, что привело к тому, что в столице, как и по всему Сель’Таласу, начавшие было угасать под настороженными взглядами прохожих магические уличные светильники внезапно загорелись едва ли не в десять раз сильнее обычного! В вечерний Сель’Талас на короткое время пришел день.
Ничего, из этого Азшара, разумеется, не увидела, будучи ослепленной не столько в обычном зрении (глаза то она как раз успела прикрыть), сколько в чувстве магии. Однако помимо временной дезориентации случившееся не причинило Азшаре другого вреда. Потерю чувствительности к движению маны удалось восстановить в кратчайшие сроки, одновременно со зрением. Последнее пришлось весьма кстати: только-только проморгавшейся Азшаре во всей красе показали красивую иллюминацию. Сотни золотых песчинок, образовавшихся над центром Источника после взрыва его энергии, начали быстро притягиваться друг к другу, формируя эльфийский силуэт. Стягивающиеся в воздухе крупинки энергии приобрели стройную девичью форму, которая затем налилась объемом и начала темнеть, приобретая более разнообразную палитру цветов нежели ярко-желтый.
И вот перед замершей у бортика бассейна королевой, так и не вынувшей руку из Источника, предстала голая девчонка-эльфийка, возраст которой едва ли превышал одно столетие. Обычная с виду за тем исключением, что ее волосы как цветом, так и прической были подозрительно похожи на белоснежную стрижку Азшары. Сияние вокруг девицы, вторгнувшейся в самое охраняемое место Сель’Таласа, погасло, и нежданная гостья мягко опустилась в центр колодца. Тем временем на поверхности Источника снова начала концентрироваться создаваемая им мана, и вскоре поток энергии вновь устремился вверх, чтобы по традиции бесславно, но с пользой расплескаться по преграждающему ему путь куполу и направиться не в космические дали, а по энерговодам к вящей пользе эльфийского народа.
Новоприбывшая с любопытством огляделась, стоя по колено в жидкой мане и овеваемая возносящимися вверх частицами энергии. Ни первое, ни второе, ей, определенно, не мешало, а скорее даже наоборот — доставляло удовольствие. Девчонка огляделась, и ее взгляд зафиксировался на хозяйке дворца. Гостья ярко улыбнулась и шагнула вперед.
Азшара, успевшая восстановить чувствительность, в замешательстве уставилась на существо, выдающее себя за эльфийку, а то, что девчонка не является эльфом она ощущала всеми фибрами своей души. Также королеву очень сильно смущало и напрягало, что у юной визитерши было куда более сильное сродство с Источником чем у нее самой, а ведь, казалось бы, такое в принципе невозможно — ведь она, Азшара, являлась его создательницей и хранителем. Такое просто не укладывалось в голове! Но понимание, что приближающаяся девушка не является врагом, столь же ясно отпечаталось в сознании, как и тот факт, что случилось нечто невероятное, невозможное, но определенно чудесное. Во всяком случае Азшарой овладела необъяснимая радость, словно от долгожданной встречи с давно ожидаемой подругой (если, конечно, опустить тот момент, что с друзьями у нее были проблемы, касающиеся их полного отсутствия).
Вопросов у поднявшейся на ноги королевы было много, а уж когда юная девица подошла вплотную и, доверчиво хлопая янтарными глазами, окаймленными пушистыми белыми ресницами, заключила ее в объятия со словами: «Мама!» — их стало еще больше…
Глава 19
Даларан.
Город магов жил своей особенной жизнью. И на его улицах ныне, как и во времена постройки (а это ни много, ни мало — две с половиной тысячи лет назад), властвовала магия. Многообразие ее форм и расцветок подкупало тех немногих гостей города, которые все же смогли преодолеть все препоны, связанные с недавним усилением мер безопасности. Возможно самим жителям Даларана уличная обстановка и не казалась выходящей за грань разумного, но на концентрацию магии в городе это к счастью никак не влияло — ведь иначе место не было бы знаменито как город магов.
Впрочем, не все, что встречалось на его мощенных улочках, относилось именно к магии. Иногда попадались довольно обывательские вещи — например, сценка ссоры двух молодых людей…
Солнечный свет, свободно проникающий через два огромных окна, отражался от чистого отполированного пола и не без помощи магии разбегался по помещению тысячами солнечных зайчиков, превращая небольшую таверну в крайне уютное местечко. Обычно это место служило точкой притяжения многочисленных влюбленных парочек. Обстановка становилась поистине романтичной, когда вместо дневного светила в панорамные окна, расположенные по обе стороны от входной двери, заглядывала его ночная сестра. Ну, а в безлунные ночи или пасмурные дни никто не мешал хозяйке, не чурающейся волшебства, подвесить рядом с заведением несколько искусственных источников иллюминации.
День только начинался, а искомая таверна уже была наполовину оккупирована молодежью страждущей романтики: десять из двадцати столиков уже были заняты. Одиннадцатое, и оно же последнее у окна, место было облюбовано одинокой человеческой девушкой. Вполне вероятно кому-то могло показаться, что юная брюнетка ожидает своего кавалера, скрашивая минуты до встречи с ним разглядыванием улицы, но это было не так. Одетая в черное темноглазая красотка занималась одним из любимейших занятий — тем, чего ей еще недавно катастрофически не хватало, а именно — ничегонеделаньем.
Пока ладошка, периодически клацая по металлической ложке покрытыми черным лаком ногтями, методично разделывала десерт, раз за разом отправляя небольшие кусочки торта в рот, не боясь размазать по губам черную помаду, сама девушка пристально наблюдала за парочкой учеников академии с виду обычных, но чем-то привлекших ее внимание. Голубоглазые брюнет и блондинка медленно шли по мощеной улице, и, глядя на их сцепленные ладони, наблюдательница не должна была иметь никаких сомнений в том, что парочка движется именно в эту таверну. Вот только излишне сосредоточенные лица обоих влюбленных заставляли усомниться в верности предположений, а то и насторожиться — а ну как, маги раскрыли незваную гостью, проникшую в их город по пропуску, сделанному на ее человеческое имя еще при жизни отца? Хотя в таком случае на ее поимку вряд ли стали бы посылать каких-то неопытных учеников, пусть и, судя по золотым медальонам, находящимся на самой вершине в иерархии учеников даларанской магической академии.
Приглядевшись повнимательнее и заметив прикрытые веки, девушка поняла, что, взяв друг друга за руки, юные маги явно находили в этом какой-то иной смысл, отличный от влюбленности. Флер романтичности в парочке все же какой-никакой прослеживался, что вполне соответствовало духу заведения, являющегося целью неспешной прогулки парочки. Обострение паранойи сошло на нет, и тревога улеглась сама собой…
Поскольку средних размеров тортик, представляющий собой произведение искусства местных кондитеров, не торопился заканчиваться, а взгляд черных глаз продолжал неотрывно следить за странными молодыми магами, то появление нового участника представления, естественно, не прошло мимо внимания персоны, наслаждающейся лакомством и погожим деньком. Заинтересовавшая девушку парочка как раз подходила к последнему перед таверной перекрестку, как из-за поворота показался пеший рыцарь во главе небольшого сопровождения. Без шлема, светя представленным на всеобщее обозрение мужественным лицом, с накинутым на плечи шикарным синим плащом, чьи складки нисколько не скрывали блеск позолоты брони, златокудрый предводитель отряда казался… нет, являлся олицетворением самой мужественности. Вот только, как позже выяснилось, ничего из перечисленного не произвело впечатления на девушку-мага, к которой он подошел…