— Стойте, где стоите, — предупредил мистер Патель. — Мы тут не держим денег. Что вам нужно?
Секунду-другую пришелец стоял неподвижно, а потом засмеялся. Раскачивался взад-вперед, плечи тряслись от хохота. Вскоре он уже хохотал во все горло. Мистер Патель тоже засмеялся, нащупывая под стойкой палку. Человек в черном медленно поднял руку и, смеясь, осторожно стянул шапочку, обнажив бритую, гладкую как яйцо голову.
— Это я, — сказал он. — Это я, мистер П.
— Боже всемогущий, — ахнул мистер Патель, — Эдди Вираго вернулся домой.
Мистер Патель выбежал из-за стойки и крепко обнял Эдди, хлопая его по спине. Он сказал, что страшно рад возвращению Эдди. Они были уверены, что он вернется. Рано или поздно. Знали, что он не может исчезнуть навсегда, не попрощавшись. Он чуть отстранил Эдди от себя, глядя ему в лицо повлажневшими глазами, и проговорил:
— Ах, Эдди, мы уже и забыли почти ваше лицо. А с этой новой прической я вас вовсе не узнал. Голова голая, как коленка.
Замечательно, что Эдди заглянул, ведь он может полюбоваться их дочуркой, малышкой Ясмин. Эдди начал извиняться, что исчез так неожиданно, но мистер Патель протестующим жестом поднял руку. Понятно, всяко бывает, к тому же им обоим известно, кому нужно приносить извинения.
Разумеется, сказал Эдди, и это вторая причина, по которой он пришел сюда. Он хочет помириться с Марион.
Радостное лицо мистера Пателя окаменело.
— Вы хотите повидать Марион? — сказал он и тихонько рассмеялся, словно решил, что Эдди шутит.
— Да, — улыбнулся Эдди. — Она до сих пор здесь?
— Как вам сказать… — неуверенно промямлил мистер Патель.
Эдди опять засмеялся.
— Вы разве не знаете, что произошло, Эдди?
Нет, сказал Эдди, он не знает. Мистер Патель резко посерьезнел. Поднес к лицу сложенные ладони и задумчиво уставился в пол.
— Господи, — вздохнул он, — я-то думал, вы потому и пришли.
В задней комнате зазвонил телефон, но мистер Патель не пошел снимать трубку. Только заговорил громче, чтобы перекрыть трезвон:
— Можно спросить вас кое о чем, Эдди?
— Само собой.
— Неужели вы ничего о ней не знали?
— Что вы имеете в виду, мистер П.?
— О ее прошлом?
— Кое-что, совсем немного. Что вы хотите этим сказать?
— Вам известна ее история? — Мистер Патель с досадой посмотрел на телефон, словно взглядом мог его утихомирить. — История ее семьи? Она когда-нибудь рассказывала вам об этом?
Нет, ответил Эдди. Он понятия не имеет о ее семейной истории.
— И вы не знаете, почему она приехала сюда?
Нет, Эдди и этого толком не знает.
Казалось, разговор продолжался уже очень долго, хотя на самом деле прошло всего несколько минут. Оба неподвижно стояли в холле, будто дети, играющие в «замри». Телефон умолк, потом зазвонил снова. Мистер Патель переключил его на автоответчик.
— В своей жизни она видела много горя, Эдди, — сказал он.
— Что случилось? Она не заболела? С ней все в порядке?
Мистер Патель обернулся к нему.
— Да, конечно, — улыбнулся он. — Не поймите меня превратно. С ней все в порядке. Безусловно. — Красивое лицо мистера Пателя озарилось улыбкой, он схватил Эдди за руки. — С ней все хорошо! — Он снова засмеялся. — Но неужели вы ничего не знаете?!!
Да нет же, повторил Эдди, он вправду ничего не знает.
— Она вышла замуж, Эдди! Наша малышка Марион замужем.
У Эдди перехватило дыхание, будто от резкого удара в живот.
— Она вернулась в Ирландию. Я был уверен, что вы знаете. Она говорила, что пыталась с вами связаться. Том Кланси. Парень из ее родного городка, учился на священника, но бросил учебу. Марион снова встретилась с ним вскоре после вашего исчезновения. Она была так расстроена, когда вы ушли, поэтому мы отправили ее домой, чтобы отдохнула недельку-другую. А потом она позвонила. Теперь она живет там и очень счастлива. Мы с миссис П. ездили на свадьбу. У ее мужа небольшой бизнес там, в городе. Закусочная. Мы познакомились с ее отцом. Какой персонаж!
— Да, — хрипло выговорил Эдди. — У него нет носа.
— Верно, — кивнул мистер Патель, — так и есть. Он очень хорошо отзывался о вас, Эдди. И вообще, все очень сожалели, что вы не смогли приехать на церемонию.
— Вы правда встречались с ее отцом? — спросил Эдди.
— Да, — подтвердил мистер Патель. — Конечно, в прошлом у них с Марион были кой-какие трения, печально, но факт, однако ж в принципе он человек хороший, и сейчас отношения у них налаживаются. Оба стараются понять друг друга. Марион живет на той же улице, и скоро у нее будет ребенок.
Ноги у Эдди стали вдруг как ватные.
— До чего же красивая страна, Эдди. Я никогда в жизни не видел таких закатов. Никогда. А эти величественные горы…
На Эдди накатила дурнота. Он оперся о стойку растопыренными пальцами, стараясь удержаться на ногах.
Мистер Патель перестал рассказывать о низеньких каменных стенках, об уютных домиках, о глубоких синих озерах и об огромном дружелюбии простых людей. Он заметил, что Эдди неважно выглядит, и предложил ему выпить. Эдди не мог вымолвить ни слова. Одним глотком осушил стакан — виски обожгло горло, из глаз брызнули слезы. Мистер Патель вызвался спеть ирландскую песню, чтобы взбодрить его, и затянул, дирижируя сам себе:
Любовь и портер старость приближают,
Любовь и виски к седине приводят,
Люби, коль исцеленье не приходит,
А я в Америку сейчас же уезжаю[67].
Мистер Патель умолк, прекрасные глаза подернулись мечтательностью.
— Красивая страна, — вздохнул он, печально качая головой, — и так жаль… История. До чего же все печально.
Тишину вновь разорвал телефонный звонок.
— Вы не согласны, Эдди? Вам не кажется, что это очень печально? Все, что там происходит?
— О чем вы? — с трудом выдавил Эдди.
— Ну, обо всем, что вы причиняете друг другу, — пояснил мистер Патель.
— Ах, вот вы о чем.
Да, сказал Эдди, это вправду очень печально, но мистер Патель уже снял телефонную трубку и потому пропустил слова Эдди мимо ушей. Потом с удивленным выражением лица протянул трубку Эдди.
— Эдди Вираго! — послышалось сквозь треск помех. — Я уже который месяц пытаюсь связаться с тобой, старый хитрый пес! Это Киеран Кейси… По поводу студенческого займа. Мне придется завести на тебя дело, Эдди, хе-хе-хе! Будь осторожен, Эдди, иначе я выйду на тропу войны и сниму с твоей башки скальп вместе с этим петушьим гребнем!
Когда мать открыла Эдди дверь, в первую минуту он ее не узнал.
На ней были модные джинсы «Ливайз» и теплая белая кофта с черно-белой аппликацией — фигуркой ковбоя. Волосы были изящно подстрижены и выкрашены в непривычный золотисто-рыжий цвет, отчего она казалась моложе и красивее, чем запомнилось Эдди (если ирландцу пристало говорить так о матери). С виду этакая певица кантри из Теннесси, а не бывшая жена дублинского банковского служащего. Судя по всему, она тоже удивилась, увидев Эдди, и в первые мгновения не могла произнести ни слова, поскольку, открывая дверь, что-то жевала, — только широко распахнула глаза и радостно всплеснула руками. А едва Эдди переступил порог, она расплакалась.
— Дай мне на тебя посмотреть, — сквозь слезы твердила она.
Прихожая маленького домика была чистенькая и белая, вдоль лестницы на серой стене висели прямоугольнички акварелей. Из кухни наплывал запах теплого хлеба и чеснока. Мать обняла Эдди, и он тоже заплакал, крепко обнял ее и отпустил, только когда в прихожую неторопливо вышел широкоплечий здоровяк. На лице у него читалось обеспокоенное любопытство. Эддина мать босиком на полу, выложенном мелкой черно-белой плиткой; ногти у нее на ногах розовели светлым лаком.
— Реймонд, — сказала она, не глядя на вошедшего, — это мой сын Эдди.
Здоровяку Реймонду было лет шестьдесят, а то и чуть больше, загорелое лицо, крепкая мускулатура, счастливая улыбка. Судя по выговору, коренной лондонец. Напомаженная серебристая шевелюра зачесана назад. На нем была зеленая клетчатая рубашка без воротника и вельветовые брюки, живот свешивался поверх ремня. Он напоминал строительного рабочего или, к примеру, водопроводчика, но не был ни тем, ни другим. Он занимался джакузи. По крайней мере, так он сказал, когда мать Эдди попросила его рассказать что-нибудь о себе. Реймонд вытер руки о штаны, потом крепко пожал Эдди руку и долго ее не отпускал. Он пришел из сарая, где колол дрова, и от него сладко пахло древесными щепками. Он угостил Эдди жвачкой. Даже пальцы у него поросли волосами. Эдди улыбнулся.
— Значит, джакузи занимаетесь? — спросил он.
— Верно. — Реймонд рассмеялся. — Все анекдоты на эту тему я уже слышал, и, если вы посмеетесь надо мной, Эдди, я не обижусь.
Эдди снова улыбнулся.
— Вы прямо копия своей матери, — сказал Реймонд. От улыбки его красное лицо собиралось в морщинки. Говорил он мягко и вежливо. — Мы так рады, что вы приехали, правда, Мэй?
— Нет, — сказала она. — Он весь в отца. Когда открыла дверь, я было подумала, что это он, честное слово.
Реймонд посмотрел на Эдди так, словно знал, как выглядит Фрэнк.
— Правда? — Он опять улыбнулся. — В самом деле? Вот забавно!
Над крышей дома пролетел самолет. Пол задрожал, стекла в окнах задребезжали. На улице в притворном ужасе завопили дети.
— Приготовь нам чайку, Реймонд, — сказала мать, взяла Эдди за руку и провела в гостиную. — Господи, если бы я знала, что ты придешь.
— Это уж точно, босс! — Реймонд деланно вздохнул и поправил картину на стене.
В углу маленькой комнаты стояло пианино, накрытое белой кружевной скатертью, на которой выстроились фарфоровые безделушки и хрустальная ваза. В гостиной было холодно, и мебель оттенка морской волны еще усиливала это ощущение. Узор на столешнице кофейного столика изображал карту мира. На стеллаже аккуратными стопками лежали журналы.
— Значит, это и есть Реймонд, — сказал Эдди, чтобы не молчать.