……….
На рассвете, когда бледный свет потолочных светильников сектора только-только начал пробиваться сквозь туманные заросли Зелёной бездны, пятеро охотников, всё ещё не до конца оправившихся от ментального воздействия Морока, медленно вышли из чащи и направились по знакомой тропе к блок-посту Заставы. Их шаги были чуть заторможенными, взгляды – рассеянными, будто каждый из них всё ещё старательно боролся с тяжёлым сном, из которого так и не проснулся до конца.
Блок-пост уже был на виду – укреплённая позиция с металлической баррикадой в основании и парой стационарных самострелов, готовых к бою. На посту находились не меньше десятка стражей. А трое стражей, ещё не сменившихся с ночного дежурства, встречали возвращающихся. Молодой страж по имени Калем, только недавно получивший допуск к службе на внешнем периметре поселения, первым заметил приближающуюся группу. Его рука машинально потянулась к верному самострелу, с которым парень практически никогда не расставался, когда он увидел глаза возвращающихся в поселение с пустыми руками охотников. Необычные, с лёгким синим отливом, сверкающим в утреннем свете.
– Что-то с ними не так. – Тут же тихо сказал он своему напарнику, не сводя взгляда с приближающихся фигур.
– Подожди… Может быть они ранены? – Глухо пробормотал ему в ответ второй, но уже тоже положил ладонь на приклад своего самострела.
Когда охотники подошли ближе, один из них попытался улыбнуться, выдав короткое:
– Мы с тропы сбились. Вернулись, как смогли… – Но даже его голос был каким-то странным. Словно плоским, лишённым интонации, и даже это лёгкое волнение в голосе показалось Калему подозрительно механическим. Он шагнул вперёд и, не скрывая напряжения, показательно спокойно отдал команду:
– Снять оружие. Будет проводить медосмотр. Прямо сейчас.
Охотники немного растерянно переглянулись. И один из них, достаточно мощно выглядевший мужчина с нашивкой “Группа Кратера”, попытался было отмахнуться:
– Ты что, не узнаёшь своих? Мы же местные…
– Снимай оружие! – Всё же непреклонно повторил Калем, уже наведя на него свой самострел. – Сейчас же!
И в этот момент всё пошло наперекосяк. Двое охотников, до этого стоявшие сзади, и вроде бы бывшие достаточно спокойными, словно по команде, рванулись вперёд, а остальные попытались отбежать в стороны, надеясь скрыться за металлическими плитами баррикады. Но тут же оттуда раздались короткие команды, за которыми последовал жёсткий и чёткий ответ. Стражи стреляли не на поражение, но чётко и быстро. Один охотник получил заточенный штырь из самострела в плечо, и рухнул, судорожно дёргаясь, и пытаясь вырвать этот метательный снаряд из раны. Второй был сбит с ног ударом рукояти меча в висок. Третьего – самого агрессивного – обезоружили также выстрелом в плечо. А когда всё закончилось, охотники уже лежали на земле, обезоруженные, связанные, и в окружении разозлённых стражей.
– Их нельзя здесь оставлять! – Глухо произнёс начальник смены, подойдя к Калему и внимательно изучая радужки глаз задержанных. – Посмотри на их глаза. Это… Следы воздействия Морока. Возможно, они даже чем-то заражены.
– В изолятор? – Коротко спросил Калем.
– Нет. Мы не будем так рисковать. Отправим их прямо в Нью-Дели. Дадим усиленный конвой. Чтобы их довезли туда без остановок и проблем. И пускай учёные и специалисты города сами решают, что с ними делать.
После такого неумолимого решения, буквально всего лишь через час, в закрытом бронированном транспорте, пятеро бывших охотников, до сих пор в полусонном и тревожном состоянии, были отправлены в ближайший город. С поселением связь на это время оборвалась. До особого распоряжения. Их лица больше не воспринимались как лица друзей и знакомых. Теперь это были потенциальные носители проблем, что можно было получить от воздействия воли Морока, и в мире Ковчега таким больше не доверяли.
Бронированный конвой, сопровождаемый двумя сразу тремя десятками стражей, прибыл в Нью-Дели ближе к вечеру. Над городом висел густой, серо-золотистый смог, прорезаемый вертикальными лучами дежурных прожекторов. Транспорт свернул с основной магистрали и через задний шлюз въехал на территорию Третьего сектора – закрытой зоны, где находились изоляторы и научные комплексы, предназначенные для изучения заражённых и иных аномальных существ. В этом месте не прозвучало ни единого приветствия. Не было ни одной попытки поговорить с “вернувшимися” охотниками. Их вытащили из транспорта быстро, почти бесшумно – поджатые под руки, с металлическими ошейниками, напрямую скованными с наручниками и ножными кандалами. Дабы избежать возможных проблем. Изолятор, куда их поволокли, находился в подземной части лабораторного корпуса. Его стены были покрыты чёрным поглощающим материалом, а камеры были изготовлены полностью из ударопрочного стекла, чтобы наблюдатели могли оценивать поведение объектов без лишнего вмешательства.
Пятерых бывших охотников быстро развели по разным камерам. Внутри которых не было ни кроватей, ни сидений. Только мягкое покрытие на полу и встроенная в потолок камера наблюдения, за которой скрывались десятки аналитиков. Попавшие в этом место разумные не кричали и не просили пощады. Их лица оставались безучастными, почти безэмоциональными. Только изредка можно было заметить у них судорожное движение пальцев, дрожь век или бессмысленные попытки что-то прошептать, будто они пытались вспомнить, кто они есть на самом деле. Учёные, работающие в этом месте, прибыли спустя час, и вошли в изолятор целой группой – в чёрных защитных костюмах, с датчиками и даже нейросканерами. Один из ведущих специалистов, дочь профессора Ригана, Мориса Риган бросила короткую фразу:
– Они уже не люди. Это носители остаточного воздействия Морока. Мы получили образцы. Теперь нам нужно выяснить, как долго они остаются “полезными”.
И после её выводом начались бесчисленные тесты.
Первой была попытка вызвать у них хоть какие-то эмоции. Им демонстрировали записи из прошлой жизни… Родных… Детей… Друзей… Дома… Но так никакой ответной реакции от этих несчастных так и не дождались. Ни от одного.
Вторым тестом было нейровоздействие. Для начала это были достаточно слабые электрические импульсы в области теменной доли, где чаще всего фиксировались изменения после контакта с Мороком. Один из них закричал от боли. А остальные… Просто стеклянным взглядом уставились в пустоту.
Третьим тестом было химическое вскрытие памяти. Им вживляли тончайшие инъекционные иглы прямо в спинной мозг, вводя сыворотку правды, модифицированную под заражённых. Кто-то бредил об огромной тени, шепчущей из тумана. Кто-то повторял одно и то же слово: “Отец… Мать…” – снова и снова. Поэтому тесты сменили опыты и эксперименты. И во время всего этого со стороны учёных не было ни капли сочувствия. Ни медицинской этики. Только протоколы. А когда один из “объектов” всё же умер в ходе теста из-за перегрузки нейронной сети собственного мозга, его тело тут же разобрали на биоматериал. Другого – временно перевели в кому, чтобы изучить вживлённую субстанцию, обнаруженную у него в черепной коробке. Вероятно, это было начало частичной трансформации его мозговой ткани под воздействием Морока, что им им должно было использоваться для управления своими жертвами.
– У нас всего несколько дней. – Сказал Мориса Риган, медленно протирая запотевшее забрало защитного шлема. – Если мы не выясним, как действует этот механизм – Следующим на очереди для такой твари может стать целый город. Мороки не действуют случайно. И этот точно чего-то добивался! Ведь выжила всё группа? А значит… Что он их просто отпустил? Такое разве бывает?
Так пятеро бывших охотников превратились в безмолвных подопытных. Их имена были стёрты из всех баз. Их биометрические данные, если где-то ранее и сохранялись, были полностью удалены. Они стали лишь обозначениями: Объект 071, 072, 073, 074 и 075. И никто уже не надеялся, что их можно спасти.
И в это время никто даже не видел того, как Мориса Риган с трудом сдерживала отвращение. Не от того, что ей предстояло делать, а от самой мысли о том, что эти некогда живые и свободные люди теперь представляли собой не более чем биологические оболочки. Безвольные сосуды, искажённые изнутри чуждой волей.
В операционном зале изоляционного блока научной секции в Нью-Дели практически всегда царил холодный, стерильный полумрак. Стены были облицованы керамическими плитами с системой активной нейтрализации спор и паразитов, а воздух дважды проходил фильтрацию и ультрафиолетовую очистку. В центре находился лабораторный стол, на котором сейчас был закреплён один из охотников – мужчина лет тридцати пяти, с посиневшими радужками глаз и бледной, словно вываренной кожей.
Мориса аккуратно провела скальпелем по лобной части черепа, вскрыв кожу, затем костные пластины, под которыми обнаружилась зловещая картина. Мозг, на первый взгляд, выглядел анатомически корректно. Но при дальнейшем осмотре её вниманию предстали аномальные разрастания… Небольшие узелки, похожие на корни или переплетённые грибные сплетения, внедрённые прямо в лимбическую систему. Особенно сильно проникшие в гипоталамус и прилегающие области, отвечающие за эмоции и волевые реакции.
– Он буквально переписывает личность своих жертв… – Тихо прошептала Мориса, подключая микросенсорный зонд к одному из узлов. На экране прибора тут же замерцали данные. Импульсы, порождённые этими новыми “узлами”, практически полностью перекрывали сигналы, идущие от коры головного мозга. Это означало, что подчинённый Мороку разум больше не принимал решений самостоятельно. Он получал их извне. Но самое страшное было в том, что эти самые “узлы” продолжали “жить”, даже после смерти носителя. Один из них даже подавал признаки биоэлектрической активности через четырнадцать минут после остановки сердца.
– Это не просто паразит… Фактически это прообраз действующего биологического импланта… Полноценный биологический канал связи с источником влияния! – После некоторых размышлений заключила она. И её особенно встревожил один факт. При взятии проб из спинномозговой жидкости, Мориса обнаружила миллионы мельчайших спор. Полуживых, полупрозрачных, окружённых тончайшей белковой мембраной. Они вели себя странно… Если подать определённый спектр света, они синхронно двигались, словно реагировали не на раздражение, а на команды. Некоторые из них проникали в капилляры, а оттуда уже в мозг, используя механизмы, схожие с вирусами.