– Собрание Тюльпаны все еще идет? – первым делом поинтересовался Коул, прикрыв за собой парадную дверь, раскачивающуюся от зимнего ветра, когда я вышла к нему навстречу и зябко поежилась. – Черт, уже десять утра… Много я пропустил? Извини, не думал, что придется снова задержаться в офисе. Еще пятеро детей этой ночью пропали… Прямо из своих постелей…
– Пятеро?! – переспросила я, выдернув папки у Коула из рук и наспех их пролистав. Незнакомые имена вспыхивали у меня перед глазами красным цветом: Чак Миллироуз, Люсьен Абигайл, Фенни Уотстокер… Коул щелкнул языком и забрал папки обратно, качая головой. – Подожди… У нас ведь, возможно, есть шанс спасти их!
– О чем ты?
– Все готово, Коул.
Он постарался скрыть удивление, ведь, как и я, уже начинал думать, что этот день никогда не настанет.
– Сегодня? – спросил Коул.
– Сегодня, – кивнула я.
– Ну наконец-то ведьмочки созрели!
Голос Джефферсона, хриплый от сигарет и бессонных ночей, звучал неприлично весело. Потоптавшись в грязных сапогах на моем любимом придверном коврике, он демонстративно сбросил с плеча гремящий мешок с оружием, что выглядело красноречивее всяких слов.
Коул молча закатил глаза и повернулся к нему спиной.
С тех пор как их фамильная история сгорела синим пламенем, его отношения с Джефферсоном стали прохладнее, чем январь в Вермонте. Пока мы все соседствовали на ферме, они с Коулом порой тренировались за конюшней, но это больше напоминало сражение, нежели спарринг: оба возвращались домой в синяках и кровоподтеках, с разбитыми носами и рычанием сквозь зубы. Было тяжело не чувствовать себя виноватой: Джефферсон никогда не называл меня по имени («Эй, ведьма, иди сюда!») и смотрел так, будто у него в карманах уже были заготовлены спички. В такие моменты Монтаг рвался из золотого браслета с рыком: «Пусти нас! Сейчас мы надерем этому мужлану зад!», но мне и без того с лихвой хватало конфликтов.
– Пойду отдам Сэму документы, – пробормотал Коул и резво скрылся в чайном зале, лишь бы не находиться с Джефферсоном в одном коридоре.
Все это напряжение между ними начинало мне порядком надоедать.
– Эй-эй, тебе туда нельзя! – воскликнула я, загородив Джефферсону проход, когда он деловито навострился вслед за Коулом. – Зои проводит обряд освящения, а ты, как всегда, сломаешь магию и все испортишь. Ты ведь помнишь, что должен делать? На тебе защита Морган – только она может выносить эту твою «ауру». Когда будем разбираться с Пауком, не смей соваться в эпицентр, иначе мой ковен потеряет силу…
– И весь передохнет. – Джефферсон произнес это с такой улыбкой, что мне сделалось не по себе, но это было напускное. Судя по тому, что он ни на минуту не расставался со своим оружием, коротко постригся и все эти дни носил кожаный доспех, похожий на доспех Рашель, Джефф был настроен вполне серьезно. – Да-да, я помню. Я буду присматривать за Морган, как и обещал. Проблем от меня не будет. Черт, впервые говорю это ведьме…
– Спасибо, – сказала я неожиданно даже для самой себя. – За то, что помогаешь. Я знаю, ты делаешь это только ради Коула, но все равно поступаешь благородно и…
– Ради Коула? – Джефферсон вскинул голову, пытаясь изобразить насмешку, но меня было не провести. Не после того, как я наблюдала за ними обоими вот уже несколько недель и поражалась мужскому упрямству. – Хм… Ну ладно, ты права. Что уж поделать, если мой младший племянник уродился таким благодетелем? Не хочу, чтобы его пустили на пушечное мясо, как твоя мать пустила Лиссу и Дэниэля. Он ведь даже не понимает…
– Ты опять за свое?! В этом твоя проблема! – взорвалась я. – Коул давно не мальчик, Джефферсон, и ты его совсем не знаешь! Ты хоть в курсе, сколько всего он пережил за свои двадцать пять лет? Да его еще в три года чуть озерная дева Нимуэ не утопила! – Глаза Джефферсона распахнулись шире, и это открыло во мне второе дыхание: – Коул всегда и все прекрасно понимает. Я не встречала человека более дотошного и верного своим решениям, чем он. Да, ваши мировоззрения различаются, и Коул сжег фамильное поместье… Но я тоже свой дом до основания разрушала, и что? Все мы не без греха!
– Ох, поместье… – протянул Джефферсон, вытаскивая из ножен фалькату. Я невольно сглотнула, но все, что сделал Джефф, – это протер перчаткой ее лезвие, демонстративно начищая то до блеска. – Вот как раз таки поместье меня впечатлило! Честно говоря, после того как Коул сжег дом, я зауважал его еще больше.
– Что? – растерялась я.
– Если бы ты только знала его деда… Все Гастингсы такие, – продолжил Джефферсон. – Мы верны принципам. И тем людям, которых выбираем, тоже. Или не-людям. В глубине души я надеялся, что эта черта обошла Коула стороной, но… Он похож на Дэниэля как две капли воды! Поэтому я так себя и веду, понимаешь?.. Коул – глупый, несносный мальчишка… – Я поморщилась, снова начиная закипать, и Джефферсон поспешно добавил, заметив это: – И несгибаемый мужчина. Я правда уважаю Коула и потому постараюсь уважать его выбор, даже если этот выбор – ты. Но он всегда будет моим племянником, моим подопечным, более слабым, нуждающимся и уязвимым, даже если это не так. Так что учти: если с ним что-то случится…
– Если с Коулом что-то случится, я сама убью себя, клянусь. Тебе даже напрягаться не придется.
– Славно. Вот и поговорили. – Джефферсон завязал свой оружейный мешок и снова перекинул его через плечо. Фальката, вернувшись в ножны, раскачивалась над полом и почти чиркнула меня по ногам, когда он проходил мимо. – Пойду в фургон. Позовешь, когда решите выдвигаться.
– Не думаю, что это будет скоро, – поделилась я, сползая вниз по дверному косяку от усталости. – Мы до сих пор не придумали, как выманить Паука.
– Неудивительно. Маленькая царица до чертиков его напугала! После той трепки в «Арлингтоне» я бы и сам держался от нее подальше, – усмехнулся Джефферсон, остановившись на пороге и придержав открытую дверь рукой. Из-за него сквозняк вновь принялся разводить бардак в коридоре, загоняя внутрь посеревшие кленовые листья. – Даже не знаю… Попробуй поговорить с ним, с этим Пауком.
– Ты предлагаешь мне позвонить ему по сотовому? – огрызнулась я.
– Кольцо тебе на что?
– Это вообще-то не так работает…
– Хм, разве? Какая-то скучная у вас магия!
Я ощетинилась, готовая язвительно поведать, что настоящая скука – это быть хилым смертным и умереть от какой-нибудь подагры в шестьдесят, но осеклась. Слова, брошенные случайно, бывают искрами, что разжигают костер, – так и во мне от слов Джефферсона разожглась идея. Повезло, что он уже хлопнул дверью и ушел на улицу, иначе я бы расцеловала его от радости!
– Диего!
Я влетела в чайный зал и едва не сбила с ног Морган, несущую грязные чашки из-под какао на кухню. Сэм и Ферн, кажется, дрались, замерев напротив друг друга со вскинутыми кулаками. Аврора тем временем зевала, тоскливо поглядывая в окно, а Коул снова зарылся в бумаги за письменным столом, напялив на нос очки. Тюльпана же молча наблюдала за Зои, которая по-прежнему не двигалась, глядя на окуренную травами шкатулку янтарными глазами без зрачков. Вместо дыхания из ее приоткрытых губ вился молочный дым. Боясь помешать ей, я осторожно обошла гору подушек и распихала Ферн и Сэма по своим местам. Мне было жутко интересно, что успело произойти между ними, но не было времени это выяснять.
– Диего! Посмотри.
Я протянула ему, занявшему место Морган возле камина, свой раскрытый на сто двенадцатой странице гримуар. Рядом с чернильным рисунком цепей, тянущихся через весь разворот, было выведено изящным маминым почерком «Invenire».
– Ты сказал, в каждом гримуаре есть такое заклятие. Я действительно нашла его, – протараторила я, пока Диего рассеянно вычесывал пальцами перья Баби, пялящегося на меня пустой глазницей. – Здесь сказано, это заклятие использовалось ведьмами для выслеживания предателей ковена…
– Да, в Санта-Муэрте оно использовалось для того же, только называлось иначе, – кивнул Диего.
Я сдвинула ноготь чуть левее, указывая на самый нижний абзац с лаконичным подзаголовком «Последствия».
– И для допросов использовалось тоже. Если усилить Invenire, то обе стороны смогут не только чувствовать, но и слышать друг друга. А еще, как побочный эффект, они легко смогут понять, что другой лжет…
– Ты хочешь поговорить с Пауком при помощи Invenire? – тут же подхватил Диего. – Даже зная, что при такой сильной связи не сможешь солгать ему?!
– Так в этом весь смысл! – воскликнула я, и Коул, наблюдающий за мной со стула, недовольно приподнялся. Я же указала пальцем на дверь – туда, где гремела посуда и откуда тек запах тающего шоколада, который готовила Морган на пару с Исааком. – Я хочу это использовать. Джефф подал мне умную мысль: Паук боится не меня, а Морган. Я ведь рассказывала, что она сделала с ним? Он не покажется, пока она будет рядом, не имея возможности противостоять ей. Но что, если бы Морган умерла? Если бы мы, ослабленные этим, решились на план Хоакина – предложили бы Пауку перемирие на его условиях, как это сделали ведьмы во времена Анхеля…
Брови Диего взметнулись вверх, как и у большинства присутствующих. Лишь одна Ферн как всегда усмехнулась.
– Ты хочешь обмануть Паука, сказав, что Морган умерла и что поэтому нам придется капитулировать? – поняла Тюльпана и, вопреки моим ожиданиям услышать, какая это никчемная и сырая идея, просияла: – Паук почувствует ложь… Но ведь Одри не соврет – Морган действительно умирала!
– Именно, – кивнула я. – Паук был так уверен в своем могуществе, пока в «Арлингтоне» не появилась Морган, что без труда поверит в него снова. Пусть думает, что он сильнее, что он победил… Главное, заставить его сидеть на месте, пока мы не придем. Возможно, придется пообещать, что я приду одна, но это к лучшему: Коул сказал, пятеро детей пропали без вести. Если они еще живы, их можно будет вытащить. А Морган ведь у нас мастер телепортации, так? Когда прибудем на место, я просто дам знать, куда и когда…