а разгонных орудия главного калибра, по одному сверху и снизу. Четыре тяжёлые плазменные орудийные турели, по два ряда вдоль флангов. Целый комплекс вспомогательных систем: накопители, охлаждение, подача боеприпасов, резервы питания и каналов управления.
В первую очередь устанавливались самые массивные по своему размеру разгонные орудия главного калибра. Они пришли с автоматизированного завода, который был запушен в работу ещё до начала сборки каркаса корабля. Их конструкция была фактически настоящей аномалией инженерного искусства. Несмотря на кажущуюся компактность, всего в двести пятьдесят метров внешнего корпуса, внутри каждого орудия скрывался разгонный канал длиной почти полтора километра. Как именно так получалось? Да всё просто. Всё именно благодаря технологиям Древних. Специальные комплекты артефактов позволяли "сворачивать" пространство внутри модулей, что позволяло помещать в более малые внешние размеры, более крупные объекты. Хотя… Стоит сразу отметить тот факт, что тут пришлось изрядно постараться.
Иными словами, снаряд разгонялся в искривлённом объёме, ускоряясь до скоростей, которые традиционная пушка просто не выдержала бы ни по массе, ни по температуре. Корпус ствола, пяти метров в диаметре, был изготовлен из особого материала, похожего на жидкий металл, но стабильного при экстремальных давлениях. Его покрытие переливалось мерцающими узорами Древних — не декоративными, а функциональными: это были нейрополевые стабилизаторы для управления пространственной архитектурой канала.
Монтаж каждого орудия проводился в три этапа. Первым была фиксация анкерных колец. Внешне похожих на огромные, магнитно-усиленные плиты, соединяющие ствол с силовой рамой выступа. Потом следовало подключение каналов подачи снарядов — рельсовые транспортеры в силовых капсулах, подающие боеприпасы из защищённого отсека хранения. А последней шла инициализация самого орудия внутри пространственного кармана. Это был критический момент. Так как, даже не смотря на все расчёты и заверения Симы, Серг сильно переживал о том, как себя будут вести артефакты Древних при полноценной активации разгонных колец орудия. Ведь всплески тех самых полей, что отвечают за ускорение объекта, выполняющего роль снаряда, действительно могут нарушить работу всей этой системы. Но… Всё обошлось. И несколько тестовых запусков и прогонов их работоспособности убедили парня в полной функциональности подобной схемы. А когда монтаж полностью завершился, и эти огромные пушки всё же заняли свои места, Серг выдохнул с облегчением. Они словно всегда были частью корабля.
Следующим этапом в этом деле стало размещение четырёх тяжёлых плазменных турелей с каждой стороны выступов, по две сверху и снизу от разгонного орудия. Всего их было восемь. Каждая такая турель была полноценным автономным боевым модулем, содержащим в себе плазменный генератор высокого давления, систему накопления и фокусировки импульса, двойной контур охлаждения: первичный с использованием сверхжидкости, вторичный — с плазменными отводами в нулевой вакуум. Магнитные амортизаторы, чтобы гасить отдачу и колебания.
Сами все эти орудия главного калибра были не поворотными в классическом смысле. Они перемещались внутри гибкой подвески, управляемой силовыми полями Ткачей. Это давало углы наведения до девяноста градусов по горизонтали и по вертикали — без громоздких турелей. Что вполне могло неприятно удивить тех, кто мог подумать, что носовые орудия корабля Серга смотрят только вперёд.
Системы охлаждения монтировались в шахтах под каждой пушкой. Термопластинчатые радиаторы уходили внутрь корпуса. Охлаждающий флюид циркулировал в гравитурных трубах, без трения. Все линии были дублированы. Даже при пробое одна ветвь уходила в изоляцию, вторая моментально брала нагрузку на себя.
После установки всего этого орудийного комплекса пришла пора заняться энергией, управлением, и боезапасом этих орудий. Так что после этой работы монтажная бригада из шестидесяти четырёх дронов, с десятками специализированных микроманипуляторов, вживляла в каркас накопители сверхвысокой плотности. Квазикристаллические, размером с небольшую комнату, заряженные напрямую от реакторной капсулы… Энергетические магистрали — из прозрачных, сине-зелёных труб, внутри которых текла плотная субплазма — как сгустки молний… Сервоприводы подачи боеприпасов — рельсовые лифты, закладные гнёзда, экранированные отсечки… Всё резервное. Всё тщательно синхронизированное.
Каждое орудие имело аварийную автономию, и могло продолжить бой даже при отсечённом управлении, под управлением резервных ИИ, имеющихся у каждого орудия, и с подачей снарядов из внутренних магазинов.
Когда орудия начали занимать позиции, даже вид корпуса корабля изменился. Теперь, с массивными дульными насадками, выпуклыми радиационными решётками и видимыми каналами охлаждения, носовая часть стала напоминать голову древнего хищника, в которую вживили инопланетные импланты. Сверху и сбоку из монтажных люков ещё выступали дюжины кабелей, виброантенн, сенсоров и шлейфов управления. Всё — как пульсирующая ткань на границе живого и искусственного.
На всё это великолепие технологий Серг всё также молча смотрел с обзорной платформы. На то, как дроны завершали установку последней турели. И он уже не думал об эстетике. Он просто чувствовал:
"Это не просто корабль. Это коготь. И он будет уметь кусаться."
После вооружения главного калибра наступило время для установки системы энергетической защиты "Согдаль". И пока дроны завершали крепление последних вспомогательных магистралей к орудиям главного калибра, со стороны автоматического ангара Б-4 начала поступать следующая партия узлов. Компоненты щитовой системы, названной его создателями “Согдаль”. Судя по обрывочным сведениям в честь древнего, забытого полу-бога из легенд одного из миров, когда-то захваченного и ассимилированного Ткачами. Система “Согдаль’ была не просто энергетическим щитом. Это был сложный, многослойный, пространственно-модулирующий барьер, разработанный на основе фрактального экранирования Ткачей, фазовых гравидомов неведомой расы, которую и уничтожили Ткачи, и даже нейтронных куполов стабилизации от Древних. По конструкции — это был распределённый комплекс генераторов и излучающих узлов, объединённых в единый мозг-паутинник, вживлённый в энергосистему корабля.
Первым этапом установки было разворачивание главных проекторов. Внешне главные проекторы напоминали крупные лепестки, покрытые метаматериалами с переливающейся поверхностью, будто застывшие волны. Они раскладывались вдоль ребра корпуса — восемь по борту, по три на верхней и нижней плоскости, плюс один носовой и один кормовой направленный купол, создающий фронтальное и тыловое закрытие. Каждый из этих проекторов подключался через антиинерционные стабилизаторы, три пары каналов передачи субэнергии (голубоватая материя, извлекаемая прямо из активной зоны реактора), и две сетки возвратных потоков — использующие принцип изгиба поля, чтобы снимать обратную волну при ударе по щиту.
Монтаж выполнялся в автоматическом режиме, но с постоянной корректировкой со стороны конструционного ИИ. Манипуляторы дронов устанавливали лепестки в заранее интегрированные гнёзда между броневыми панелями, нанофазовые крепления мгновенно сливались с оболочкой корабля, проекторы проходили самотестирование, прогон полей и резонансную подстройку друг к другу.
Вторым этапом была инсталляция нейросвязующего ядра “Согдаля”. Главный “мозг” щитовой системы представлял из себя объёмное нейрополе, разворачивающееся в искусственной полости глубоко в корпусе, вблизи от капитанского мостика, но с собственной защитой и автономией. Ядро состояло из квантовой гелиомозговой капсулы, этакого узла с ячеистой структурой, в которой происходили бесконечные пересчёты вероятностных угроз… Резонатора— полупрозрачной сферической оболочки, искажающей потоки реальности, чтобы система могла предугадывать направление удара и создавать "волну-призрак", гасящую импульс ещё до контакта… Связующих жгутов из живой материи Ткачей — полуживых волокон, реагирующих на боевую обстановку быстрее, чем обычная электроника, и способные подстраивать геометрию щита. Вся конструкция при активации начинала светиться мягким золотистым свечением, а между каналами заиграли тонкие молнии переменного спектра, означающие корректную фазировку всех уровней.
Третьим этапом была настройка проекционных контуров. “Согдаль” не создавал щит как сферу — он словно вручную вышивал её. Тысячи микропередатчиков, встроенных в броню, соединялись с модулями управления и сканирования. Вместо монолитной защиты корабль получал слои перекрывающихся между собой энергетических нитей, реагирующих на угрозу… Адаптивные участки, меняющие плотность и пропускание — например, пропускающие собственные снаряды, но отражающие вражеские… Вспомогательные купола точечного реагирования — для защиты жизненно важных модулей…
Такой щит можно было конфигурировать от сплошного панциря, до решётчатого распределения энергии, выгодного при бое с множественными врагами.
Четвёртым этапом было тестирование и локальные перегрузки устройства и входящих в него модулей. После активации щита дроны отступили, и Сима провела две виртуальные боевые симуляции с нагрузкой на фронтальную проекцию — имитация массированного удара плазменным ливнем… И циркуляционную защиту — имитация попаданий с четырёх направлений одновременно…
Надо сказать, что “Согдаль” легко прошёл обе эти проверки. При перегрузке система автоматически перераспределила поле, отключив задние секции и нарастив фронт на сорок три процента. Даже при предельной нагрузке не было потери целостности, только кратковременное искажение контура.
Когда испытания завершились, над всем корпусом корабля на мгновение проступила невидимая чешуя — как след на воде, как шрам на воздухе. А затем исчезла. Но теперь она была там, невидимая, живая, связанная с сознанием нейросети. Серг стоял всё там же, в наблюдательном кольце, и смотрел на корпус, где ещё минуту назад разряд молний играл по краю проекционного кольца.