— «Спесивые даларанские ублюдки, проклятые длинноухие твари и Теренас… двуличная мразь! Да как у него совести хватило встать на сторону этих длинноухих выкормышей?! Он должен был поддержать меня! Меня — своего верного вассала! Который, между прочим, отдал за эту должность все свои накопления!!! И все это ради чего?! Ради того, чтобы целый год в поте лица организовывать лагеря, а затем на все готовенькое пустить этих тощих дрищей в мантиях?!» — несмотря на выпитое, его затуманенным мозгам хватило здравомыслия не сквернословить в слух на сюзерена и союзников Лордерона, особенно когда последние обосновались едва ли не за стенкой, но уж мысленно изощряться в ругательствах запретить ему не мог никто…
— «У меня даже раба отобрали! Какого-то вшивого заморыша… таких зеленых вонючек половину лагеря набилось — бери любого, так нет же — надо обязательно забрать моего! Тоже мне «великого шамана» нашли, как будто пленных матерых колдунов не хватает. Вот зачем им понадобился этот недоучка? Зачем они вообще возятся с этими громилами??»
Впрочем, ответ на последний вопрос был хорошо известен Эделасу Блэкмуру. Как никому другому — ведь будучи впечатленным неукротимой яростью противника генерал уже во время войны задумывался, что было бы неплохо, если бы во главе армии орков встал командующий, умелый и честолюбивый — то есть такой, как он сам. Лелея именно эту мысль, он поднял свои связи, бросил на кон все средства и добился перевода из действующей армии в тыловую службу «скромным» интендантом… Но, видимо, светлые мысли пришли не только в его голову, и потенциальной армией, состоящей из орясин с зелеными рожами, заинтересовались северные союзники, подтянув своих клевретов — даларанцев…
В общем, должность была потеряна и, насколько бывший генерал понимал, безвозвратно. Все, что ему оставалось — посвятить себя своему пороку и предаться безудержному пьянству, которое разбавлялось ругательствами и меланхолией.
— Тарета, принеси еще вина… — по привычке произнес он, но на приказ никто не откликнулся.
— Тарета, твою мать, тащи вино!
Однако, дочка бывшего слуги уже давно сменила статус, став помощницей одного из магов, и возвращаться к своим прошлым обязанностям даже не думала к большому неудовольствию Блэкмура.
— Да пошли они все… — в сердцах пробормотал мужчина, так и не получив ответа.
Тяжесть в голове стала совсем необоримой, и та упала на сложенные на столе руки. Очередной монолог спившегося генерала подошел к концу…
---------//---------
Храм Ан'Киража.
Ныне ставшая старинной пословица кал’дорай гласила: «Перед тем, как идти убивать инфернала, потренируйся на импах». И как бы Азшара не презирала своих соотечественников-предателей, она не брезговала использовать чужую мудрость, чтобы не набивать свои собственные шишки.
Финальная схватка с Н’Зотом нуждалась в репетиции. А кто бы еще лучше мог выступить в качестве главного тренировочного манекена перед схваткой с Древним богом, чем один из его собратьев? Ослабленный, но не утративший своей власти над Бездной, К'Тун как никто другой подходил на эту роль, и именно поэтому сейчас королева эльфов в гордом одиночестве неторопливо, преисполненная королевским величием, спускалась в глубины разрушенного храма Акиров, туда, где скрывался заточенный Титанами бог, попутно уничтожая его охрану. Гордо вздернутый подбородок, властный взгляд, белоснежное платье еще больше осветляло светло-голубую кожу… впрочем, в данном месте большее значение имели артефакты, нежели невесомые одеяния или королевский шарм. К диадеме, являющейся одним из последних напоминаний о мощи Источника Вечности, и медальону драконов, лежащим между ее упругих грудей, добавился тонкий жезл с навершием, инкрустированным голубым сапфиром — камнем, что многократно усиливал связь с сотворенным ею Источником.
За спиной эльфийки, превзошедшей в силе целую армию, а потому не нуждавшейся в сопровождении, оставались лишь завалы из кусков плоти, осколков хитина и бьющихся в предсмертных конвульсиях щупальцев. Детища К’Туна не могли сдержать напора магички, в чьих руках были сосредоточены опыт прожитых тысячелетий, энергия Источника и мощь драконьего артефакта. Разумеется, полноценная войсковая операция сильно бы упростила получение желаемого результата, вот только если сама Азшара могла оперативно вернуться в Сель’Талас, пробив силой барьер пространственных искажений, то проделать это с тысячами эльфов в разумные сроки было проблематично даже для нее. А чтобы вернуться самостоятельно, войску понадобилось бы потратить кучу времени на зачистку руин, чтобы выйти из поля действия блокирующих чар, так как ее подчиненные при всех их навыках не были способны бороться с магией Древнего бога на равных…
Координаты убежища одного из четверки Древних богов раскрыла, как ни странно, Майвелл. Откуда аватара третьего Источника Азерота смогла узнать эту информацию, Азшара так и не выяснила. Даже догадаться о том, что дочь, упоминая «многоликого», говорит именно о К’Туне, уже было нелегко — Азшара просто не сразу поняла, что данное слово нужно трактовать в буквальном смысле. Благо хоть с «бесконечными руинами в песочке» было сложно ошибиться — песок был только на юге нынешнего Калимдора, а руин хоть и хватало и в Танарисе, и в Ульдуме, но со словом «бесконечные» ассоциировались лишь одни — Ан’Кираж, владения бывших Акири, которые занимали едва ли не четверть от всей пустыни.
Конечно, если бы она знала раньше, что здесь скрывается подобная гнусь, то давно бы разнесла тут все… Но Азшара никогда не была заинтересована в покорении остатков насекомых — исследование магии было куда интереснее каких-то полуразумных букашек, а после раскола материка ей и подавно стало не до этого. К слову, киражи вели себя тихо как во времена ее владычества над всем Азеротом, разумно не привлекая внимание господствующих на Азероте кель’дорай, так и после уничтожения Источника Вечности: как теперь уже стало очевидным, опасаясь конкурента по божественным пакостям — Н’Зота. Но вот теперь вскрылось, что К’Тун не просто скрывался ото всех в страхе за свою шкуру, нет, он копил силы, наверняка мечтая о триумфальном возвращении к мировому господству!
Домечтался…
Азшара вскинула изящный жезл, зажатый в левой руке, и направила в коридор, ведущий под наклоном к центру подземного комплекса, хорошо зарекомендовавшую себя очередную волну структурированных искажений, после которой оставались лишь нашинкованные враги. Использовать что-то более разрушительное она не собиралась. И вовсе не из страха быть заваленной в руинах — обрушение потолка ей бы ничем не повредило, но тратить время на расчистку пути королева категорически не желала, вполне себе соглашаясь в этом моменте с бронзовыми драконами, заявляющими, что Время — это самое ценное, что есть у разумных.
Когда до цели по ее ощущениям оставалось рукой подать, сзади послышался нарастающий шум. Азшара, развернулась и заклятье на основе магии Хаоса и воздушной стихии направилось на этот раз в другую сторону коридора, уже подвергавшуюся его воздействиям не далее, как несколько минут назад. Вечно юная девушка абсолютно не удивилась появлению противника у себя за спиной, ведь она открыла портал ко входу в центральный храм Ан’Киража, в то время как основная армия Древнего бога была размещена в городских руинах, но теперь вражеские силы стремительно мобилизовались и стекались к точке проникновения для защиты своего повелителя.
Передовой отряд подкрепления оказался распущен на лоскутки так же, как и остатки обороняющихся, выбежавшие навстречу в отчаянной попытке добраться до эльфийки. И наконец ножка в мягких белых туфлях ступила на круглую площадь огромных размеров. На удивление пустую, за тем исключением, что в ее центре виднелся большой бассейн, ровную гладь которого покрывала маслянисто черная жижа, а может быть, и не только покрывала, но и полностью его наполняла.
Азшара, остановившись на полпути к искомому болоту, удовлетворенно кивнула — знаменитая магичка достигла цели своего, как она надеялась, короткого визита. Не тратя время на пустые разглядывания, девушка вскинула руку, указывая прямиком на центр черного «водоема», над которым и сформировался возникший из ниоткуда столп света. В момент столкновения подозрительной жижи и энергии антагониста раздалось шипение, но с виду другой реакции не было: поверхность осталась по-прежнему гладкой. Неизвестно, чем закончилось бы противостояние двух изначальных стихий, но обитавшему в глубине лужицы существу явно не понравилось приветствие посетившей его гостьи. Черная поверхность забурлила и испустила густой дым аналогичного цвета, который быстро окутал бассейн, а затем, накопив некий критический объем, рывком поднялся вверх и полностью скрыл собой ослепительно желтый столп… Чтобы через мгновение опасть, представив вместо высокоуровневого боевого заклинания магии Света гигантское уродливое существо.
Хозяин резервуара, наполненного эманациями Бездны, почему-то больше всего вызывал ассоциацию с одуванчиком. Но не с тем, который красуется белыми зонтиками пушинок на радость детишкам, а с обычным распустившимся цветком. Вот только вместо желтых лепестков основание было усыпано мерзкого вида извивающимися щупальцами отвратно-блевотного цвета. На кончиках каждого щупальца подрагивали кругляши глаз. А центре «цветка» возвышалось основное отличие от его растительных собратьев — огромный шар-глаз. У физического воплощения К’Туна, а никем другим это создание являться не могло, был своеобразный фетиш на органы, дарующие зрение: глаза были натыканы даже в подложке, из которой и прорастали зрячие щупальца.
— Ты осмелилась напасть на Бога? Жалкое создание, ты приблизила свою гибель. Твоя смерть предрешена…
Но жуткий потусторонний голос, возникающий, казалось, прямо в голове, нисколько не заинтересовал Азшару и уж тем более не подвиг на общение. Также не напрягла ее и попытка ментального воздействия, которое оказывал на нее павший бог с помощью магии Разума на протяжении спуска в обитель и которое усилилось на порядок после появления К’Туна. А уж тратить время на лицезрение этого монстра… нет, не за этим она сюда пришла.