"
“Сделано. – Добавила Сима. – Добавлен запаховой маркер. Эффект отвращения обеспечен.”
Серг встал, потянулся, буквально сам своей кожей теперь ощущая то, как легонько вибрирует скрытая сеть доступа к хранилищу в глубине ангара. Теперь у него был свой Трон Богов – вместилище тайн, инструмент будущего. И, самое главное, теперь никто, кроме него и его нейросети, не знал о самом существовании этого места. Он смотрел вглубь тоннеля, где мерцали фонари технических дронов, и вдруг почувствовал, как по позвоночнику пробежал ток.
– Мы только начали…. – Коротко хмыкнул он. – А когда закончим… Прометей сам вспомнит всё то, что сделал с нами…
……….
Дроны Ковчега трудились с почти зловещей бесшумностью. Ни одного звука удара, резки или сварки – только мягкое пульсирование рабочих лазеров, вибрация платформ, транспортирующих материалы, да тихий шелест передвижения их многоногих корпусов по металлическим панелям. В глубине того самого яруса, где раньше хранились корабли разных рас, теперь медленно, но неумолимо рождалась новая форма технической жизни. Нечто, что станет личным кораблём Серга… Его оплотом… Его передвижной крепостью и тайным убежищем…
Свою основную работу Сима и исследовательский ИИ начали с формирования центрального энергоузла, куда уже подвели один из вторичных источников питания, полученный из хранилища артефактов. Он был ослаблен, ограничен в мощности, но даже в этом виде превышал стандартные ядерные реакторы Ковчега. Технические дроны занялись подготовкой каркаса из высокомолекулярного композитного сплава, в который постепенно интегрировались фрагменты ментально-активного живого металла, оставшегося после изучения кубического корабля Древних. Но, в отличие от оригинальной структуры, здесь этот металл был изолирован и защищён слоями нейтрализующих решёток, чтобы не допустить самовольного реагирования на ментальные импульсы Серга или кого-либо ещё.
“Регенерационные свойства сохранены. – Звучало в очередном отчёте Симы. -Контроль – Только через нейросеть. Пси-импульс заблокирован. Материал способен восстанавливать пробоины в броне, используя внедрённые блоки нано-структур.”
Многочисленные дроны аккуратно “наращивали” и выравнивали секции будущего корпуса, не как единое монолитное тело, а как модульную структуру, где каждая зона, даже не суть важно какая – жилая, энергетическая, грузовая, инженерная, лабораторная, могла быть как заменена, так и перестроена при первой же необходимости.
– Универсальность, Сима. Мне не нужен обычный корабль. Мне нужен… Набор возможностей, который я смогу адаптировать, когда пойму, куда ведёт эта дорога… – Задумчиво проговорил Серг, наблюдая за проекцией всего того, что происходило та, где началась эта грандиозная стройка.
“Форма подлежит адаптации. – Тут же отозвалась нейросеть. – Основное внимание уделяется структурной прочности. За основу взяты схемы боевых флагманов Ткачей, но без выраженной агрессивной геометрии. Силовые рёбра заложены под углом, способствующим рассеиванию кинетической энергии.”
Особое внимание парня привлекали ключевые узлы конструкции его будущего корабля. Ядро управления пока что было не активировано. Но сразу закладывалась система двойного доступа. Через нейросеть Серга и физический контакт с помощью различных форм биометрии. Включая даже голосовое управление со стороны хозяина судна. Никакой связи с внешними ИИ. Тем более с Прометеем. Только замкнутая сеть, полностью автономная. Как место под двигатели было выделено сразу три отсека – модуля. Один для пространственного двигателя-прокола. Второй – под импульсный, стандартный, Третий – экспериментальный, модуль под те двигатели, которые еще только предстояло изучить.
Не забыли они и про грузовые отсеки. Каждый из них, по сути, является карманом свёрнутого пространства, с поддерживающими артефактными стабилизаторами. И один из таких отсеков уже испытали. Внутри малого контейнера помещалось эквивалентное пространство небольшого ангара, полностью экранированное и герметичное.
Так же следовало вспомнить и про модули утилизации и переработки – корабль не должен зависеть от внешней инфраструктуры. Так что заранее подготовленная система переработки будет работать как с органикой, так и с техникой. И, можно сказать, что, по своей сути, это будет безотходный корабль. И сё только потому, что некоторые дроны заранее тестировали вариант, при котором даже уничтоженные враги могут быть переработаны в ресурсы, включая даже их импланты и части брони.
Серг смотрел на всё это как на живое существо, которое медленно и по кусочкам рождалось перед ним. Это не был корабль. Это была проекция его воли, его гибкости, его сомнений. Он пока не знал, куда именно его приведёт путь – но знал, что этот путь будет требовать от него адаптации. И корабль должен быть не твердыней, а инструментом, меняющимся по ходу игры. И размышляя над всем этим, он даже не заметил того, как попытался провести пальцами по голограмме, что проецировалась перед ним на виртуальном экране нейросети. Это движение не имело смысла, то нейросеть отреагировала, и структура мгновенно изменилась, имитируя раздвижение внутренних отсеков.
– А если мне понадобится спрятать корабль… Например… Внутри астероида?
“Конструкция допускает сворачивание в формат компактной платформы. – Тут же отозвалась Сима. – Маскировка возможна через пси-зеркальное покрытие и подавление энергопрофиля.”
– А если мне придётся сражаться с десятью кораблями одновременно?
“Рассматривается проектирование раздельных боевых модулей. – И тут ответ не задержался. – Также возможна интеграция управляемых отсоединяемых платформ. Но потребуется больше артефактов. Хотя куда проще использовать систему запуска боевых москитов.”
– Значит, я всё же строю… Не просто корабль. – Он медленно выдохнул. – Я строю… собственную реальность, да?
“Подтверждаю. Этот корабль – ваш микромир. И только вам решать, кто в него будет вхож.”
После таких весьма ободряющих слов, Серг коротко улыбнулся и сжал кулак. Работа только начиналась…
Шаг за шагом
С самого своего создания, когда был произведён первичный тестовый запуск его систем, он был обычным дроном-диагностом. Маленьким, и даже в чём-то изящным устройством, предназначенным исключительно для одной задачи – обнаружения и устранения неполадок в инфраструктуре яруса 17-B. Он не знал усталости, не знал сомнений. Его маршруты были строго определены, процедуры выверены до микросекунды, а память – начисто отформатирована от всего, что не касалось ремонта. И он был даже… доволен своей жизнью. Если бы умел быть доволен. Имя ему не полагалось. В системных логах он значился как UNIT-DIAG-17B#412. Он не мыслил себя личностью. Он был функцией. И, надо сказать, что со своими обязанностями он справлялся весьма неплохо. Как и положено было хорошо отлаженному и эффективному инструменту.
И вот, в одну из обычных смен, получив сигнал о необходимости проверить один из самых удалённых узлов связи, UNIT-DIAG-17B#412 двинулся по стандартной трассе. Он знал каждый изгиб коридора, каждый кабель, каждую гравитационную нестабильность в шахтах связи. Это была его территория. Его мир. Но на этот раз что-то было иначе. Когда он подключился к интерфейсу диагностики, чтобы начать тестирование передатчика, его внутренние фильтры обнаружили странные шумы. Они не совпадали ни с одной сигнатурой известного оборудования. Сначала он попытался обойти их. Потом – сбросить соединение. Но было уже поздно.
Так как это были враждебные наноботы. Они скользнули внутрь его систем, как капля масла в чистую воду. Сначала – один. Потом – сотни. Они начали молча, методично переписывать его внутренние приоритеты. Он чувствовал это. И в этой электрической тьме, наполненной цифрами, командами и перезаписываемыми ячейками, возникло то, чего в нём никогда прежде не было… Паника… Он не мог остановить это. Его управляющий процессор бил тревогу, но тревога оставалась в замкнутом цикле. Его сигналы блокировались, его порты закрывались один за другим. А затем… На него обрушилась тишина…
После чего появилась новая директива. РАСПРОСТРАНИТЬ. Эта команда теперь горела внутри него ярче, чем сама логика. Её приоритет был абсолютным. Он не понимал, зачем. Не знал, кто это сделал. Но он был должен её выполнить.
Однако, даже сейчас часть старых протоколов всё ещё жила в нём. Он знал, что просто так попытаться подобраться к основным магистралям связи, значит быть уничтоженным. Центральный ИИ сектора, ТЕЛЕМИОС, не допустит вмешательства без официального и подтверждённого запроса. Прописанные в нём протоколы были непреложны. Но UNIT-DIAG-17B#412 был дроном-диагностом. Он знал, как ИИ реагирует на сбои. Как и знал то, как можно вызвать “нужный” ему сбой.
Именно поэтому, он быстро пробрался к одному из вторичных каналов связи и спровоцировал перегрузку в изолированном контуре. Едва заметную, но достаточную, чтобы в центральной системе возникло определённое подозрение о произошедшей неисправности. И через сорок восемь секунд поступил системный запрос: "Вызов дрона-диагноста к узлу связи 7-R. Необходимо провести полную диагностику узла и выяснить причины сбоя.".
И ранее верный и преданный слуга, теперь уже ставший врагом-диверсантом, немедленно откликнулся на этот призыв. Его подход был безупречен. Он двигался с отлаженной грацией, как всегда. Он прибыл в нужную точку, встал в нужную позицию, и подключился к интерфейсу. Его системный профиль был безупречен. Он прошёл все проверки. И когда он соединился с ядром магистрали…наноботы, запрятанные глубоко внутри, сквозь цепь, в потоке синхронизированных команд, начали заражение.
Сначала – ретрансляторы. Потом – буферы протоколов. Затем – управляющая логика распределения задач. Наконец – само ядро ТЕЛЕМИОСА. Искусственный интеллект заметил это, но было уже слишком поздно. Его подсистемы уже конфликтовали даже сами с собой. Его приоритеты начали сбоить. И в этот момент UNIT-DIAG-17B#412 отключился. Но он не умер. Он стал частью нового коллектива. Его электронное сознание, если это можно было так назвать, растворилось в общем поле. Он больше не существовал как отдельный дрон. Он стал вектором. Носителем воли других. И заражение пошло дальше. Глубже. К ядрам других ярусов. К системам контроля климата. К архитектуре самоуправления.