— Исчез.
— То есть у меня все получилось.
— Я не знаю, у вас или нет, — судя по интонации, Брагин похоже руками развел. — У меня сейчас минимум информации, тем более что операция пока не находится в статусе завершенной.
— Арсений Андреевич выжил?
— Максим, ни-че-го пока не знаю, вышел на связь как только сообщили что вы… появились в известном месте. Сейчас закончу беседу с вами, затребую в Новосибирске полный отчет, и как только он у меня будет, либо сам доставлю его в Бельведер, либо его привезет мой доверенный человек, как только так сразу. Если вы не в курсе, у нас на планете некоторые проблемы со связью.
— В курсе.
— Хорошо. Сегодня отдыхайте, приходите в себя. Думаю, до завтрашнего утра ясности в полной картине не будет, так что не переживайте, все равно бесполезно. Если случится что-то экстраординарное, вас в известность обязательно поставят.
— Как там наши эвакуированные товарищи?
— Пока в Новосибирске, на низком старте — возможно полетят к вам.
— А возможно?
— А возможно полетят к вам, только не в Бельведер. Пока никто не знает, что делать — говорю как есть, действуем по ситуации. Завтра будет день, будет и пища.
— Хорошо, я понял.
— Отдыхайте, Максим. Вы сделали очень большое дело, все человечество перед вами в долгу.
— Так уж и всё.
— Не принижайте своих заслуг, мой вам хороший совет.
— Я постараюсь.
— Уж постарайтесь. Побольше здоровой наглости, сам себя не похвалишь — никто не похвалит, не забывайте эти простые, но мудрые слова. А еще лучше запишите.
— Некуда, омнифоны не работают же.
— Бумажные носители, Максим. Шариковая ручка, блокнот или ежедневник. Лучше тупой карандаш, чем самая острая память — эти простые, но мудрые слова тоже запишите, они вам в самое ближайшее время точно понадобятся. Все, заканчиваю. Еще раз, от лица всего человечества — большое спасибо, мы у вас в долгу.
Вот не понравилась мне эта последняя фраза, если честно. Еще дядька говорил: «Никогда не делай так, чтобы кто-то должен был тебе очень много — велик соблазн долг списать, как только это станет выгоднее отношений с тобой».
Надеюсь, пока человечество списывать меня со счетов не будет, чтобы не отдавать долг, на который я в общем-то и не претендую. Хотя… кто собрался в Ливии отдельную экстерриториальную базу строить? Вот-вот, — вел я беседу с самим собой.
— Макс? — отвлек меня Ушан.
— А? — вскинулся я.
— Мы не экстрасенсы, по глазам читать не умеем, — вместо Виталика заговорила Василиса. — Что тебе Брагин сказал?
— Циклон пропал, больше он пока ничего не знает. Действуем по ситуации, едем в Бельведер.
— И все?
— Еще сказал: лучше тупой карандаш, чем самая острая память.
— Что?
— Переходим на бумажные носители информации, все записываем шариковыми ручками.
— И все?
— Да.
— Не все, еще ты обещал постараться. Зачем?
— Брагин сказал всем нам «спасибо» от лица человечества, и сказал не принижать своих заслуг.
— Любить себя, плевать на всех, и в жизни ждет тебя успех, — фыркнула Василиса, отворачиваясь к окну.
— Да-да, именно так. Запишите эти простые, но мудрые слова на бумажные носители, Василиса Андреевна, — посмотрел я в ее глаза, видные в бликующем отражении стекла.
В Бельведер мы приехали после одиннадцати вечера. В дворцовом комплексе оказалась только охрана, и забытые здесь всеми Гера с Ваней. Оба товарища по команде обнаружились в гостиной, где сидели со снеками и газировкой у нерабочего головизора, слушая радиопередачи. Нас встретили возбужденно, вскочили и даже выбежали навстречу.
— Макс, что вообще за хрень происходит? Нам никто ничего не говорит, омнифоны умерли, голо не работает! Как это вообще понимать? — возмущенно замахал руками Гера, заслоняя и перебивая Ваню.
— Происходит хрень. Омнифоны умерли, голо не работает, так это и понимать, — пожал я плечами. — Это очень долго объяснять, парни, и я не уверен, есть ли у меня разрешение на разглашение данной информации. Давайте подождем босса или кого-нибудь с допуском, нам все и расскажут. Завтра утром доверенный человек точно должен приехать, потерпите еще немного.
— Ты сейчас снова показываешь, как тебе на нас плевать, или действительно у тебя допуска нет? — спросил холодным голосом Ваня из-за спины Геры.
— Снова показываю, что мне на вас плевать, и у меня действительно допуска нет, — покладисто согласился я.
— И ничего у тебя сейчас не екает? — возмутился Ваня.
— Вань, каков вопрос, таков и ответ. Ты прежде чем спрашивать, прежде подумай о том, какой хочешь получить ответ, и исходя из этого учитывай форму вопроса и сопутствующую интонацию. Это не всегда просто, но всегда упрощает коммуникацию. Что у вас здесь за срач? — обернулся я, оглядывая гостиную, где порядка было немного. В прежние времена — пару недель назад, всю группу за подобное бы взгрели качественно, устали бы круги нарезать и землю от себя толкать.
— Тебе какое дело? — не скрывая обиды и злости спросил Ваня.
Я прикрыл глаза, глубоко вздохнув и думая, как бы ответить помягче. В тот момент, когда опустил веки, почувствовал рядом движение легким дуновением воздуха, а через мгновенье раздался звонкий шлепок оплеухи.
Открыл глаза и увидел как ошарашенный Ваня-кун осел на диван.
— Иван, — ровным голосом произнес только что втащивший ему Ушан. — Максим лидер нашей группы, и он только что задал вам вопрос. Ответ: «Тебе какое дело?» — неверный. Будь добр, дай верный ответ.
— Й-йа… а какой ответ верный? — потирая красную щеку, спросил Ваня.
— Откуда ж я знаю? — развел руками Ушан. — Не я же этот срач навел.
— Ты теперь подпевала? — спросил Гера. Еще до того как он договорил, я прикрыл глаза. И в тот момент, когда опустил веки, ожидаемо почувствовал рядом движение легким дуновением воздуха, а через мгновенье вновь раздался звонкий шлепок оплеухи.
Открыл глаза, а Гера тоже уже сидит на диване, ошарашенно держится за челюсть. Судя по звуку чапалах ему Ушан накинул гораздо серьезнее — Гера все же покрепче, Ваня от такого удара мог бы и сознание потерять. Сам Ушан уже сделал шаг вперед, подходя к Гере и демонстрируя готовность применить физическое насилие снова. И вежливости, как в общении с Ваней, уже как ни бывало.
— Гера, ты давно в последний раз в штаны срался, когда тебя вежливости учили? Или тебе еще один сеанс устроить? Или ты необучаемый? Что рот открыл, я вопрос задал!
Гера от напора у недавнего удара Ушана явно потерял дар речи (и повезло, что не потерял пару зубов, там чапалах реально хороший был). Да и я сам если честно немного удивился — вот что убийство фурии делает, прямо меняет человека. Хотя, насколько помню Виталик всегда таким — в смысле неглупым и все понимающим, просто дар убеждения редко включал, как сейчас.
— Короче, покемоны. Сейчас убираетесь здесь, после расходитесь по своим комнатам и пишете рапорт на имя командира группы, с ответом на вопрос: «Что у вас здесь за срач?», с подробным описанием причин убористым почерком не меньше чем на две страницы. Завтра подъем в шесть утра, в шесть тридцать тренировка. Вопросы есть? Вопросов нет, убираться двинули.
— Виталий, вы такой грозный, — прошептала Василиса, отчего Ушан неожиданно покраснел как помидор.
Оставив весьма ошарашенных Геру с Ваней в гостиной, мы втроем отправились в мою комнату. Здесь я коротко, но старательно и подробно рассказал Василисе обо всем, что случилось с нами после того как она увела свой отряд по небу. Василиса нам рассказала, как долетели до Горно-Алтайска, где — за границей аномального циклона, лететь смогла только она одна, и то с трудом. После обсудили случившееся ещё немного, пожелали друг другу спокойной ночи и разошлись по комнатам.
С большим трудом я удержался от того, чтобы не рухнуть на кровать сразу — очень уж устал. Пошел в душ и стоял под горячими струями воды с закрытыми глазами, вспоминая что было и раздумывая над тем, все ли я правильно сделал.
Вышел из душа, машинально обмотав бедра полотенцем — наученный уже. Ну да, не зря — Василиса, в длинной, растянутой до состояния короткого платья футболке сидела в кресле. Закинув ногу на ногу, мыском белоснежного кроссовка выводила в воздухе замысловатый узор. Очень похоже, что на ней привычные короткие джинсовые шортики — настолько короткие, что создается впечатление, как будто под футболкой ничего нет.
Не обращая на неожиданную гостью внимания, я открыл шкаф, отошел за ширму и быстро надел футболку со спортивными штанами, после сел напротив Василисы.
— Ты с ней спал, — утвердительно сказала она, не поднимая глаз и рассматривая мысок своего выписывающего восьмерки кроссовка.
— С кем?
— Ты знаешь с кем.
— Слушай, ну я много с кем спал.
— Не сомневалась, — фыркнула Василиса, так и не поднимая взгляда. — Не включай дурачка.
— Нет, с ней не спал.
— Врешь и не краснеешь.
— Да не спал я с твоей сестрой!
— С сестрой? Не-не-не, я про Александру Л. Джейн, — по-прежнему не поднимая взгляда, сохраняя равнодушное спокойствие медленно проговорила Василиса.
— И?
— Что «и»? Не отрицаешь?
— Не отрицаю.
— Как будешь оправдываться?
— Я не буду оправдываться.
Нарезающий восьмерки мысок кроссовка даже остановился — Василиса заметно озадачилась, хотя глаза не подняла.
— Как это не будешь?
— Зачем мне оправдываться?
Похоже, на такое развитие разговора Василиса не рассчитывала, даже перестав контролировать себя нахмурилась.
— Вась, в случае с Анной Николаевной была причина, я тебе о ней говорил и подробно рассказывал. В случае с Сэнди вообще не вижу никакой проблемы, это тебя просто не касается.
Глаза Василисы отчетливо полыхнули зеленым, после чего она резко встала и вышла из комнаты. Настолько резко повернулась, что футболка сзади слегка задралась и успел увидеть, что под ней действительно максимально короткие джинсовые шорты, создающие впечатление голых ног.