— Сидни, сколько нам еще лететь до Гатуика?
— Час
— Прекрасно. Спасибо, Сидни.
В аэропорту Гатуик, сидя в кафетерии, сержант сыскной полиции Хорсфилд наблюдал, как инспектор сыскной полиции Слай запихивает в свою ненасытную пасть яйца, ветчину, поджаренный хлеб, грибы, тушеные бобы, жареный картофель и хлеб с маслом.
«У диких кабанов я видел манеры получше», — думал Хорсфилд. Сам он без интереса ковырял вилкой в тарелке с куда более незатейливой пищей и поднял глаза лишь тогда, когда съел все, до последнего листика, боба и крупинки. Потом он благоговейно положил вилку и нож на тарелку, словно это были атрибуты священного обряда. Слай подтянул к себе вазочку с мороженым и кусочками банана и опустил ложку в причудливое нагромождение взбитых сливок, украшавших мороженое.
— Та-'вай раз-'ремся, — сказал он.
— Простите?
Слай проглотил четыреста пятьдесят калорий и произнес:
— Я сказал: давай разберемся. Его самолет приземлится через сорок пять минут, так? Поэтому, когда выпьем кофе, установим связь с нашими ребятками в форме и со службой безопасности аэропорта и договоримся, кто что будет делать, так? Слушаете, Хорсфилд? Я ведь сказал «так?».
— Да, я слышал, сэр.
— Когда я говорю «так», я задаю вопрос; а вопрос требует ответа, так?
— А, так, сэр, так.
— Так. А вот что мне бы хотелось, так это арестовать его в самолете.
— Да?
— Видел в одном фильме, как это делается. Очень впечатляет. Там был шпион, пытался передать результаты своих экскрементов на Восток.
— Так!
Хорсфилд засмеялся. Его успокоило и обрадовало проявление у Слая чувства юмора. Слай, однако, не смеялся.
— Что тут потешного?
— Результаты экспериментов, сэр.
— Что-то не пойму вас, Хорсфилд. Передавать результаты экскрементов на Восток — дело серьезное. Так?
Хорсфилда душил с трудом подавляемый смех. Необходимо было захлопнуть все отверстия, до единого. Наглухо. Не выпускай его, Хорсфилд. Засмеешься сейчас, и не видать тебе продвижения по службе, ранней отставки и хорошей пенсии.
— Итак, Хорсфилд, я все-таки подымусь на борт самолета, а вы ждите у стойки «Прибытие» на тот случай, если эта сука-убийца настолько рехнулась, что вздумает явиться сюда с букетом нарциссов и приветственным поцелуем. Скоро вернусь. Нужно пустить струю.
Слай неуклюже пробирался среди легких столов и стульев к двери с табличкой «Уборная». Хорсфилд хохотал и хохотал без конца. Прямо автомат «Смеющийся полицейский», и даже не нужно совать монетку в щель. Придя в себя, Хорсфилд пошел к телефону и позвонил домой. Трубку взял сынишка.
— Мэтью Джон Джеймс Хорсфилд в данный момент у телефона. С кем именно вы хотите поговорить?
Хорсфилд снова засмеялся, теперь уже над основательностью трехлетнего малыша в телефонной беседе.
— Это папа.
— Л-ло, папа, говорит Мэтью Джон Джеймс Хорсфилд.
— Да-да, знаю; ты уже говорил. Мама тут?
— Нет, она в кухне; тут один я.
— Можешь пойти позвать маму?
— Да.
Хорсфилд услышал, как трубку вдруг уронили, и она, повиснув на шнуре, стала щелкать, стукаясь о стену. Сколько раз он говорил сыну, что нельзя...
— Дорогой?
— Дорогая, я просто позвонил сказать тебе...
— Ничего не случилось?
— Нет, хотя машину вел Слай!
— О, бедный ты мой.
— Что ты готовишь?
— Зеленое картофельное пюре и голубые рыбные палочки.
— О-о.
Сынишка посмотрел по детской программе кулинарную передачу. Хорсфилд как-то на неделе пошел в обеденный перерыв в магазин и купил шесть флаконов пищевых красителей. Жена потом отчитала его и заявила, что он балует ребенка.
— Мне надо идти, Малькольм.
Хорсфилд был тронут, она редко называла его по имени.
— У меня плита горит и...
— Дай я попрощаюсь с Мэтью.
Он слышал, как сын топает ножками по паркету в прихожей. Догадался, что он так и не снял новых зимних сапожек, которые ему утром купили.
— Пока, Мэтью, до завтра.
— Почему?
— Потому что я работаю.
— Почему?
— Чтобы заработать денег и купить тебе новые сапожки. Так-то вот. Мэтью, не задавай больше вопросов.
— Почему?
— Потому что это сводит меня с ума, ты же знаешь. Ну, я пошел. Скажи маме, что я ее люблю.
— Скажи маме, что я ее люблю, — повторил Мэтью.
— Нет, скажи маме, что я ее люблю. А не ты.
Жена снова взяла трубку:
— Он из-за тебя заплакал! Что ты сказал?
— Я только повысил голос!
— Малькольм!
— Ах, Барбара, и что я тут делаю? Я хочу быть с вами там, дома.
За пластмассовым колпаком телефона-автомата Слай строил ему безумные гримасы. Хорсфилд прошептал: «Я тебя люблю» — и повесил трубку.
М-с Хорсфилд была удивлена напряженностью в голосе мужа. Она с нетерпением стала ждать его возвращения.
34. ПЕРЕХОДНАЯ СТАДИЯ
В аэропорту Гатуик я очень скоро пришла в страшное возбуждение. Это было самое романтичное место из всех, где мне довелось побывать. В конце каждого прохода и тоннеля лежали джунгли, пустыни и древние города; там раскрывались невероятные перспективы. Я спросила Додо, могу ли я получить паспорт.
— Это трудно, но не невозможно. А что, дорогая? Куда ты хочешь поехать?
— Куда угодно, — ответила я. Мне хотелось покинуть землю, пробуравить небо и исчезнуть среди облаков.
Мне сорок лет, а я никогда не летала на самолете; никогда не водила машину; никогда, уже будучи взрослой, не была в театре, не каталась на катке; никогда не играла в теннис, не побывала в ночном клубе; никогда не ела китайских блюд в китайском ресторане, не носила красивого белья, не имела своего счета в банке и не разговаривала о половой жизни, о деньгах и политике в смешанном обществе. Что такое на самом деле индекс Доу Джонса[28]? Понятия не имею. Я невежественная женщина. Как это произошло? Когда я была маленькой, меня считали способной; я получала грамоты за успехи в езде на велосипеде, плавании и в беге с препятствиями. А какие книги я читала, когда мне было шестнадцать! Взрослые книги по важным вопросам. Почему я бросила читать книги?
Дерек тут не виноват, в общем, нет. Дерек не виноват. Я не собираюсь обвинять и Джона с Мэри; я сама виновата. Я стала робкой, тихонькой, я боялась навязываться. Но теперь что-то со мной произошло. Или убийство Джеральда Фокса развеяло чары? Я готова взмыть в воздух. Я понимаю, это жестоко по отношению к Джеральду Фоксу.
Сегодня вечером из Алгарви прилетает только один самолет. Мы решили отойти в сторонку и ждать, пока Сидни и Руфь пройдут в зал для прибывающих пассажиров. Потом мы на приличном расстоянии пойдем за ними, переодетые и загримированные до неузнаваемости, а когда сочтем это безопасным, я им откроюсь. Не знаю, что будет потом. Я хочу просить Сидни присмотреть за моими детьми, а позже, как только смогу, я их вызову к себе и сама о них позабочусь. Впрочем, я не знаю, как Сидни на все это посмотрит. Он притворяется, что не любит детей, но я уверена, что к моим детям он питает слабость. Они такие хорошие, не представляю, как их можно не любить. Я не видела их больше недели, и за это время часу не проходило, чтобы я о них не думала. Они занозами сидят в моем мозгу. Они будут со мной до конца жизни, куда бы я ни поехала. Только смерть освободит меня от них.
По Дереку я не скучаю. Но мне очень грустно думать, что, уехав, я оставлю его в полном одиночестве; надеюсь, он встретит однажды женщину, которая его полюбит. Лучше всего такую, которая умеет слушать, увлекается черепахами и танцует фокстрот.
Додо уже двадцать минут звонит своему брату. Не знаю, о чем она с ним толкует, знаю только, что вид у нее серьезный и настойчивый, и большей частью говорит она сама. Хорошо бы она поторопилась; через тридцать пять минут самолет Сидни должен приземлиться.
35. РУШИТСЯ МИР ПОДЖЕРА
Поджер лежал в ванне и читал «Ньюс оф уорлд»[29] когда позвонил Николас Кат-буш. Жена подошла к телефону и поначалу отказалась передать трубку мужу в ванную en suite[30].
— Честное слово, Ник, за всю неделю это единственный час, когда он может действительно расслабиться. Я на вас страшно зла.
Истерическим голосом Николас сказал:
— Если я не поговорю с ним немедленно, то уже во вторник утром его вышвырнут пинком под зад и придется ему штудировать объявления о найме на работу.
Она соединила его с мужем, плюхнув телефон на стул в ванной так же торопливо, как утром плюхала яйца на сковородку.
— Что там, Ник?
— Чертова моя сестрица заполучила твою фотографию, где ты тискаешь левую грудь беглой убийцы.
— Какой еще беглой убийцы?
— Да ты охренел. Поджер, ты что, много таких знаешь? Яффа! На ужине у нас. Кэролайн сделала сни...
— Ах, Яффа. Она кого-то убила? Господи!
— Именно, Господи. Яффа — это Ковентри Дейкин.
— Кто?
— Ковентри Дейкин, она куклой раскроила парню голову. Это было на первых полосах всех...
— Ник, мне конец.
— Нет, еще нет. Додо требует фальшивые паспорта.
— Так.
— И разумеется, денег.
— Разумеется.
— Сегодня.
— Но сейчас же воскресный полдень.
— Если она сегодня их не получит, она отправляет фотографию на такси Полу Футу.
— Племяннику Майка?
— Ну не тому же Полу Футу, который мастер по педикюру, правда? Или Полу Футу, художнику по интерьеру? Да, тому Полу Футу, который руку набил на журналистских расследованиях, убежденному социалисту.
— О боже! О боже!.. Ник, строго между нами. Завтра премьер-министр лично объявит дату дополнительных выборов.
— Чудесно, изумительно, как нельзя более кстати.
— Ник, может, мне просто уйти в отставку?