– Что там у него?
Хватка амбала ослабла, он быстро и очень умело прохлопал меня по бокам и по спине, сказал:
– Чисто.
И тогда Витюша сказал просто:
– Ну ладно, отпусти его. Люди уже смотрят. Нехорошо.
Хватка совсем ослабла, и та же сильная лапа помогла мне подняться на ноги. Теперь я стоял прямо перед Парщиковым, который был меня выше чуть не на голову.
– Антон Скворцов, – повторил Витюша, глядя не то чтобы на меня, а скорее так, просто в мою сторону. – Вы являетесь клиентом нашего банка? У вас какие-то претензии к этому отделению?
– Нет, – сказал я, переводя дыхание и отряхиваясь. – Я здесь из-за Лидь Палны. То есть из-за Лидии Павловны Скороходовой.
Про Серегу я решил пока ничего не говорить, может, они еще и не добрались до него.
– Мы рассматриваем жалобы только непосредственно от самих клиентов банка. Или от уполномоченных юристов. Вы юрист?
– Нет.
– Тогда до свидания, Антон Скворцов, – сказал тем же ровным голосом Витюша, глядя теперь уже совсем мимо меня, и взялся за распахнутую перед ним дверцу машины.
Интересно, куда он собрался? Я даже не могу представить себе, где проводят время такие золотые мальчики. Лежат в бассейнах с голубой водой и держат в руках бокал ледяного мартини? Задумчиво смотрят вдаль с борта своей яхты? Сидя за огромным письменным столом в кабинете с окнами на небоскребы, подписывают многомиллионные контракты, которые подносит, вежливо склонившись, длинноногая секретарша? Скучают в глубоком кожаном кресле посреди дорогого бутика, с крошечной чашечкой эксклюзивного эспрессо, пока невеста примеряет очередное платье, на которое таким, как я, и за год не заработать?
– Стойте! – крикнул я, увидев, как Витюша занес уже ногу в нечеловечески чистом ботинке, чтобы сесть в машину и поехать к этой его яхте, бассейну, контрактам и бутикам. – Подождите! Это касается вашей невесты!
Витюша остановился и посмотрел на этот раз не мимо, а прямо мне в лицо. После этого он перевел взгляд на своих амбалов, заколебался на мгновение, потом распорядился:
– Посадите его в машину, мы поговорим по дороге.
Он сел в автомобиль, а меня посадили рядом с ним на заднее сиденье с другой стороны. А два амбала сели впереди.
Машина мягко тронулась с места, и Витюша, глядя прямо перед собой, сказал:
– Я вас слушаю.
А я снова спросил:
– Где Лидия Павловна Скороходова?
Витюша коротко глянул на меня:
– Кто это?
– Моя классная руководительница.
Витюша снова посмотрел на меня, двинул рыжими бровями и спросил:
– Вы сумасшедший?
– А вы что, меня не помните?
– Я не должен помнить каждого психа, который приходит в мой банк, – скучающим голосом объяснил Витюша, протянул руку и положил на плечо сидящего впереди амбала. И тогда я сказал:
– Помните корпоратив в вашем банке несколько дней назад? Ваша невеста чуть не порвала платье.
Витюша убрал руку с плеча амбала, помолчал минуту, потом снова повернулся ко мне и на этот раз в его глазах засветилась наконец-то хоть какая-то жизнь.
– А, так вот вы кто. Я ведь сразу подумал, что лицо знакомое.
– Слушайте, Виктор, я хотел вам сказать, что там в кабинете ничего такого не было, – выпалил я.
– Чего «такого»? – поморщился Витюша. – Что «такого» могло произойти за те пять минут, что я задержался на первом этаже? Что ты там себе придумал, как там тебя, Антон Дроздов? Юлия бы никогда не стала с … ничего личного, я имею в виду только твой социальный статус.
– Моя фамилия Скворцов, а не Дроздов. И вы это прекрасно уже запомнили. И я, между прочим, был организатором этого вашего праздника. Это я подогнал вам все эти сувениры и шарики с ленточками в вашей корпоративной цветовой гамме.
– Вот как. И что, вам не оплатили ваши услуги?
– Оплатили.
– Тогда я не понимаю, какие у вас ко мне вопросы.
– Я ищу свою учительницу.
– Я здесь при чем? Вы хотите, чтобы я сделал благотворительный взнос? Так обратитесь в отдел связей с общественностью.
– Слушайте, Парщиков, прекратите притворяться! Из-за того, что вы увидели меня слишком близко к вашей невесте, вы сначала устроили разгром в моем магазине, а потом похитили мою учительницу!
– Вы все-таки сумасшедший!
– Нет! Вот протокол хулиганского нападения!
Я вытащил бумаги капитана Волкова и пожалел, что раньше не сунул их ему под нос, раз он такой деловой. Витюша, действительно, документами сразу заинтересовался, взял их и стал читать. А пока он читал, я смотрел на него и думал, что он, в общем-то, ненамного старше меня. Витюша дочитал, сложил бумаги и вернул мне. Потом заговорил:
– То есть, по-вашему, я, Виктор Парщиков, глава финансового холдинга «Меркурий Инвест», в ночь, когда отмечали юбилей основания одного из наших филиалов, ушел из ресторана, оставив своих гостей: видных бизнесменов, политиков и журналистов, – чтобы разбить витрину магазина подарков. Затем похитил костюмы Микки-Мауса, Арлекина и кого там еще… а, да, Мальвины. Прихватил набор одноразовой посуды и свечи – видимо, коллекционный фарфор ресторана «Олимп», где проходило наше мероприятие, меня не устроил. Затем я выпустил свадебных голубей и скрылся в неизвестном направлении. И все это потому, что вы встали на колени перед моей невестой, пытаясь помочь ей с этим дурацким браслетом, из-за которого она чуть вечер мне не сорвала?
Витюша смотрел на меня, а я – на него. Спины амбалов впереди были безмолвны.
– Ну ладно, не сам вы, конечно, – начал я сдавать позиции. – Ясное дело, наняли кого-нибудь.
– Предположим. А причем здесь ваша учительница?
И тут я понял, что уже не очень знаю, как это объяснить и спросил:
– Вот у вас в школе была любимая учительница? Ее как звали?
– Я учился в закрытом учебном заведении в Англии, и имена моих преподавателей для вас – это совершенно излишняя информация, – ответил Витюша, кажется, уже устав от этого разговора. Он снова положил руку на плечо сидящего впереди амбала и велел:
– Игорь, останови здесь.
Машина остановилась, и Витюша сказал, не глядя на меня:
– До свидания, Антон Скворцов.
Я ждал, что он скажет еще что-нибудь, но он молчал и даже уже не замечал, что я все еще сижу рядом. Тогда я открыл дверь и вылез из машины. Она тут же стартанула дальше по улице. А я остался стоять, пытаясь сориентироваться, где они меня высадили.
Лидия Павловна
Я даже не поняла, как это случилось. Запомнила почему-то только потолок машины, в которой меня везли. Наверное, должна была испугаться. Потом спросила у широкоплечего:
– Когда вы меня отпустите домой?
Получилось совсем по-детски. Он ответил:
– Это и от вас будет зависеть.
Потом мне что-то вкололи, и я заснула. Когда открыла глаза, вокруг было темно.
Телефон разрядился. Наручных часов тоже нет – на дачу никогда их не надеваю, оставляю в городской квартире. Сколько сейчас времени? Часа два или три ночи? Под дверью светлая щель – там горят лампы. Как хочется сейчас быть дома.
Я – мидия. Как хорошо, что можно быть мидией. Я не в этих чужих стенах, не в этой темноте. Я в своей ракушке. Створки надежно закрыты.
От слабости и чувства собственной беспомощности вдруг вспомнила детство. Там была такая же светлая щель под дверью моей утопающей в темноте комнаты. Каждый вечер я цеплялась за нее глазами, всматривалась в тени, проплывающие там иногда, вслушивалась в приглушенные звуки. За дверью еще пили чай, позвякивая ложечками, делали какие-то мелкие домашние дела, обсуждали взрослую жизнь. А я, маленькая, лежала посреди бескрайней темноты и умирала от страха. Вокруг простирался невидимый мир, из которого на меня каждую ночь смотрели глаза огромного чудовища. Мама говорила:
– Ну посмотри, Лидочка. Видишь, это просто чемодан стоит на шкафу, и застежки поблескивают. Что же тут страшного? Хочешь, мы его застежками к стене развернем? Ты только пойми: когда я выключаю свет, в комнате ничего не меняется, все остается по-прежнему.
Но я знала, что когда мамы в комнате не было, то не работали и ее правила. Может, я сама была в этом виновата. Я же первая и нарушала ее нехитрые повседневные законы. Это ведь я позволяла себе грызть сушки или печенье в комнате, крошить на пол, пробегать в уличных ботинках по ковру за оставленной на столе тетрадкой, забывала поливать цветы. А уж если дочь хозяйки дома так делала, то чего было ждать от ночных чудовищ. Так что и они, эти чудовища, которые по ночам таились в темноте, притворялись безобидными домашними вещами только до тех пор, пока мама была рядом, а когда она выходила за дверь, они выползали наружу и окружали меня со всех сторон.
Антон
До моей машины, оставшейся стоять напротив банка, пришлось добираться на автобусе. Я смотрел в окно на ползущие мимо дома, людей, деревья, ограды и ни о чем не думал. Потом вдруг обнаружил, что до сих пор держу в руке протокол капитана Волкова. И решил ему позвонить. Капитан сказал, что я должен приехать к ним в отделение и лучше прямо сейчас. Судя по голосу, он был без усов и без добрых морщинок вокруг глаз. Кстати, и молодым бравым симпатягой, который мог бы очаровать Верочку, он тоже не был. Капитану Волкову я дал бы лет сорок. Лицо у него было уставшим и довольно равнодушным. Ну, в общем-то, понятно: разбитую витрину магазина подарков сложно назвать преступлением века, медаль ему за эту рутину вряд ли дадут. Капитан сказал мне сесть к столу, а сам все время ходил по кабинету и что-то делал: складывал в сейф документы, переставлял папки на полке, двигал стулья, что-то поднимал с пола. Как заведенный. Я должен был подписать какие-то бумаги по поводу витрины.
– Вы их поймаете? – спросил я зачем-то. Наверное, потому что слышал, как такой вопрос задают в фильмах, когда разговаривают с полицейскими. Волков дежурно покивал и скучающим голосом ответил:
– Сделаем все возможное.
Он подчеркнуто вежлив и совершенно безразличен. Мне кажется, он и взглянул-то на меня только один раз – когда я вошел. Ему скучно. О разбитой витрине ему даже лень будет дома рассказывать жене – на пальце у него старомодное широкое обручальное кольцо. Жене тоже скучно с ним. Когда замуж выходила, думала, что он будет возвращаться домой со службы, весь пропитанный отвагой и запахом опасности, ужинать обязательно со стопкой суровой мужской водки, а потом сади