Затем внутренний люк открылся. Помещения корабля утопали в том же багровом полумраке аварийного освещения. Но это означало, что на корабле есть электричество. Значит, кто-то мог уцелеть.
Клавейн изучил данные об окружающей обстановке, которые выросли на виртуальной панели, затем отключил подачу воздуха и поднял щиток. На борту «Зодиакального Света» не нашлось ничего лучшего, чем эти неуклюжие старые скафандры. Запасы воздуха и энергии в них были ограничены, так что не мешало поберечь ресурсы. Скорпио последовал примеру Клавейна.
— Где мы? — прошипел свин.
— В средней части корабля, — ответил Клавейн, даже не стараясь понижать голос. — Но при таком освещении и без гравитации все выглядит непривычно. Честно говоря, даже для меня. Интересно, кого из экипажа мы можем найти.
— Скейд пометок не делала? — Скорпио по-прежнему говорил шепотом.
— Нет. Чтобы управлять таким кораблем, достаточно двух хорошо обученных пилотов — более чем достаточно. И можешь не шептать, Скорпио. Если здесь кто-то есть, он уже знает, что мы внутри.
— Кстати, напомни, какого черта мы без оружия?
— А смысл? То, что здесь есть, куда мощнее и надежнее. Или мы заберем Фелку без лишнего шума, или проведем небольшие переговоры, — Клавейн коснулся поясника. — Поскольку у нас есть кое-какие вспомогательные средства.
Они принесли на корабль мини-заряды. Это была знаменитая «горячая пыль» — микрогранулы антивещества в бесконтактной оболочке. Вся система величиной с булавочную головку помещалась в бронированный корпус размером с палец. Одного такого «пальца» было достаточно, чтобы от «Ночной Тени» осталось только воспоминание.
Клавейн и Скорпио спускались по коридору, залитому багровым светом. Время от времени они останавливались, кто-то из них снимал мини-боеголовку с предохранителя, делал по корпусу мазок эпоксидом и приклеивал в угол или в тень. На самом деле, при хорошо организованном поиске от «сюрпризов» можно было избавиться минут за двадцать. Но, судя по всему, в ближайшее время на этом корабле никто ничего не организует.
Примерно через восемь минут они достигли тройной развилки, и Скорпио нарушил молчание.
— Ну как, сориентировался?
— Да. Мы рядом с мостиком, — Клавейн указал на один из коридоров. — А тот ведет в криогенный отсек. Если Фелку заморозили, нам туда. Для начала надо проверить сначала его.
— У нас двадцать минут, потом надо выбираться.
На самом деле, в этих временных ограничениях не было никакой необходимости. На худой конец, «Зодиакальный Свет» мог подкорректировать скорость и встретить шаттл, если они застрянут на борту «Ночной Тени». Но это означало непозволительную трату времени. Это означало посеять в остальных членов команды благодушие, что может быть смерти подобно. Взвесив все, Клавейн пришел к выводу, что им троим лучше погибнуть — или, по крайней мере, остаться — здесь, чем допустить подобное. Даже если Ремонтуа не вернется, их помощники и старшие офицеры справятся с задачей и проведут операцию. Но экипаж «Зодиакального света» должен верить, что счет идет на секунды. Так оно и есть. Да, это жестоко. Но война — вообще жестокая штука. И это было далеко не самое страшное решение, которое Клавейну доводилось принимать.
Криогенный отсек оказался недалеко.
— Я что-то вижу, — проговорил Скорпио — впервые за несколько минут.
Клавейн притормозил и вгляделся в красноватый полумрак. Зоркости человека-свиньи можно было позавидовать.
— Похоже на тело, — сказал он наконец.
Медленно, отталкиваясь от мягких переборок, они плыли вперед, приближаясь к странному предмету. Клавейну казалось, что в голове тикает старинный секундомер: он помнил о каждой минуте, каждой секунде, которая проходила зря.
Это действительно оказалось тело.
— Узнаешь? — спросил Скорпио, зачарованно разглядывая труп.
— Не уверен, что его вообще кто-нибудь сможет опознать, — отозвался Клавейн. — Но это не Фелка. И, судя по всему, не Скейд.
С телом произошло что-то ужасное. Оно было разрезано точно пополам, очень аккуратно — словно поработал умелый патологоанатом. Внутренние органы, плотно упакованные в кольцевидные или серпантинные образования, поблескивали подобно глазированным конфетам. Человек-свинья вытянул короткую руку и толкнул тело — вернее, его половину. Словно нехотя, оно поплыло прочь и вяло стукнулось о переборку.
— Как думаешь, где остальное? — полюбопытствовал Скорпио.
— Где-нибудь, — ответил Клавейн. — Должно плавать неподалеку.
— Чем его так? Похоже на лучевик, но где ожоги?
— Это был причинный градиент, — пояснил третий голос.
— Скейд… — выдохнул Клавейн.
Она висела у них за спиной. Она подобралась нечеловечески бесшумно — ни Клавейн, ни Скорпио не услышали даже дыхания. Ее бронированное тело перегораживало коридор, черное как ночь, оттеняя бледный овал лица.
— Привет, Клавейн. Привет… Скорпио, как я понимаю? — Скейд посмотрела на человека-свинью. — Получается, поросенок, ты и не собирался умирать?
— Клавейн уже объяснил: мне чертовски повезло, что я встретил Конджойнеров.
— Ах, как трогательно.
Клавейн смотрел на нее, поневоле ощущая благоговейный ужас. Ремонтуа говорил о несчастном случае, но к такому Клавейн был не готов. Металлическое тело Скейд напоминало средневековые доспехи, которым для чего-то придали очертания женского тела — с роскошными бедрами и небольшими выпуклостями на груди, имитирующими бюст. Но Клавейн уже понял, что это не доспехи, а система жизнеобеспечения, которая одновременно заменяет недостающую часть тела. В данном случае тело отсутствовало как таковое. Шея жестко крепилась в отверстии, похожем на воротник. В этом грубом соединении живой плоти с механизмами было что-то кричащее неправильное. Омерзительное чувство диссонанса усилилось, когда Скейд начинала улыбаться.
— Полюбуйся, что ты со мной сделал, — она говорила вслух, чтобы Скорпио тоже мог слышать. — Чувствуешь гордость?
— Это сделал не я, Скейд. Я очень хорошо знаю, как все произошло. Я ранил тебя — это правда. Мне очень жаль, что так получилось. Но ты прекрасно знаешь, что я сделал это ненамеренно.
— Ненамеренно стал перебежчиком? Как у тебя все просто!
— Я не отрезал тебе голову, Скейд, — сказал Клавейн. — Сейчас Дельмар уже залечил бы все ранения, которые ты получила по моей вине. Даже следа бы не осталось. Но у тебя были другие планы.
— Мои планы определял ты. И моя верность Материнскому Гнезду.
— Я не сомневаюсь в твоей верности, Скейд. Только интересно, чему ты в на самом деле служишь.
— Тринадцать минут, — прошипел Скорпио. — А потом сматываемся.
Скейд резко повернулась к нему.
— Спешите, верно?
— А ты будто не спешишь? — парировал человек-свинья.
— Вы пришли не просто так. Не сомневаюсь, ваши орудия могли давно уничтожить «Ночную Тень», если бы Клавейну это было нужно.
— Отдай мне Фелку, — произнес Клавейн. — И я оставлю тебя в покое.
— Неужели она для тебя так много значит? Ты даже готов уничтожить меня чуть попозже, хотя сейчас у тебя все шансы?
— Да, она очень много для меня значит, но…
По гребню Скейд побежали бирюзовые и оранжевые переливы.
— Я отдам тебе Фелку, если после этого ты уйдешь. Но сначала я тебе кое-что покажу.
Она подняла руки и обхватила свою шею, словно хотела сама себя задушить. Но металлические пальцы, очевидно, могли совершать очень тонкие манипуляции. Клавейн услышал, как в груди у Скейд что-то щелкнуло, а затем металлическая стойка, которая крепилась к ее шее, начала подниматься. Скейд снимала собственную голову. Клавейн смотрел с испугом и отвращением. Над «воротником» появилась нижняя часть опоры, с которой свешивались болтающиеся отростки. С кончиков капала розовая жидкость — то ли кровь, то ли какой-то заменитель.
— Скейд… — пробормотал Клавейн. — В этом не было необходимости.
— О нет! Я хочу, чтобы ты всецело осознал, что со мной сделал. И почувствовал ужас.
— Думаю, до него дошло, — произнес Скорпио.
— Просто отдай Фелку, и я уйду.
Скейд по-прежнему держала голову в руке, словно взвешивая ее. Губы шевелились, как ни в чем не бывало.
— Ты ненавидишь меня, Клавейн?
— Ничего личного, Скейд. Просто мне кажется, что тебя ввели в заблуждение.
— Ввели в заблуждение, и поэтому я забочусь о выживании Объединившихся?
— С тобой что-то произошло, — сказал Клавейн. — Когда-то ты была одной из лучших Объединившихся. И по-настоящему преданно служила Материнскому Гнезду — как и я. А потом была та операция в Замке Воронья.
Он увидел, как глаза Скейд непроизвольно расширились.
— Шато де Карбо? Какое он имеет к этому отношение?
— Куда большее, чем ты думаешь, — ответил Клавейн. — Ты была единственной, кто выжил и вернулся. Но ты вернулась не одна. Возможно, ты почти не помнишь, что там произошло на самом деле. Это не важно. Я уверен: в тебя что-то вселилось. И оно ответственно за все, что ты сейчас делала, — он попытался улыбнуться. — Поэтому я не могу тебя ненавидеть или даже винить в чем-то. Ты не Скейд. Не та Скейд, которую я знал. Тебе кажется, что ты служишь чему-то высшему…
— Чушь какая!
— Но такое возможно, правда? Я знаю, я сам побывал в Замке. Скажи, как мне до сих пор удавалось висеть у тебя на хвосте? Мы оба используем одну технологию, и ее источник находился там. Инопланетной технологии, которая позволяет манипулировать инерцией. Установка прекрасно работала, пока ты не захотела выжать из нее нечто большее, верно?
— Я просто хотела использовать все ее возможности.
— Ты пыталась двигаться быстрее света, тем же способом, что и Галиана.
Он заметил, как при имени Галианы глаза Скейд сверкнули.
— Зачем, Скейд? Неужели что-то оказалось настолько важным, что ты пошла на подобный риск? Это же просто орудия.
— Ты тоже очень хочешь их получить.
Клавейн кивнул.
— Только глядя на тебя. А еще флот, который ты показала мне в комете. Я понял, что ты решила как можно скорее убраться из этого сектора пространства. Что случилось, Скейд? Что ты видела в своем кристальном шаре?