Первая трансформация всегда мучительна. Исаака ломало так же: выкручивались руки и ноги, спина горбилась, и прорезались позвонки, превращаясь в гребни. Тьма облепила мужское тело и сплелась с ним, образуя нечто новое – нечто прекрасное.
Тимоти издал душераздирающий вой, перекрикивая сирены, и вместо одной головы выросло еще четыре. Все – безглазые, с хищными пастями, с десятком конечностей, объединенных одной бесформенной тушей из тонкой пергаментной кожи и живых чернил. Этот диббук был силен – не зря шкатулку-ожерелье с ним сторожил целый ковен ведьм, – но превращение заняло всего минуту. Удивительно, как быстро они приноровились друг к другу – Исаак брыкался целых несколько часов.
Внезапный порыв ветра затушил все свечи, что были в комнате. Ферн щелкнула пальцами, забыв, что не может вновь их разжечь. Вглядываясь в полумрак, с которым Тимоти практически слился, она робко шагнула вглубь.
– Тимоти?..
– Паук, – сказало существо, которое больше не было ни человеком, ни демоном. Голос, как треск хвороста, шел откуда-то из его недр – из костлявого впалого торса, заканчивающегося сгустками тьмы, ниспадающими тканевым подолом. – Прошу… зовите нас Паук. Такое имя нам нравится больше.
Ферн покрылась мурашками, но быстро задушила первобытный ужас, зреющий на уровне ее инстинктов. И все-таки она попятилась, когда существо выпрямилось: двухметровое, плоское, словно пластилиновое. Раньше диббук почти не говорил и уж точно не изъявлял себя как отдельную личность. Но… разве это плохо? Ферн решила, что нет. Ей все равно – лишь бы выполнял приказы.
– Чем Паук может служить вам, ваша милость? – спросило существо, и все пять его безглазых голов склонились в почтении.
Ферн улыбнулась и спрятала под ворот свитера бронзовый свисток, не успев заметить, что тот пошел трещинами, раскалываясь у нее в пальцах.
«Он станет моим лучшим творением», – подумала она.
«Я стану их худшим кошмаром», – подумал он.