Дорога лежала в Уорикшир. Теперь путники находились севернее реки Эйвон, где простирались обширные леса, изредка перемежающиеся общественными выпасами для мелких землевладельцев и безземельных фермеров. Богатые землевладельцы постоянно пытались обнести леса изгородями, ущемляя в правах своих арендаторов. Те частенько бунтовали, а в лесах водились разбойники. Но путники были под надежной охраной хорошо вооруженных воинов.
Они сделали остановку в Ковентри – городе, обнесенном стеной. Реформация лишила город его прекрасного собора, а заодно и знаменитых мистерий, которые традиционно разыгрывались здесь по большим религиозным праздникам. С их утратой Ковентри лишился былой притягательности и, соответственно, доходов, поскольку масса мелких магазинчиков процветала за счет продажи всякой всячины паломникам. Город находился в явном упадке, но все-таки был очень красив.
– Почему здесь так мало ферм? – спросила Нисса мужа.
– Здешняя земля мало пригодна для сельского хозяйства. Зато к самой поверхности выходят пласты угля и железной руды, которые добываются в шахтах, – пояснил Вариан.
Потом они оказались в Лестершире, и тут Нисса была очарована. Такого пейзажа, как лестерширский, она не видела нигде. Здесь почти не было деревьев, очень мало живых изгородей и совсем никаких оленей. Зато кругом простирались поля, засаженные в основном ячменем и горохом, хотя кое-где росла и пшеница. Казалось, полям не будет конца. Вдоль дороги на многие мили тянулись пастбища, на которых бродили бесчисленные стада коров и овцы с черными мордочками.
И при этом изобилии фермы были бедными, поскольку земля в основном находилась в руках богатых и знатных людей. Запущенные, убогие домишки с единственной комнатой, выстроенные из смеси глины, соломы и навоза, – никогда не видела Нисса такой нищеты! В этом графстве производили много шерсти, но не развивалось ткацкое производство, которое могло бы принести фермерам дополнительный доход.
На ночь они остановились в Лестере. Это город был центром торговли кожами, здесь проводились известные аукционы, где продавали скот и лошадей. Город процветал, но атмосфера в нем царила унылая – не то что в рыночных городках их родного Херефордшира.
Путешествие подходило к концу; они уже пересекли границу Лестершира и Линкольншира. Процветание этого района опиралось на скотоводство. Шерсть местных овец ценилась настолько, что продавалась перекупщикам сразу после стрижки, отчего цена на нее взлетала до небес. На топких болотах рос тростник, который вся Англия использовала для того, чтобы крыть дома. Лен, выращиваемый на болотистых пустошах, превращали затем в отличные ткани. Но, как и в Лестершире, всем заправляли несколько семей крупных землевладельцев. Чем дальше на север, тем сильнее феодальные традиции, догадалась Нисса. Постоянные мятежи под руководством Вильгельма Первого истощили север, который, собственно, так с тех пор и не оправился.
Городок Линкольн уже уступил первенство Ноттингему, но сохранил свое очарование. Здесь можно было полюбоваться и замком, и собором. Королевский кортеж еще не прибыл – они его опередили, но грузовые подводы уже достигли места назначения. В полях вокруг города расставлялись шатры. Граф Марч разыскал управляющего, и тот указал им место на самой окраине лагеря.
– Нас явно задвинули подальше, – ехидно заметила Нисса. – И это для друзей королевы!
– Зато вокруг не будет толчеи, и мы сможем любоваться пейзажем, – с улыбкой ответил Вариан.
Граф помог слугам воздвигнуть шатры. Они располагались на деревянных помостах: тот, что побольше, для четы де Уинтер, а для слуг – тот, что поменьше. При помощи тяжелой портьеры маленький шатер разделили на две половины, мужскую и женскую. Шатер графа Марча был в алую и синюю полоску, и на вершине опорного шеста развевалось его знамя, легко заметное каждому, кому понадобилось бы его разыскать. Внутри шатра деревянный помост был устлан пушистыми коврами; гобеленовые занавеси разделяли гостиную и спальню. Шатер обогревали жаровни – стоял август, но все-таки это был север страны.
В гостиной поместили большой обеденный стол и несколько стульев. В спальне находилась кровать, которая на деле представляла собой кожаный гамак, подвешенный на четырех крепких столбах, укрепленных в деревянном помосте, застеленный пуховой периной. Вокруг стояли сундуки с одеждой и прочими вещами. Помещение освещали несколько бронзовых канделябров на ножках, а также свисающие с потолка стеклянные лампы. Снаружи шатра горел небольшой походный костер. Подобные приготовления приходилось повторять каждый раз, когда королю нужно было сделать остановку, иногда каждый день, иногда раз в несколько дней.
Слуги натаскали воды из ближайшей речки и вскипятили ее на костре, чтобы хозяин и хозяйка могли выкупаться до того, как прибудет со своей свитой король. Нисса и Вариан вымылись в небольшом деревянном корыте, деля на двоих горячую воду и насухо обтерев друг друга, потому что воздух был довольно прохладен. Тилли и Тоби были шокированы, когда услышали, что хозяин и хозяйка собираются сами вымыть друг друга.
– Куда катится мир, хотела бы я знать? – раздосадованно фыркнула Тилли. – Не успеешь оглянуться, как они решат вообще обходиться без слуг. Не думала, что когда-нибудь доживу до того, что хозяйка совсем лишится стыда и сама станет купать своего супруга.
– Мне это нравится ничуть не больше, чем тебе, – согласился Тоби. – Но, старушка, разве они считаются с нашим мнением?
– Тилли, иди и помоги мне одеться, – позвала камеристку Нисса. – Я в спальне. А Тоби пусть поможет его светлости в другой половине. Да побыстрей!
– Видишь! – торжествующе улыбнулся Тоби. – Все-таки им без нас не обойтись!
К моменту прибытия в лагерь короля граф и графиня Марч были уже готовы. Выглядели они очень изысканно. Нисса надела платье темно-синего бархата; корсаж с низким квадратным вырезом был расшит серебряными бусинами и жемчугом. Нижняя юбка была из серебряной с голубым парчи, широкие рукава в форме колокола с отворотами по нижнему краю. На шее Ниссы красовались две нитки прекрасного жемчуга. Темные волосы, разделенные пробором посередине, она забрала под серебряную сетку. На лоб спускалась серебряная лента с крупным сапфиром.
На графе был наряд цвета красного вина. Шелковая рубашка, отделанная кружевными сборками вокруг шеи и по низу рукавов, чулки в золотую и винно-красную полоску, расшитый жемчужинами и золотыми бусинами камзол; наряд дополняли плоская шляпа, украшенная страусовым пером, и тяжелая золотая цепь на шее.
Прибывшие король и его двор устраивались на стоянку. Согласно протоколу, графу и графине Марч надлежало дождаться, пока их вызовут в резиденцию короля. Приветствовать их явился герцог Норфолк – вид у него был до крайности утомленный. Нелегкая поездка для человека семидесяти лет! Они не виделись с ним больше года, с тех пор, как покинули двор.
– Присаживайтесь, милорд. Может быть, вина? – Нисса изображала безупречную хозяйку, и только Вариан заметил ее ледяной тон.
Герцог тяжело опустился на стул и проворчал что-то в знак благодарности, принимая кубок с вином.
– Вы возите с собой доброе вино, – заметил он, сделав жадный глоток. – Как поживают мои правнуки?
– Отлично, дедушка, – ответил граф, а про себя отметил, что старик сильно сдал.
– Им было бы гораздо лучше, если бы их родителям не пришлось исколесить пол-Англии, гоняясь за королем и его свитой, потому что так захотелось его капризной королеве, – резко заметила Нисса.
– Ты еще не выбил из нее упрямство? – спросил герцог, не считая нужным ответить непосредственно Ниссе, чем разозлил ее еще сильнее. – Но, по крайней мере, она умеет рожать детей. Вот если бы Богу было угодно наградить подобной же плодовитостью нашу Кэтрин!
Нисса открыла было рот, чтобы сказать все, что она думает, но Вариан резко осадил ее:
– Нисса! Помолчи, милая! – Он повернулся к герцогу: – Мы слышали, что в конце весны у нее случился выкидыш.
– Может, так оно и было, – мрачно ответил герцог. – Она что-то темнит. У нее куриные мозги, и думает она только об удовольствиях. Но король ее обожает. Пока что обожает, и в его глазах хорошо все, что она ни сделает.
Взглянув неожиданно в глаза Ниссе, он, к ее удивлению, обратился прямо к ней:
– Мадам, я рад, что вы здесь. Королеве скучно, она не находит себе покоя. Это плохо. Не знаю, почему она тоскует. У Кэт есть все, что желает ее душа, но она все время плачется оттого, что с ней нет ее лучшей подруги. Она отличает вас особо, хотя я не могу взять в толк почему. Постарайтесь ее успокоить, мадам. Внушите ей разумные мысли.
– Кэт ничем не вразумить, пока она сама того не захочет, – тихо сказала Нисса. – Как же плохо вы ее знаете, милорд! И мне кажется, это может плохо закончиться для вас обоих.
– В ваших руках будущее нашей семьи, – сказал Ниссе герцог Норфолк.
– Чепуха! – негодующе воскликнула она. – И не забывайте, милорд, что мы-то не Говарды. Мы де Уинтеры, я и мой супруг! Мы не ищем власти и богатства. Мы счастливы в Уинтерхейвене с нашими детьми. Если вы окажетесь в опале, милорд, нас это не касается.
Он посмотрел на нее с восхищением.
– Видит бог, мне очень жаль, что вы не Говард, мадам! Вы кажетесь дикой розой, но обладаете твердостью железа. Ты счастлив с ней? – обратился он к внуку. – Надеюсь, что так. Она сильна духом и предана тебе. Она тебя любит.
– И я ее люблю, – ответил граф. – Я полюбил ее в ту же минуту, как увидел в Хэмптон-Корте. Нисса не может простить вам той маленькой проделки, но мы оба в долгу перед вами, дедушка! Ведь это вы свели нас вместе, не думая о последствиях и вовсе не заботясь о нашем счастье. Поэтому, из чувства благодарности, мы попытаемся вам помочь, не так ли, дорогая?
Взгляд его зеленых глаз пронзил ее сердце. Мы одно целое, подумала Нисса, чувствуя себя победительницей. Попроси она его отвезти ее домой прямо сейчас, и он исполнит ее просьбу. Ведь он ее любит!
– Мы остаемся, милорд, – тихо ответила она. – И я попытаюсь повлиять на королеву.