Он дышал так часто и глубоко, будто пытался вобрать в себя весь кислород, что был в комнате. Свалив грязные тарелки, сложенные на раковине, отец рухнул на колени. Очки слетели, а тремор пошел дальше, перекинувшись с рук на все тело.
– Мне жаль, Исаак! Пожалуйста, успокойся…
Взяв его за плечи, я попыталась поднять отца, но тот забился в конвульсиях, съеживаясь в тихой агонии.
– Одри, что-то не так.
Я оглянулась на Зои, стоящую у дивана, но она неотрывно смотрела вниз, туда, где вытягивались руки Исаака, упираясь в пол. Его наручные часы с треснувшим стеклом вдруг заскрежетали. Большая стрелка закрутилась в обратную сторону, а маленькая быстро просчитала несколько минут и застыла на двенадцати. Циферблат перевернулся и открылся, как шкатулка с секретом: я увидела вращающиеся винтики и шестеренки. Они прыгали, крутились, меняясь местами, складываясь в нужном порядке, чтобы запустить механизм.
– Одри, – голос Зои стал громче, – отойди от него!
Спустя минуту часы наконец-то застыли. Шестеренки соединились, и откуда-то из их недр, растекаясь по всей комнате, донеслась звонкая мелодия флейты…
Приказ.
Мелодия длилась не дольше десяти секунд, но с каждой нотой все больше костей в теле Исаака ломалось, превращая его в безобразное нечто. Тьма, выпущенная из часов, как густая дымка, расползалась по его рукам и ногам, пока не покрыла их и не затянула в себя его крик, преисполненный боли.
– Останови это! – умолял Исаак. – Останови, прошу! Я не хочу снова!
Тьма сомкнулась под его горлом, а затем медленно взобралась по лицу. Его рука, ударившая по полу рядом с моими ботинками, вдруг удлинилась, а затем в пол вонзилось пять сверкающих лезвий, едва не пробив мою ступню.
Я отскочила, и существо поднялось, вытянувшись во весь рост и почти задевая потолок белой маской со змеиной кожей вместо глаз. Знакомая прорезь улыбки и черный мех. Костлявые пальцы-лезвия перебрали воздух перед самым моим лицом.
– Одри!
Существо выгнулось и, заревев, рвануло вперед. Зои загородила меня и махнула рукой. Словно от столкновения с невидимой стеной, существо отбросило назад. Смерив взглядом сначала меня, а затем Зои, вставшую у него на пути, оно издало недовольный булькающий звук и прыгнуло вверх. Перескочив в один прыжок всю комнату, существо выбило собой окно и вылетело на улицу, сбегая в очередной раз и унося вместе с собой все мои надежды.
Восстановив дыхание, Зои подошла к дыре, которая осталась в стене вместо оконной рамы, и посмотрела вслед моему отцу, обернувшемуся ритуальным убийцей.
– Думаю, это не синдром Паркинсона, – задумчиво изрекла она.
И в этом я была с ней абсолютно согласна.
XVI. Театр теней
Чертово колесо мигало красным, отбрасывая тени на очереди людей. Дети отщипывали сахарную вату, катаясь на французской карусели. Где-то протрубил горн: счастливчик выиграл суперприз в тире. Морозный воздух пах соленым попкорном, жареным арахисом и лакричными конфетами, а небо над шатрами взрывалось фейерверком. Людей, сметающих с прилавков игрушки, было слишком много для позднего вечера: все радовались первой рождественской ярмарке в пригородном парке аттракционов. Я же любовалась всем этим через запотевшее окно закусочной, макая картошку фри в кетчуп, и думала лишь о том, как перестать им завидовать.
– Ваши молочные коктейли.
Я подняла лицо к официантке, держащей поднос с тремя высокими стаканами из рифленого стекла. Над каждым вздымалась гора взбитых сливок с засахаренной вишней и вафельным рожком.
– Клубничный для нее, – сказал Коул, указав на меня лапой плюшевого медведя в смокинге, которого выиграл для меня в метании колец. – Ты же девочка.
– Что за вкусовой расизм? Девочки тоже любят шоколадные коктейли.
– Хочешь поменяться?
Немного подумав и умолчав о том, что клубничный вкус – действительно мой любимый, я покачала головой.
– Нет уж.
Официантка закатила глаза и молча расставила коктейли на столе. Ванильный, предназначавшийся Зои, был обречен на одиночество: она полностью проигнорировала его, уткнувшись в игровой автомат в конце зала, сожравший уже половину ее наличных.
– Когда ты успел заказать коктейли? – поинтересовалась я, придирчиво вертя ледяной стакан в руках.
– Я много чего успел, пока ты пялилась в окно грустными глазами. Например, – Коул отодвинул мягкого медведя так, чтобы было видно фотографии Исаака Грейса, разложенные перед нами, – говоришь, твой отец носил эти часы на левой руке? Их нет ни на одном из снимков. Видимо, они появились у него недавно. Очевидно, кто-то подарил их, чтобы Исаак стал…
– Одержимым диббуком, – ответила я, слизывая с трубочки прилипшие сливки. – Злым духом. С их помощью ведьмы расправлялись с пуританскими семьями в Салеме. Диббука необходимо запереть в какой-либо вещи, чтобы обезвредить. Очевидно, механизм часов позволяет ненадолго выпускать его. Как ручной демон, только хуже.
– Угу. – Коул замычал, вслепую дотягиваясь ртом до трубочки и медленно всасывая в себя половину коктейля. Развернув к себе ту фотографию, где Исаак обнимался с группой студентов в Манчестере, он ткнул в нее пальцем. – Вся его одежда в пятнах от кофе. Это прощальный снимок. И впрямь похоже на начавшийся синдром Паркинсона… Но, очевидно, это не он, а магическое похмелье от вселений диббука.
Я пожала плечами, отрешенно пялясь в потолок. Последние несколько дней мои мысли возвращались к отцу каждую секунду, приближая меня к нервному срыву. Отлично понимая это, Коул продолжил, не требуя от меня участия:
– Итак, подведем итоги… Кто-то надел на твоего отца проклятые часы, как ошейник, чтобы он делал всю грязную работу. Как только в городе объявлялся новоодаренный, Исаака тут же натравливали на него, чтобы забрать магию новоодаренного себе и…
– Поместить куда-то, наверно, – все-таки посодействовала я, вздыхая.
– Хм, предположим. Тому, кто использует твоего отца, нужно больше магии. Этот же человек – или нечеловек – побудил Сэма узнать о ведьмах, чтобы подгадить тебе, но при этом, возможно, подбросил тебе гримуар. То есть… – Коул сощурился, судорожно распутывая то, над чем я уже несколько раз сломала мозг. – Кто-то хочет, чтобы ты обучалась магии и стала Верховной, но при этом всячески мстит тебе, специально выбрал именно твоего отца в качестве марионетки и убивает новоодаренных. Я ничего не упустил?
– И последний из известных мне ведьмаков, кто практикует ритуал Sibstitisyon, – это бывший любовник моей матери, – дополнила я, стуча пальцем по подбородку. – Теперь все.
Я перевела взгляд с коктейля на Коула и обратно: тот всем своим видом упрашивал меня сделать хотя бы глоточек и отвлечься. Сдавшись, я втянула в себя растаявшее клубничное мороженое и даже прикрыла глаза от наслаждения.
– Говорил же, что милкшейк – лучшее средство от всех печалей, – улыбнулся Коул и, смахнув все снимки в деревянную коробку, снова спрятался за плюшевого медведя. – Знаешь что… Долой хандру и пессимизм! Мы же в Дино-парке, вау!
– Ты что, подражаешь сейчас голосу Микки-Мауса? – поперхнулась я, и от смеха коктейль чуть не пошел носом.
Коул поднял лапы медведя вверх, вертя во все стороны.
– Мишка-детектив считает, что тебе надо развеяться и перестать корить себя за то, что делала не ты. И я полностью с ним согласен! Что еще посоветуешь, мишка-детектив? – Коул наклонился к его морде и, сосредоточенно кивая, строго посмотрел на меня. – Он говорит, тебе срочно нужна еще одна порция жареной картошки. И, может быть, объятья. Но картошка точно!
Я бросила взгляд на коробочку с картошкой фри и, обнаружив, что та действительно опустела, разочарованно вздохнула, а затем перегнулась к мишке через стол и тихо спросила:
– А ты знаешь, что у тебя мозги из ваты? Прямо как у меня.
– Оу, правда? Мы с тобой так похожи! – снова раздался писклявый голос. – Хочешь сходить на свидание?
Я ухмыльнулась, подняв глаза на Коула, когда он поставил подбородок медведю на голову. Приподнявшись и дотянувшись до его лица, я мимолетно чмокнула его в губы, сладкие от шоколадной крошки.
– А если честно, то что это с тобой? До нашей встречи ты и шуток-то не понимал, а сегодня веселье из тебя так и хлещет.
Коул пожал плечами, сажая медведя рядом.
– Какой толк от того, что к твоим переживаниям присоединятся еще и мои? «Ой, я такая плохая ведьма!», а я в ответ «Ой, какой из меня ужасный детектив!»… Ну и кому бы стало от этого легче? А так ты хотя бы улыбаешься.
– Ты идеальный парень, – вздохнула я мечтательно, подперев рукой щеку. – От этого мне даже не по себе. Ты точно не убийца? А то в последнее время только убийцы вокруг меня и ошиваются.
Коул взял мою ладонь в свою. Его пальцы, теплые и шероховатые от мороза, ласково растерли ее, прежде чем он прижался губами к моим костяшкам.
– Я ничего не смогла сделать, – прошептала я, глядя на его полицейский значок рядом с мечом-навахоном, неприметно лежащий под шарфом на диване. – Я оцепенела, Коул. Даже пошевелиться не могла. Если бы не Зои… Мой собственный отец разорвал бы меня на части. Ему было так больно, когда проклятие завладевало им… Как долго он уже мучается? Одинокий, глотающий таблетки и думающий, будто его подводит собственный разум…
Коул молчал, терпеливо выслушивая мой монолог, пока я не почувствовала тепло его руки на своем лице. Там, где слезы собирались под ресницами, уже ждал край его свитера, чтобы мягко стереть их еще до того, как они скатятся вниз.
– Встретившись с Исааком, я будто бы снова почувствовала себя… ребенком. «Мы – дети, пока живы наши родители», слышал когда-нибудь? Вот в чем смысл мести. Отобрать у меня все до последнего. Это не Джулиан… Джулиан силен, но не хитер. Он прямолинеен и любит, чтобы его, как творца чьих-то страданий, знали в лицо. А этот «кто-то» ненавидит меня всем сердцем. И, самое главное, я даже не знаю, чем именно заслужила это.
Коул резко привстал. Массивная ладонь легла мне на шею под волосами, мягко приблизив к себе.