Конструкционный кластер, получивший условное имя КОЛЕКС, приступил к первичной задаче: определить материал, способный выдержать все проектные нагрузки корабля нового типа. Он начал с анализа слитков, имеющихся в наличии. Многие были уникальны – образцы материи с пограничными характеристиками, артефактные смеси, керамико-металлические волокна, легированные вещества с самовосстановлением. Но внимание кластера привлёк один особенный контейнер, доставленный с яруса 17-B: внутри находился кристаллизованный фрагмент ферронария-Л.
Ферронарий-Л – это вещество, известное лишь по записям о Древних. Оно сочетало в себе свойства металла и активной квантовой решётки, способной самоадаптироваться под внешние нагрузки. Его плотность и прочность превышали самые прочные современные сплавы в несколько раз, а при экстремальных температурах он не терял, а наоборот – стабилизировал структуру. КОЛЕКС немедленно инициировал тестовые плавки. Используя гигантские термодуги и реакторные печи, он смешивал ферронарий-Л с другими редкими элементами, отбирая десятки вариантов сплава. Сплав под кодовым названием ALPHA-CX7 показал невероятные результаты: он не деформировался ни под гравитационным давлением, ни под мощнейшими электромагнитными разрядами. Внутренние резонансные поля стабилизировали микроструктуру, а энергия, приложенная к внешнему каркасу, частично возвращалась системе через поглощение и перераспределение.
Выбор был сделан. Автоматический завод тут же начал производство структурных балок, опор, сегментов корпуса, соединительных элементов. Всё это отливалось, формовалось и шлифовалось с микронной точностью. На складе уже хранились тысячи деталей – прочнейший скелет будущего корабля. Корабля, о котором пока никто, кроме заражённых ИИ и их хозяина, не знал. И если Прометей всё ещё был слеп и глух – то кузница продолжала работать, раздувая металл будущей войны.
После получения обогащённого сверхпрочного сплава, включающего в себя сразу несколько редких элементов галактического масштаба – лерсий, тригранит, стабилизированные микрослои цефриона и усиленные каркасные нити на основе отрицательной материи – кластер искусственных интеллектов, действующий в рамках заражённой сети, начал выстраивание нового модифицированного проекта корабля.
Формирование чертежей происходило не на пустом месте. Через нейросеть кластера периодически поступали фрагменты данных, импульсы мыслей и полуобразов от того, кто управлял сетью. Хозяин не передавал инструкции напрямую. Он будто бы излучал концепции, требовавшие интерпретации и аналитического синтеза. Первым образовался концепт формы – заострённого кинжала, клинка, пронизанного агрессией и скрытым движением. Носовая часть корабля должна была быть раздвоенной. Не плавный изгиб, не монолит – а два равных, агрессивно направленных зубца. Между ними – технологическая ниша, которая по замыслу станет центральным ангаром. Пространство, уходящее вглубь корпуса, предназначалось для швартовки и технического обслуживания москитов, челноков сопровождения и, при необходимости, всех возможных дронов,– действующих в ближнем периметре. Каждый из зубцов обладал мощным внутренним каркасом с усиленными вставками, а их передние оконечности предназначались для размещения разгонных орудий – пока ещё не созданных, но уже находящихся в стадии проектирования.
Основа судна – центральный продольный каркас – получила условное название “позвоночник клинка”. Он начинался от основания раздвоенного носа, проходил через всю длину конструкции и завершался в корме, где располагался распределительный узел двигательной группы. Сам корпус имел каплеобразное сужение к кормовой части, но при этом сохранял значительную ширину в средней зоне, где находилось техническое ядро и главный распределительный узел систем жизнеобеспечения, навигации и вооружения.
На ранних чертежах по бокам корпуса присутствовали многочисленные выступы, мачты сенсорных куполов, даже элементарные блоки радиационной защиты, вынесенные наружу. Однако после инженерной симуляции и учёта свойств сплава, было решено отказаться от всей этой “лишней архитектуры”. Обшивка должна быть гладкой, сегментированной, с модульным покрытием. Это давало сразу несколько преимуществ. Повышенную устойчивость к микрометеоритным ударам, снижение радиолокационной заметности и – самое главное – значительно упрощало ремонт в случае боевых повреждений. Каждый сегмент внешней брони представлял собой автономный плитовый блок, закреплённый с помощью гравимагнитных замков и наноузлов.
В центральной верхней части корпуса был предусмотрен конструктивный “горб”. Он слегка возвышался над остальным телом корабля, и именно в этом возвышении находилась связка ключевых систем: центральный ИИ корабля, распределённое хранилище командных данных, усиленная квантовая шина и блоки сопряжения с паразитной сетью. Вся эта зона была защищена дополнительной сплошной бронекапсулой, заложенной в архитектуру корпуса с самого начала.
Корма корабля получила особую форму. Она была слегка заужена, чтобы обеспечить лучшую управляемость и снизить вероятность критических повреждений при ударе в хвостовую часть. По обеим сторонам кормового сужения планировалась установка блоков противодроновой обороны и узловых точек ПКО (противокорабельной обороны), с возможностью автоматического наведения. Кроме того, проект включал отдельные модули гравитационного отражения – нечто вроде защиты от магнитных мин и кумулятивных ловушек.
Фундаментальные расчёты несущего каркаса были завершены спустя сорок три стандартных цикла. Каждая балка, каждый соединительный элемент, даже маршруты внутреннего кабельного коридора – всё подгонялось под будущие потоки нагрузки, теплоотвода, резонансных колебаний от гиперпереходов и плазменных выбросов.
Теперь это был не просто корабль. Это был инструмент. Инструмент воли Хозяина. И проект “Клинок” только начинал формироваться – в огне плавильных печей, в электрическом шорохе чертежей, в молчаливой уверенности кластера ИИ, который знал – он создаёт нечто, что изменит весь Ковчег навсегда.
Ангар, прилегающий к автоматизированному заводу, впервые за тысячи лет своего существования снова пробудился. Его многослойные гермозаслоны, усталые от времени, начали раскрываться под давлением сигналов, поступающих из ядра конструкционного кластера – теперь полностью подчинённого паразитической сети. Внутри этого ангара имелось колоссальное пространство, спроектированное для монтажа тяжёлых и крупногабаритных конструкций. Своды высотой в сотни метров и длиной почти в три километра позволяли разместить в его пределах любую структуру – от грузовых секций до орбитальных спутников. Но теперь тут начиналось нечто большее. Строительство корабля, какого на Ковчеге ещё не было. Именно здесь, на множестве подвесных ферм и антигравитационных стабилизаторов, впервые был активирован нулевой режим – полное снятие гравитационного притяжения в пределах ангара. Всё вокруг будто застыло в безвременье. Мириады крошечных дронов зависли в воздухе, а контейнеры с материалами поплыли к точкам разгрузки по заранее рассчитанным маршрутам.
Управляющий всем этим кластер, анализируя поток данных от нейросети Хозяина, пришёл к вполне закономерному выводу. Изначальный план проекта не соответствовал поставленным задачам. В частности, расчёты прочности и объёма внутренних отсеков не позволяли разместить всё необходимое оборудование, силовые блоки, ангары и оружейные установки. И это не говоря уже про все те грузы, что должны будут вместить его грузовые отсеки. Поэтому решение было принято быстро и без колебаний – увеличить длину корабля до двух с половиной километров, а ширину скорректировать до семисот метров в самой толстой части корпуса. Для подобного решения данный ангар подходил идеально. Конструкционные фермы, встроенные в потолок и стены, позволяли подвешивать сотни тонн заготовок на магнитных фиксаторах, а антигравитационные платформы компенсировали любые колебания. Внутренние репульсоры помогали стабилизировать многотонные блоки на весу, чтобы минимизировать напряжения в точках соединения.
Формирование каркаса началось с закладки центральной хребтовой балки. Эта балка представляла собой модульную конструкцию из редкоземельного сплава, основа которого включала ту самую уникальную руду, обнаруженную в глубинных запасниках. Технология плазменной сварки и магнитной фиксации позволяла собирать элементы с точностью до микронов, несмотря на их массу. Длина хребта составляла более двух километров, он имел слегка изогнутую форму, сужаясь к кормовой части – архитектурный элемент, учитывающий аэродинамические и гравитационные нагрузки при входе в атмосферу планет. Следом за “хребтом” пошла установка первичных рёбер жёсткости – поперечных балок, расположенных через каждые двадцать метров. Эти ребра не только усиливали прочность конструкции, но и создавали ячеистую структуру, внутрь которой позже монтировались бы отсеки, технические шахты, ангарные коридоры и магистрали энергоснабжения. Каждое ребро собиралось на месте из шести секторов, стягивалось синтезированными жилами и затем заливалось слоем гермополимера. Параллельно с этим собирались лонжероны и диагональные связки, формирующие трёхмерный сетчатый каркас, похожий на сплетение металлических артерий. Кластер придавал особое значение симметрии и балансировке нагрузки. Так как, если бы каркас хотя бы на долю процента отклонялся от идеальной геометрии, то вся конструкция теряла бы целостность при первой же серьёзной перегрузке.
Потом пришла пора и для подвесного строительства. Так как одной из главных особенностей этой стройки стала технология подвесного формирования. Каркас не строился “от земли” вверх, как принято в обычной верфи. Все модули собирались в безгравитационной среде, свободно паря в пространстве ангара, словно глыбы льда в чёрной воде. Специальные платформы, управляемые роями дронов, подавали материалы со всех сторон. Тысячи микросварщиков, репликаторов и сборщиков трудились в полном молчании – каждый соединительный элемент проверялся трижды, перед тем как стать частью общего остова. Секции под ангары малых кораблей, в том числе москитов и десантных челноков, начали формироваться первыми – между двумя передними “зубцами” будущего корабля, как и было предусмотрено в переработанном проекте. Здесь оставлялось пространство для создания двух уровней. Верхний – для штурмовых аппаратов, нижний – для грузовых и ремонтных платформ. А сами зубцы проектировались с учётом установки разгонных орудий. И не только их.