от факт, что данный монстр может даже подчинять себе других монстров. А сталкиваться с подобным сюрпризом парню тоже не хотелось. Поэтому он и предпочёл бы разделаться с ним чужими руками. Пусть даже металлическими. Ведь, по сути, это существо могло влиять только на разум живых разумных существ? А вот искусственные дроны для него не представляли никакого интереса и противниками его быть не могли. Всё только по той причине, что ранее они подчинялись именно Прометею! Зато теперь, у парня был шанс избавиться от этой твари. А заодно и, по возможности, узнать о том, что там хранится, в той лаборатории, и по какой причине этот монстр там затаился? Да. У Серга также было вполне определённое опасение, что присматривающий за этим существом Прометей может не оценить подобного творчества со стороны парня? Но тут ситуацию для него осложнял тот факт, что искусственный интеллект, выполняющий роль ретранслятора в данном секторе, по своей сути, уже был под контролем парня, а вернее — его нейросети. То есть, именно сейчас Серг мог всё сделать так, чтобы Прометей получал старые данные. Просто с обновлённой датой. Вряд ли он начнёт проверять то, что ничем не отличается от прошлых данных? Это вот если он действительно думает устроить какую-нибудь пакость вроде той, что сделал с Нью-Авалоном, когда послал этого монстра, вместе с прототипами универсалов уничтожить весь город… Тогда да… Тогда он заинтересуется тем, по какой причине его верный прислужник не отзывается на Зов хозяина? Правда, была тут одна определённая сложность. Нужно было попытаться этого монстра попытаться выманить, чтобы иметь возможность от него избавиться на открытом пространстве. Однако каким образом им управлял Прометей, парень не знал. Поэтому не мог использовать подобные техники. Но ведь можно просто, при помощи ремонтных дронов, его вытеснить и заставить высунуться из своего убежища? И тогда будет проще с ним разделаться.
Нейросеть несколько дней готовила эту операцию. Подсылала в тот сектор боевых дронов, и дронов-ремонтников, Эти безобидные работяги были нужны именно потому, что боевые дроны в это, так называемое, подземелье, которое устроили эти красавцы учёные Нью-Авалона в технических помещениях под уровнем сектора, просто не пролезли бы. Нет… Какие-нибудь сверхлёгкие дроны-разведчики смогли бы туда нырнуть? Но не факт, что они справятся с таким монстром. Туда нужно послать кого-то более серьёзного. Но в данном случае главная проблема заключается именно в том, что более серьёзный дрон банально уничтожит там всё. Так будет проще всего. Он просто выжжет плазмой для себя яму, и туда свалится. А то, что там попутно может быть уничтожено различное оборудование, а про записи учёных тут и говорить не приходится, это уже, так сказать, сопутствующий фактор, который парень всё-таки предпочитал учитывать. Прежде чем совершать серьёзные просчёты.
Он долго наблюдал как на видеозаписи, которую ему транслировала нейросеть с видео сенсоров дронов, выглядит вся обстановка в лаборатории, которая его так интересовала. Надо сказать, что там действительно царила сплошная разруха. Это было то самое место, о котором даже в архивах Прометея старались не упоминать. Не просто забытое, а намеренно стёртое из протоколов, будто сама его память способна отравить разум. Когда-то это было сердце экспериментов по созданию универсальных солдат, монстров нового поколения, сочетающих биомеханику, псионику и генетическую гибкость. Здесь рождались чудовища. И именно отсюда начался их исход… Та самая катастрофа, уничтожившая весь город. Теперь этот уровень был всего лишь гниющим склепом науки, запертый под десятками метров обрушившихся конструкций, забытый даже техническими дронами. Но Морок, последний, самый совершенный из порождений Прометея, выбрал именно это место своим логовом. Возможно, по остаточной памяти инстинкта. Или потому, что здесь до сих пор пульсировало искажённое, жуткое эхо прошлого.
Серг наблюдал за происходящим через сенсоры лёгкого ремонтного дрона — узкого, скользящего механизма, рассчитанного на бесшумное передвижение и работу в условиях крайней опасности. Экран заливал тусклый зелёный свет инфракрасного спектра — в обычном свете дрон не видел ничего. Всё было затянуто густым, вязким туманом. Эта мгла была не обычной атмосферной аномалией, а концентрированной массой спор, источаемых из горба Морока — вкраплениями дрожащих феромонных облаков, насыщенных микроспорами, способными влиять на восприятие. Даже фильтры дрона начинали сбоить, а сенсоры на доли секунды показывали невозможное: движущиеся силуэты… Вспышки света… И даже какие-то звуки… Словно сама среда пыталась ввести в заблуждение чужака, побеспокоившего её. Иногда казалось, что стены шевелятся. Что голос зовёт. Что шаги звучат сзади. Серг уже ощущал легкое давление в сознании, словно пси-волны от Морока пытались пробиться даже сквозь интерфейс нейросети.
Сама же заброшенная лаборатория сейчас представляла из себя свалку некогда грандиозной техноархитектуры: разбитые лифтовые шахты, коридоры, обрушенные в трёх измерениях; провисшие потолки, заросшие слизью и чёрной плесенью. Раз в десяток метров — останки биомеханизмов, давно мёртвых, частично поглощённых органическим налётом. Там, где раньше светились экраны и вращались манипуляторы, теперь были ржавые руины, застывшие в жестах боли и бессмысленности.
На стенах местами ещё виднелись символы Нью-Авалона — почти стёртые, будто их пытались соскрести когтями. Дрон двигался медленно, порой останавливаясь, чтобы приглушить электромагнитный фон. С каждым метром сигнал становился хуже — не только из-за затенения и помех. Само пространство словно "дрожало" под воздействием пси-сигналов, испускаемых Мороком. Каналы связи начинали искажаться, интерфейс становился зернистым, фон начал мерцать спорадическими пятнами.
Но дрон всё же добрался до своей цели. Последний зал, некогда известный как камера наблюдения Е. Именно здесь держали “жертв” — тех самых испытуемых, выживших после генных мутаций, чтобы посмотреть на то, как долго они сохранят человечность. Клетки — когда-то из прозрачной керамики и пластика, теперь были разорваны, вырваны из креплений. Все стены были испещрены следами когтей, следами зубов, а где-то и чьими-то письменами, выцарапанными в безумии.
И вот там, в самом центре, и возвышалось логово Морока. Это было практически настоящее гнездо, сплетённое из металла и органики. Он, как разумный паук, перетянул массивные листы сплава из стен, согнул их и оплавил, создав панцирную капсулу, внутри которой тлело нечто живое. Время от времени из щелей вырывались пульсации тумана, а поверхность "гнезда" дёргалась, как будто дышала. Сканеры показали, что внутри находилось существо колоссальной массы. Формы распознать было трудно. Его тело пульсировало, словно в нём постоянно происходила трансформация. Множество глаз, полупрозрачных, вросших в мясо. Горб — как улей, испускающий споры. Когтистые лапы, обмотанные остатками кабелей и сенсорных жгутов. Он словно слился с лабораторией, и стал её частью. И он… Сейчас точно знал, что его нашли.
Серг почувствовал это почти сразу. Камера дрона вдруг слегка сместилась, как будто сам дрон начал дрожать. На экране вспыхнули контуры зрачков, смотрящих прямо в сенсор. Никаких движений. Только психическое прикосновение — как коготь, легший на затылок наблюдателя.
— Он видит меня… — Тихо прошептал Серг. И теперь у него не оставалось сомнений. Он знал, где Морок, и если план выманить его наверх ещё имел шанс — действовать надо было быстро. Потому что это чудовище не просто разумно. Оно ждало.
В этот момент тишина в зале, где притаился Морок, была тяжёлой, как бетонная плита. Словно сама среда опасалась нарушить покой последнего из порождений Прометея. Туман — насыщенный спорами, вязкий, будто дышал вместе с монстром. Всё казалось застывшим… До того самого момента, пока нейросеть Серга не отдала команду.
Ремонтный дрон, до сих пор медленно и осторожно исследовавший помещение, резко сменил поведение. Он выбрал одну из уцелевших энергетических подстанций, стоящую на грани работоспособности. У дрона не было оружия, но он был создан для вмешательства в системы жизнеобеспечения и электрообслуживания — и это сейчас стало оружием. Он выпустил складной интерфейсный щуп, подключился напрямую к древнему распределителю и начал перенаправление остаточного напряжения. Несколько искр проскочили по пыльным кабелям. Где-то в глубине коридора замигал старый сигнальный светильник, подавая мёртвый тревожный импульс. Напряжение накапливалось, гудело в бетонных плитах, пробегало по каркасу помещения, — и вдруг весь зал, где находилось логово Морока, озарился трескучим полем энергии. Разряд охватил стены, пробежал по полу, задрожал в обломках панелей. И ударил по металлической оболочке гнезда.
Морок взревел. Не криком… А жутким вибрирующим звуком, проникающим в кости… Низким, пульсирующим выбросом ярости. Из его тела вырвалась порция спор, и логово разлетелось, как раздавленная скорлупа. Громоздкая фигура чудовища, вся из искажённой биомассы, встала, шевеля когтями и хлыстами-щупальцами. Его тело источало ярость. Он сразу понял, кто был виноват в случившемся. Его взор, пусть и из десятков разрозненных глаз, нашёл дрона. И тогда началась погоня.
Дрон сорвался с места. Не летел, а буквально скользил над полом, проскакивая под перекрытиями и через трещины, избегая прямых маршрутов. Морок бросился следом — двигаясь ужасающей, почти молниеносной скоростью. Он не шагал — он прыгал, метался, дробя стены, разрывая провода, пробивая перегородки своим мощным телом. Каждый его удар отзывался эхом, будто старый лабиринт сам стонал от боли.
— Слишком близко! — Пронеслось в сознании Серга, когда на одной из развилок когтистая лапа едва не рванула корпус дрона, зацепив край шасси и оставив на нём рваный след. Но маленький дрон извернулся, рванул влево, проскочил через узкий технический тоннель, где Морок едва протиснулся. Раздался скрежет металла, глухой удар — монстр пытался раздробить стены, чтобы вырваться вперёд.