– Да… очень, – улыбнулась я мечтательно, гоня прочь надежду, что мне посчастливится встретить ее здесь. Если этого не случится, а я позволю себе размечтаться, мое сердце разобьется в третий раз. – Ну и как именно я должна понять, куда мне идти?
«Чувствуй…»
– Что именно?.. Диего? Эй! Ты здесь, Диего?
Я услышала бормотание на фоне, что-то о призраках и тенях, а затем – ничего. Да уж, «проводник» из него вышел на славу!
Вглядевшись в мираж, я ускорила шаг и с удивлением обнаружила, что не чувствую жара палящего солнца. Хотя, впрочем, солнца здесь и не было вовсе: свет тек не то сверху, не то из-под моих ног, не имея источника. Удивительное и непостижимое явление для моего ума, пусть и ведьмовского. То, что я смогу понять и увидеть, лишь когда умру на самом деле.
– Ладно… Не страшно. Я справлюсь. Не оборачиваться. Не отвлекаться. Не слушать, – повторила я себе под нос, уверенно двинувшись в глубь Первого Дома.
На практике он представлял собою совсем не дом, а настоящий город. Разбитое зеркало, собранное заново по кусочкам, – вот на что это было похоже: так же криво, но ослепительно и красиво. Я не заметила, как вдруг оказалась в самом центре загробной жизни: буквально из ниоткуда выросло засилье маленьких домиков. Неестественно яркие, будто усыпанные драгоценностями, они были совершенно не похожи друг на друга. Европейский дворец из желтого мрамора, остроконечная башня мечети, деревянная хижина в петлях лиан, резиденции в стиле барокко и даже северное иглу, откуда доносился детский смех. Жилища, выстроенные цепочкой, образовывали тысячи извилистых улочек. Между ними копошилось множество силуэтов, как на рынке в воскресную ярмарку, – и все витиеватые, полупрозрачные, живые клубки зеленоватого тумана, галдящие на непонятных языках. Мертвые? Спящие? Такие же путники, как я?
Подходя к душам или к их домам слишком близко, я неизбежно разочаровывалась: при встрече со мной все мгновенно обращалось в пыль. Таяло и растворялось в воздухе, оседая в ногах тем самым сияющим дымом, из которого здесь было сплетено абсолютно все, кроме песка. Даже местный запах не получалось узнать: горький городской смог, но со сладким послевкусием, как тропические фрукты, порядком забродившие на солнце.
Несколько шумных душ играли в деревянные кости на поверхности перевернутой телеги. Я замедлила шаг, пытаясь разглядеть их черты, смазанные запретом. Обрывки пестрых платков, штаны-шаровары, живые цветы, вплетенные в волосы. И, конечно, глаза без зрачков, горящие, как звезды. Заметив мое приближение, души, издав испуганный возглас на арабском языке, мгновенно исчезли, как и все прочие.
«Здесь ты – призрак, а не они. Хватит пугать бедняжек! Просто иди вперед».
Так я и сделала, пускай голос этот больше не принадлежал Диего – он вновь был моим безумием. Любуясь краем глаза удивительным, но непонятным мне миром, я неохотно ускорилась. Колба в браслете уже опустела на пару сантиметров – кровь почти дошла до второго кольца змейки, обвивающего мою руку выше запястья.
– Зои рядом, – сказала я вслух.
Эта уверенность возникла у меня так же естественно и внезапно, как зажигаются фонари с заходом солнца. Внутренний зов, прежде ведущий меня по Ордену, наконец-то включился и теперь вел меня по Дуату. Улицы Первого Дома были разбросаны совершенно хаотичным образом, иногда противореча законам физики и архитектуры, но мир вокруг действительно менялся и подстраивался, ведя меня туда, куда нужно, даже если я сама не знала маршрут.
– Эй, Одри!
Меня прошиб холодный пот, и ноги заплелись. Вцепившись ногтями в браслет, я застыла посреди того, что напоминало городской мост. Красная вода под ним, как выдержанное гранатовое вино, и безупречно желтый кирпич, как то солнце, которого здесь не было.
– Одри?.. Неужели это ты, сестричка?.. Я нашел ее, Дебора! Маркус! Все сюда!
Тело покрылось гусиной кожей, когда я поняла, что мне не показалось – этот голос действительно принадлежал моему младшему брату. Самому маленькому, самому невинному и доброму из всех детей, каких я только знала. Меня отчетливо звал Ноа, тело которого Джулиан бросил в материнском кабинете, пробив его висок об угол стола. Ноа звучал так близко, будто стоял у меня за спиной.
– Одри, ну же, посмотри на меня!
Затаив дыхание, я медленно обернулась, но никого не увидела. Не увидела я и улицы со средневековыми хижинами, по которой шла всего минуту назад. Вместо этого позади меня тянулась голая пустыня – самое начало пути. Но и это было не самое худшее: когда я снова посмотрела прямо перед собой, то не обнаружила тех домиков, от которых веяло духом Зои. Они изменились тоже – совсем незнакомые прежде миражи, на этот раз современные небоскребы из стекла и бетона.
Связь с Зои оборвалась, и мой внутренний зов опять замолчал.
– Черт! – выплюнула я, пнув со всей злости землю и подняв в воздух облако коричневого песка. – Не оборачиваться! Первое правило Дуата. Ну что за бестолочь!
Диего не обманул: царство мертвых было изменчиво, как погода, когда ведьма злилась. Он вел меня к цели, пока я думала о Зои, но стоило отвлечься – и, пользуясь моментом, Дуат отбросил меня назад, еще дальше и глубже. Точно ребенок, норовящий стащить конфету, когда отвернешься, – нельзя спускать с него глаз! А раз спустил – начинай заново.
– Ладно. Время есть, – успокоила себя я, постучав пальцем по змейке: вязкие капли незастывающей крови прилипали к стенкам изогнутой колбы, медленно испаряясь. – Еще раз.
Я снова двинулась вперед, на этот раз даже не пялясь на красочные дома, в которых мертвецы жили лучше, чем мы, живые. Души вокруг смеялись, болтали, поедали полупрозрачные рисовые лепешки и играли на бонго, но по-прежнему сливались с пейзажем и исчезали, стоило мне пройти мимо. Будто отголоски реального мира – вместе с собой они несли в Дуат свои воспоминания, наполняя его любимыми вещами. Если после смерти меня ждет мой любимый уголок, где не нужно будет платить за еду и бояться, то, может, стоило дать Ферн меня прикончить?
– Хм, а я-то переживал, что мне придется ждать триста лет до нашей встречи. Пришла проведать меня, маленькая Верховная? Так и знал, что соскучишься!
– Катись к Баалу, – прорычала я, низко опустив голову и глядя себе под ноги, чтобы не позволить голосу Джулиана вытеснить мысли о Зои.
Он раздался над самым ухом: так близко, что висок обожгло мятным дыханием. Кажется, Джулиан даже щелкнул жвачкой, надув пузырь, и засмеялся, когда я вслепую отмахнулась от видения Дуата, сорвавшись на бег.
Не оборачиваться. Не останавливаться. Не слушать!
– Думаешь, ты правда убила меня?! Даже без магии я сильнее!
Ферн. Я покрылась мурашками, но мотнула головой, не позволяя себе замедлиться или поверить, что она и впрямь здесь. Видения Дуата дышали мне в затылок, но в груди уже разливалось знакомое тепло: Зои снова близко. Зои здесь… Я почти нашла ее!
– Как бы не так, сучка!
Голос Ферн взвизгнул, а затем что-то ударило меня в спину. Я покатилась кубарем, кашляя и давясь песком. Хоть в Дуате у меня и не было плоти, но спина заболела так, будто я действительно приложилась лопатками об острый камень. Лишь когда облако пыли улеглось и я убедилась в том, что вокруг действительно нет никакой Ферн, от сердца у меня отлегло.
Но…
– Опять, – простонала я, приветствуя проклятую пустыню позади и совершенно новую улочку впереди, теперь уже марокканскую: запах карри, звон деревянных бусин и ритмичный гул каркабу. – Это нечестно! Ты слышишь меня, Дуат?! Толкаться против правил!
Но все, что сделал Дуат, – это рассмеялся мне прямо в лицо, подняв еще одно облако песка, отчего на зубах захрустели песчинки. Он действительно был живым – будто бы даже соображал, как человек с крайне несносным и строптивым характером. Если бы Аврора превратилась в пустыню, она была бы точно такой же!
– Ты не нравишься Дуату.
Я вздрогнула, но на этот раз мне не пришлось оборачиваться, чтобы увидеть, кто со мной говорит. То не было отвлекающим маневром или ловушкой – рядом действительно стоял человек. Точнее, маленькая девочка лет пяти-шести, тонкая, как тростиночка, с большими серыми глазами-блюдцами и копной светлых волос, похожих на водопад липового меда. Голубой ободок прижимал их к затылку. В платье из белого шифона с воротником до самой шеи, девочка улыбалась так тепло и искренне, как может улыбаться только ребенок. От этой улыбки даже царство мертвых стало казаться гостеприимнее.
– Такими темпами не успеешь, – сказала девочка, ткнув указательным пальцем в мой браслет. – Я проведу. Идем.
Она протянула мне руку ладошкой кверху, но я не спешила протягивать свою, опасливо косясь на детское личико. Оно могло быть таким же обманом, как и все остальное здесь. Кто знает, чего еще ждать от Дуата?
– Меня отправила к тебе мама, – сказала девочка, почти обиженная моим колебанием: ее нижняя губа поджалась и задергалась, как у кролика. – Я хорошая. В правилах твоего друга ведь нет «никому не доверять», верно?
– Откуда ты знаешь о друге? – сощурилась я.
– Ты громко бормочешь. И громко думаешь.
Я криво улыбнулась:
– Хм, что правда, то правда.
Мои пальцы обогнули ее маленькую ручку, и девочка, просияв, тут же потащила меня стремглав по песчаным дюнам в сторону нового миража. Она не соврала: Дуат отстал от нас, перестал окликать, сыпать соль на старые раны и уводить с дороги. А каждый шаг девочки будто равнялся десяти моим, настолько быстро принялся меняться вокруг нас мир. Секунда – и пустыня осталась позади, а впереди материализовалась пещера из сыплющегося зеленого булыжника. Еще секунда – и вместо нее на нас смотрят зашторенные окна родового поместья, залитого дождем туманной Ирландии. Дома вокруг складывались, как бумажные, сменяя друг друга, и, пока мы с девочкой бежали, Дуат бежал нам навстречу.
– Как ты это делаешь? – спросила я восхищенно, когда уже спустя несколько минут (часов?) зов в груди стал нарастать. Та же мелкая вибрация в замерзших конечностях и барабанная дрожь в голове: «Ближе! Ближе! Ближе!». – Ты…