– Можешь держаться рядом с «Ностальгией»?
– Мы летим практически на ручном управлении. Надеюсь, если не потеряем корабль из виду, то и не оторвемся. Но обещать ничего не могу.
– Высота?
– Сто двадцать километров. Должно быть, входим в боевое пространство.
Картина наверху с момента взлета почти не изменилась. Световые письмена исчезли, – наверное, Ремонтуар убедился, что его послание принято и корабль взлетел. Но наверху непрестанно полыхало, возникали огненные шары и дуги, раскалялись заскочившие в атмосферу объекты. Фоновая же тьма сгустилась до непроглядности: никакой разницы с ночной поверхностью планеты.
Подошла Хоури:
– Я слышу Ауру. Она проснулась.
– Хорошо, – кивнул Скорпион.
– Это еще не все. Я кое-что видела, и Аура тоже. Должно быть, именно это мы с Клавэйном замечали, пока каша не заварилась всерьез. Утечки войны.
– Наверное, мы уже близко, – сказал Васко. – Волки блокируют любые сигналы, видимо, не хотят, чтобы Ремонтуар связался с планетой. Но теперь мы близко, и кое-какие передачи проходят.
Откуда-то донесся звук, который Васко слышал впервые: пронзительный, полный боли. Звук заглушался пластиком. Малинин понял, что это кричит Аура.
– Дочке не нравится то, что она видит, – сказала Хоури. – Ей больно.
– Есть контакт, – доложил пилот. – Работает радар. Пятьдесят километров, дистанция сокращается. Несколько секунд назад там никого не было.
Внезапно шаттл очень сильно тряхнуло, Васко и Хоури бросило на переборку.
Стена деформировалась, чтобы смягчить удар, но Малинину показалось, что из него вышибли дух.
– Что это было? – спросил он, придя в себя.
– «Ностальгия» выполняет маневр уклонения. Она видит на своих радарах то же, что и мы. Я пытаюсь не отстать. – Пилот взглянул на дисплей. – Тридцать километров. Двадцать – она тормозит. Усилились помехи.
– Делай что можешь! – приказал Скорпион. – Остальные – по местам! Наверняка будет трясти.
Васко и Хоури вернулись к Ауре, где несли дежурство доктор Валенсин и его машины. Девочка продолжала шевелиться, но, по крайней мере, перестала плакать. Васко от души жалел, что не в силах помочь ей, избавить от вопящих в морщинистой младенческой головке голосов. Он даже представить не мог, что она чувствует. Ясно было одно: ей рано было появляться на свет, осознавать себя разумным существом и постигать огромный мир. Малинин понимал, что Аура не обыкновенный ребенок – речь у нее как у двух-трехлетней, – но едва ли все части ее мозга развивались с одинаковой бешеной скоростью. Да, Ауре дана способность решать совершенно необычные задачи, но при этом у нее сохраняется младенческое восприятие мира. Васко вспомнил, что ему было на два года больше, чем этой девочке сейчас, и его собственный мир ограничивался несколькими комнатами родного дома. Все прочее словно тонуло в тумане: несущественное, подчас понимаемое до смешного неправильно.
«Ностальгия по бесконечности» увеличила расстояние между собой и шаттлом минимум до десяти километров. Корпус малого корабля не восстановил прозрачность полностью, однако при свете двигателей Васко увидел, что тени волков уже близко. Машины не только дружно устремлялись вперед и откатывались, но и трепетали, и описывали круги, вращались вокруг собственной оси, и меняли форму.
Они приближались. Теперь в свете двигателей стала ясно видна их уступчатая структура: слои, террасы, зигзаги. Это были такие же машины, как и те, что разорвали корветом Скади; такая же нечисть тянула из облаков щупальце к спасателям. Но на этот раз кубы были не с дом величиной и составляли построения с гранью в сотни метров. Волки находились в непрестанном движении: скользили друг по другу, разрастались и сокращались, собирались в большие структуры и рассыпались с гипнотической плавностью. Кубы соединялись в длиннейшие нити, и те сплетались в невообразимую путаницу; гроздья волков неслись от точки к точке, словно доставляли послания. Масштабы по-прежнему было трудно оценить, однако ингибиторы наступали практически со всех сторон, и Васко решил, что машины уже сформировали две полые сферы, заключив в них шаттл и «Ностальгию по бесконечности». Не вызывало сомнений то, что сферы сокращались и зазор между машинами и людьми уменьшался.
– Ана? – спросил Васко. – Ты уже видела подобное, верно? Волки нападали на твой корабль. Они всегда ведут себя так вначале?
– У нас большие неприятности, – ответила Хоури.
– Что будет, если попытаемся сбежать?
– Волки догонят. – Голос Хоури звучал глухо, словно треснувший колокол. – Прорвутся в шаттл, а потом залезут тебе в голову. Лучше бы до этого не дошло, поверь мне, Васко.
– Сколько у нас останется времени, когда они догонят?
– Секунд десять, если повезет.
Вдруг Хоури так резко выгнулась, что ударилась об ограждающую поверхность, которую корабль соорудил вокруг нее. Глаза закрылись и открылись, зрачки закатились к потолку, белки стали огромными и страшными.
– Убей меня. Немедленно.
– Это ты, Ана?
– Нет, это Аура, – ответила Хоури. – Убей нас обеих. Быстрее.
– Нет, – ответил Васко.
Потом оглянулся на Валенсина, надеясь на объяснения.
Доктор только покачал головой.
– Я не смогу, – сказал он. – Как бы она ни просила. Я не способен отнять жизнь.
– Послушайте, – настойчиво заговорила Хоури, – то, что мне известно, – очень важно. Машины могут заполучить эти сведения. Они умеют читать наше сознание. Этого нельзя допустить. Убейте нас скорее.
– Нет, Аура. Я не смогу. Никогда, – ответил Васко.
Рядом с инкубатором зашевелились помощники Валенсина. Их суставчатые конечности изгибались, стуча о серые корпуса. Вот робот протянул манипулятор и попятился, пытаясь вытащить инкубатор из ниши.
Васко бросился вперед и вырвал инкубатор из манипулятора. Машина была легче, чем выглядела, но сильнее, чем он ожидал. Его отталкивали многочисленные конечности, металл едва не рассаживал кожу.
– Валенсин! – крикнул Васко. – Да помогите же!
– Ими управляю не я, – спокойно ответил Валенсин, словно происходящее его не касалось.
Малинин втянул живот, образовал пустое пространство между собой и машиной, уворачиваясь от острого хлещущего манипулятора. Но не избежал ранения. Треск разрываемой одежды, холод прикосновения металла к коже – падая навзничь, ударяясь о стену, он ухитрился попасть ногой в широкое основание серворобота. Тот шатнулся, гулко ударился о напарника. Мечущиеся манипуляторы сплелись, лезвия со звоном стукнулись друг о друга.
Васко ощупал грудь, взглянул на руки – кровь.
– Позовите Скорпиона! – крикнул он Валенсину.
Но Скорпион уже бежал к ним. В его руке гудело расплывчатое металлическое пятно, серебристая полоска. Сервороботы распутались, и один снова ухватился за инкубатор, попытался его вскрыть. Скорпион зарычал и вспорол броню машины. Лезвие прошло сквозь тускло-зеленый корпус как сквозь масло. Затрещали короткие замыкания, отчаянно заскрежетала сломанная механика. Нож с воем вырвался из руки Скорпиона и упал на пол, продолжая там гудеть и вибрировать.
Серворобот застыл, протянув к инкубатору обессилевшие манипуляторы.
Опустившись на колени, Скорпион выключил пьезонож и спрятал в чехол.
Ингибиторы за бортом шаттла были совсем близко – казалось, можно прикоснуться. Между роями проскакивали розовато-синие молнии.
– Кто-нибудь может объяснить, что тут происходит? – рявкнул Скорпион.
– Это Аура, – ответил Васко, вытирая окровавленные руки о штанину. – Заставляла сервороботов убить ее. – Он тяжело дышал, каждое слово вырывалось с хрипом. – Она не хочет попасть к волкам живой.
Хоури кашлянула. У нее были глаза загнанного зверя.
– Убей меня, Скорп. Иначе будет поздно. Ты должен это сделать.
– После всего, через что мы прошли? – спросил свинья.
– Ты должен лететь на Хелу, – сказала Хоури. – Найди там Куэйхи. И договорись с тенями. Они все знают.
– Черт! – выдохнул Скорпион.
Васко увидел, как свинья опять достает нож. Кривя от отвращения губы, Скорпион взглянул на молчащее пока лезвие. Что дальше – нож будет пущен в ход или выброшен, прежде чем обстоятельства вновь заставят Скорпиона расправиться с тем, кто ему дорог?
Преодолевая не только страх, но и растущую слабость, Васко взял свинью за рукав.
– Нет, – сказал он. – Не надо. Не убивайте их.
На лице Скорпиона отразилось чувство намного более сильное, чем ярость. Но Васко не отпускал. Скорпион не мог включить нож одной рукой – не позволяла анатомия.
– Малинин, отпусти.
– Послушайте, есть другой способ. Мы заплатили такую цену… и теперь не можем просто избавиться от девчонки, хочет она того или нет.
– Думаешь, я забыл, чего она нам стоила?
Васко отрицательно покачал головой. Он не знал, что еще сказать. Силы были на исходе. Он не думал, что ранен серьезно, но разрез был глубок, и вдобавок сказывалась усталость.
Скорпион попытался вырваться. Они стояли лицом к лицу. Васко не сомневался, что его противник сильнее. Но сам он был выше и подвижнее.
– Бросьте нож, Скорп.
– Я ведь убью тебя, Малинин.
– Подождите, – спокойно вмешался Валенсин, снимая очки и протирая их полой форменной куртки. – Оба подождите. Думаю, вам стоит посмотреть наружу.
Не оставляя попыток завладеть ножом, Васко последовал совету доктора. Скорпион, сопротивляясь, тоже обернулся.
Пока на борту шаттла шла борьба, события в окружающем космосе тоже не стояли на месте. Из причудливых образований на корпусе корабля, отражавших капитанские метаморфозы, появлялись орудия. «Ностальгия по бесконечности» открыла ответный огонь.
Васко отметил, что это не сочленительский «главный калибр», прятавшийся где-то в корабельных недрах, в тайном складе. Пока в ход было пущено штатное вооружение – все ультра обзаводились таким, чтобы внушать уважение торговым партнерам и отпугивать потенциальных конкурентов и пиратов. Об одном таком случае Малинин знал: с «Ностальгии» был сделан выстрел по Ресургему, чтобы руководство тамошней колонии поскорее выдало Дэна Силвеста.