когда-то, но не сделал. Действительно, неисповедимы пути Господни. Будучи детьми, мы с братьями говорили о том, что станем искателями приключений и исследователями, и часто на чердаке играли в пиратов и контрабандистов.
— В пиратов и контрабандистов? Вы?
— Один из наших предков был связан с контрабандой. Должно быть, авантюризм у нас в крови, по крайней мере у моих братьев. Только не заводи об этом разговор при моей матери. Она гордится чистотой нашей генеалогии и, по-видимому, не знает об этом.
— А я полагаю, твоя мать пришла бы в восторг, узнай она, что среди ваших предков был контрабандист.
Леди Уайлдвуд, или Миллисент — а она настаивала именно на таком обращении к ней, коль скоро у них с Оливией сложились дружеские отношения, — все происходящее даже на этом этапе их пути считала приключением.
Оливия, к своему удивлению, обнаружила, что ее радует присутствие рядом пожилой леди. Нельзя сказать, чтобы она изначально была против ее компании, хотя бы потому, что графиня могла служить неким сдерживающим фактором, «щитом» в их взаимоотношениях со Стерлингом. Но Оливия слишком долго жила без подруг и забыла, какое удовольствие доставляет обмен секретами и пересуды с другими женщинами. Она была уверена, что к тому времени, когда они вернутся в Лондон, Миллисент посвятит ее во все скандальные происшествия прошедших десяти лет. Похоже, Миллисент Харрингтон была посвящена в жизненные перипетии всех представителей лондонского света.
Общество леди Уайлдвуд определенно внесло кое-какие изменения в планы Оливии. Начать с того, что она взяла с собой намного больше багажа, чем намеревалась, поскольку Миллисент сказала, что даже в Египте они могут быть неожиданно приглашены на светское мероприятие, поэтому им нужно быть во всеоружии, и настояла на необходимости запастись вечерними туалетами. И конечно же, из-за присутствия пожилой леди и Джозайи они со Стерлингом редко оставались наедине.
— Полагаю, ты был удачливым контрабандистом.
Стерлинг покачал головой.
— Никогда не был контрабандистом. Я был бесстрашным графом Уайлдвудом, королевским агентом, отважным охотником за разбойниками всех мастей и спасителем прекрасных девушек, — заявил он с озорной улыбкой.
Оливия рассмеялась.
— И многих девушек ты спас?
— Ты первая. — Улыбка сползла с его лица. — Мне следовало давным-давно сделать это.
— Да, хотя нет смысла говорить об этом сейчас, — произнесла она, желая покончить с этим вопросом. У нее не было желания ворошить их прошлое. В обществе Миллисент вести конфиденциальные, беседы со Стерлингом было неуместно. У него не было шансов привлечь Оливию в свои объятия и пожирать ее глазами так, будто она была даром, ниспосланным ему свыше за его молитвы. И у нее не было никакой возможности расслабиться и обнаружить мягкость по отношению к нему, позволить оттаять своему сердцу вновь. А ей хотелось именно этого. — Скажи лучше, добивался ли успеха бесстрашный граф в преследовании контрабандистов и пиратов.
Глядя на нее, Стерлинг помедлил с ответом.
— Всегда. Бесстрашный граф никогда не терпит неудач в достижении желаемого. И ни перед чем не отступает.
— Значит, твоя самонадеянность, без сомнения, оправданна.
— И проявляется она в занудстве и важничанье. — Стерлинг улыбнулся и снова перевел взгляд на море. Или на что-то, расположенное так далеко, что Оливии не удавалось разглядеть. Может быть, он смотрел в свое прошлое. — Когда-то я думал, что по крайней мере часть жизни посвящу исследованиям и поискам приключений.
Она вспомнила их давний разговор о заветных мечтах и желаниях: о местах, в которых он хотел побывать, о том, что хотел увидеть. Ни одно из их желаний не совпало.
— Почему же ты не сделал этого?
— К несчастью, умер отец, и мне пришлось наследовать титул и брать на себя связанную с этим ответственность. У меня не было выбора. Мои братья стали искателями приключений, а я обязан был выполнять свой графский долг. — Сказано все это было будничным тоном. — На протяжении многих лет я наблюдал, как они отправлялись на поиски памятников древности в места, где мне не суждено побывать. Должен признаться, что если я и завидовал им, то это чувство было мимолетным.
Даже в те дни, когда Оливии казалось, что она хорошо знала Стерлинга, его мечты о поисках приключений были ограничены рамками будущего положения.
— Это мой первый выезд за пределы Британии, если не считать одно путешествие в малолетнем возрасте.
— И ты должен признаться, что пока тебе это нравится.
— Пока, — согласился он. — Я слышал рассказы Куинтона и Натаниела об опасностях и кознях, подстерегающих искателей приключений. Для меня риск ограничивался всего лишь утренними конными прогулками по парку. Всегда ведь существует вероятность подцепить простуду.
Оливия улыбнулась.
— Да, это предмет вечного беспокойства.
— И все же моя жизнь, какой бы скучной она ни казалась, не проходит без событий. В основном я доволен. Я слежу за финансовым состоянием семьи и за хозяйством в деревенской усадьбе, заседаю в парламенте. По существу, у меня не остается времени подумать о том, что моя жизнь не наполнена теми приключениями, в которых находят удовольствие мои братья. Но таков мой удел. Я это всегда знал. Иначе и быть не могло.
— Значит, ты ни о чем не жалеешь, — не подумав, сказала Оливия.
— Жалею об одном, — сказал Стерлинг, пристально глядя на нее, и что-то в его взгляде заставило ее затаить дыхание.
Оливия отрицательно покачала головой.
— Сейчас не время…
— Когда же настанет это время? — Он выпрямился, и на мгновение ей показалось, что он снова собирается прижать ее к своей груди. Оливия ощутила боль в сердце. — Нам надо о многом поговорить. Многое решить.
— Нет, не надо. — Она отступила от него на шаг.
— Тебе нужно знать кое-что. Я должен сказать тебе это.
— Для чего, Стерлинг? Разве это что-то изменит? Сможет изменить прошлое? Сможет стереть все прошедшие годы, будто их и не было? Прошлое есть прошлое, и его не исправить.
Стерлинг шагнул к ней.
— Ливи…
— Не смей. — Она снова отступила назад. Это его обращение к ней снова отозвалось уколом в сердце. Оливия не собиралась связывать какие бы то ни было надежды с этим человеком. Не собиралась совершать прежние ошибки. — Мы ведь договорились, что будем только друзьями, и я не думаю, что имеет смысл заострять внимание на том, что было и давно забыто.
— Я не забыл. — Стерлинг покачал головой. — Я никогда не забывал о тебе. Ни на миг. — Он напряженно вглядывался в ее лицо. — А ты забыла?
— Да, — солгала Оливия и распрямила плечи. — У меня было десять лет, чтобы забыть, и я сделала это. И сегодня, и завтра, и все оставшиеся дни моей жизни — отныне это только моя забота.
— И ты простила так же, как и забыла? — Стерлинг сверлил ее взглядом.
Она долго тянула с ответом.
— Нет.
— Конечно, нет. — Рассказывающий о пиратах и иронизирующий над опасностями своей жизни Стерлинг тут же исчез, превратившись в чопорного графа Уайлдвуда. — Я больше не буду говорить о прошлом.
Неожиданно Оливию охватило непреодолимое желание броситься к нему в объятия, провести пальцами по его насупленному лицу, прижаться губами к его губам. Но с глубоким вздохом она подавила внезапно возникший порыв.
— Извини, если обидела.
— Тебе не за что извиняться, — холодно ответил Стерлинг. — Как ты сказала, прошлое есть прошлое, и его не переделать. Я согласился, что мы останемся друзьями, и постараюсь больше не выходить за рамки дружеских отношений между нами.
— Ладно, что ж, я…
— Вот вы где! — С зонтом в руке к ним подошла улыбающаяся Миллисент. — Обсуждаете условия размещения? Если хотите знать мое мнение, они вполне приемлемые. В целом я нахожу все это весьма приятным. Не могу понять, почему я еще сомневалась, ехать ли мне.
— Странно, но я не помню, чтобы ты хоть сколько-нибудь сомневалась, — изумился Стерлинг.
— Тебе следовало бы быть более наблюдательным. — Миллисент хмыкнула. — Какой великолепный день! Оливия, вы когда-нибудь видели такое синее небо?
— Это прекрасно. — Оливия постаралась придать голосу нужный тон. В действительности между ней и Стерлингом ничего не произошло, тем не менее ей было не по себе и у нее определенно болело горло.
Миллисент придирчиво осматривала ее.
— Боже, дорогая, вы так бледны. С вами все в порядке? Надеюсь, у вас не mal demer[2]? Это было бы ужасно с учетом того, что это еще только начало морского путешествия, которое продлится около двух недель.
— Нет, не волнуйтесь, со мной все в порядке. — Оливия улыбнулась. В таком состоянии она будет пребывать до тех пор, пока ее прожигает пронзительный взгляд карих глаз Стерлинга. И вызывает в ней желание… — Правда, от отблесков на воде у меня разболелась голова, так что я удалюсь на некоторое время в каюту. — Она изобразила самую радужную улыбку. — Счастливо оставаться, Миллисент, Стерлинг. — Оливия кивнула и быстро повернулась, успев отметить его задумчивый взгляд.
Встревоженная не столько напоминанием Стерлинга о прошлом, сколько своей реакцией на это, она поспешила в каюту, которую делила с Миллисент. Как смела она думать, что сможет свободно общаться с ним, не провоцируя возврат давно забытых чувств? Можно было с уверенностью сказать, что это было апофеозом глупости. Оливия мерила шагами каюту. Он опять вошел в ее жизнь, потому что слишком глубоко внедрился в ее плоть и кровь, подобно тому как тяга к приключениям въелась в кровь его братьев.
О возвращении к прошлым отношениям не могло быть и речи. Она не простила Стерлинга и вряд ли когда-нибудь простит. Боль из-за его былого предательства притупилась, и Оливия думала, что навсегда преодолела ее. Теперь же осознала, что никогда ничего не забывала. Даже когда он вторгался в ее сны, оставались отголоски ощущения безысходности.
Помимо этого, они оба слишком изменились, чтобы возвращаться к старому. Нет, больше она не доверит ему свое сердце. Не может. Он уже разбил ее сердце один раз, другого раза она не выдержит.