Комедийные миры – это вещь, которою я люблю больше всего, это может быть Мелонвиль (место действия в «Секонд Сити ТВ». – Прим. авт.) или мир, который создал Стив Куган для «Я – Алан Партридж» (ситком BBC. – Прим. авт.), или Спрингфилд, который был создан для «Симпсонов». Они все такие богатые и чудесные. Герои становятся более реалистичными, хорошо проработанными, а не плоскими.
Примером одного из ваших хорошо проработанных персонажей может являться Бэрри Дворкин, который появлялся в шоу множество раз за годы его существования. В одном бите, который в первый раз вышел в 2002-м, Бэрри, которого играл Джон, звонит на шоу, чтобы найти музыкантов в группу, которую он создал, под названием «Псы с заправки». Его требования невероятно детализированы. Клавишник должен быть «альбиносом, который носит винтажные одобренные NASA скафандры 1960-х годов». И его сценическим псевдонимом будет «Командор Хиханьки».
Это хороший пример совершенно помешанного персонажа. С нарциссическим расстройством личности. Бэрри 44 года, и его единственный музыкальный опыт – это участие в трибьют-группе, вдохновленной Rolling Stones и The Who, под названием Tattoo Who. Его рост 150 см. У него рыжие волосы с сединой, он лысеет, и у него гусарские усы. На голове у него фиолетовое родимое пятно размером с теннисный мяч. Его мечта – собрать группу, состоящую только из очень молодых и очень красивых музыкантов, и записать песню, которую он сочинял 19 лет, под названием «Rock’n’Roll Dreams’ll Come Through» («Рок-н-ролльные мечты сбудутся»). Песня – полное говно. В песне около 50 героев, все с похожими именами (Родж, Родди, Денни, Дон, Бетти, Кенни и т. п.). И все же у парня огромное эго. Он всех изучает под микроскопом, но для себя не устраивает никакого контроля качества. Он просто всех сравнивает с каким-то нереальным стандартом.
Это грустно. Это одна из тех ситуаций, когда ты знаешь, что кто-то обречен на провал, и все это видят, кроме самого человека. Мне это безумно интересно.
Герои, которых вы создаете, обычно не осознают свою участь. Полное отсутствие понимания действительности.
Джон об этом уже говорил, но на нас очень повлияла сцена из документального фильма [1988-го] «Падение западной цивилизации 2: Года металла». Режиссером выступила Пенелопа Сфирис, которая позднее также сняла «Мир Уэйна». В середине фильма Пенелопа задает вопрос музыкантам из нескольких ужасных лос-анджелесских хеви-метал-групп, где они будут через 10 лет. Каждый из них отвечает: «Я пробьюсь!» Сфирис спрашивает: «А если этого не случится?» И они всегда отвечают: «О, это случится». Ни один не добился успеха. Совершенно бредовые идеи.
В то же время я всегда восхищался теми, кто хотя бы пытается делать что-то, отличное от других. Добиться чего-то всегда непросто. Самое простое в жизни – это ничего не делать. Самое простое – это решить не совать пальцы в розетку. Это самый безопасный путь, который можно избрать.
Даже если кто-то создает что-то совсем плохое (например, как музыка, которую делают Insane Clown Posse), по крайней мере они делают что-то, что нравится им самим. И они продолжали заниматься тем, чем хотели, сколько бы их ни убеждали, что это ужасно. И они нашли свою аудиторию, и их работа объединила людей. Я ни за какие деньги не стал бы слушать их музыку, но я все равно чувствую, что у меня больше общего с Insane Clown Posse, чем с кем-то, кто просто отсиживается в тени и гадит на то, что делают другие, и сам никогда не рискует.
Но когда в уравнение добавляется злоба… когда в игру вступает ужасное эго. Вот что всегда меня раздражало. Вы видели документальный фильм «Всю ночь» [2003 года]? Он о совершенно помешанном посредственном эгоисте с манией величия, голливудском сценаристе и режиссере по имени Трой Даффи. Меня завораживают такие люди, как он. Такие люди – святые покровители всего, что мы с Джоном делаем. Даффи – такой тип идиота, который считает себя гением; в его голове нет тени сомнения, что это так. И он мгновенно начинает тыкать этим всем в лицо. Когда видишь, как кто-то себя так ведет, сразу становится очевидно, что истинные гении – те, кто остается за кулисами и кто спокойно делает свою работу без лишней суеты. Они не говорят о других дурно и не пытаются никого принизить. Они просто делают свою работу.
На вашем радиошоу у вас есть полная свобода делать все, что вы захотите. Могу предположить, что у вас не было такой свободы, когда вы работали сценаристом на «Дефективном детективе».
На самом деле моя работа на «Детективе» была самой подходящей для меня позицией. Я был одним из 150 голосов. Мы все пытались создать телешоу и сделать его настолько хорошим, насколько это только возможно. В то же время у меня было что-то, что принадлежало только мне? – мое радиошоу. Но я думаю, что нужно учиться играть с другими взрослыми. Это очень ценный опыт. Нужно получить опыт работы с другими. Если ты этого не сделаешь, будет очень сложно в какой-то момент вдруг возглавить собственное шоу.
Взгляните на Дэвида Чейза, создателя «Клана Сопрано». Он много лет работал сценаристом на «Досье детектива Рокфорда». Взгляните на Митчелла Хурвица, создателя «Задержек в развитии». Он много лет работал сценаристом на «Золотых девочках». Нужно научиться сотрудничать с другими людьми.
Поэтому нет, у меня не было полной свободы на «Дефективном детективе», но я получил много ценных уроков.
Телевидение и кино всегда делаются совместными усилиями. Нужно быть готовым, что не все будет по-твоему, даже если у тебя главенствующая позиция. Энди Брекман, автор и шоураннер, столько раз сталкивался с тем, что актерам не нравился определенный отрывок в сценарии. Актеры хотели поменять сцены. И да, Энди мог просто начать топать и кричать, и заставить актеров делать так, как он хочет, но он этого не делал. Иногда нужно идти на компромиссы. Быть частью процесса и учиться такой динамике – это инструмент, который очень важно иметь под рукой.
Но когда ты достигаешь свободы создавать то, что ты хочешь, важно ценить то, что у тебя есть. Я никогда не воспринимал «Лучшее шоу» и свободу, которое оно мне дает, как должное.
Когда вы исполняете комедийные биты в радиостудии, вы в некотором смысле находитесь в вакууме. В студии вы один, не считая продюсера шоу. Как вы понимаете, работает юмор или нет?
Здесь приходится просто доверяться себе. Я, по сути, разговариваю сам с собой. Нужно просто верить в то, что юмор приносит свои плоды. Время от времени я действительно чувствую себя, будто на прогулке в космосе. Мне не за что ухватиться. Кажется, что, если кабель оборвется, я затеряюсь в космосе и умру.
Но это полезно для писателя. Если я что-то пишу один, я не беспокоюсь, что это недостаточно смешно, потому что я уверенно себя чувствую, работая в тишине. Мне не нужно, чтобы кто-то катался по полу, потому что я знаю (или, по крайней мере, надеюсь), что конечный результат будет смешным. Это очень ценно для писателя. Это полная противоположность стендапу.
Я бы предположил, что это еще одно преимущество длинноформатной комедии. Тишина допустима. Не каждое мгновение должен звучать смех.
В этом преимущество, да. Самое худшее в стендапе и в телевидении – это ощущение отчаяния. Острая потребность в смехе. Если люди смеются, комедия работает. Если не смеются – не работает. Тишина – это смерть. Не думаю, что я так же завишу от смеха, потому что я двигаюсь со скоростью 150 километров в час. Если я рассказываю историю, которая, я знаю, вот-вот станет смешной, мне остается просто верить в то, что люди переждут несмешную часть нарратива.
Я в выгодном положении. Быть на сцене перед публикой создает совсем другой уровень ожиданий. Ты хочешь видеть, как зрители улыбаются. Ты ничего не можешь с этим поделать. Такой тип комедии должен выстреливать с первых минут.
Но это одинокое существование.
На самом деле я бы хотел, чтобы оно было более одиноким. У меня не получается писать такими длительными промежутками, как я бы хотел. Я бы хотел, чтобы у меня был целый день для того, чтобы работать над материалом, без попыток управиться с бизнес-частью работы.
Знаете, чтобы по-панковски делать все DIY, нужно работать очень, очень усердно. DIY – значит «сделай это сам». Но на это нужно много усилий. Уходит много времени и сил, чтобы делать такое шоу. У меня есть полная свобода, но мне ничего не платят. Поэтому мне нужно искать другую работу, которая может занимать много времени.
Это немного утомляет. Я в странном положении. Я делаю то, что людям нравится, и я ценю, что им это так сильно нравится, это позволяет чувствовать признание зрителей. Эта работа – я в чистом виде. Но это не превращается в доходы. Это очень сложно. Это изматывает. Для большинства людей, если ты делаешь то, что ты умеешь лучше всего, ты находишь способ зарабатывать на этом деньги. Но только не я.
Но вы по крайней мере нашли то, что вам удается лучше всего. И у вас естьшансделать то, что вам удается лучше всего. Большинство людей не могут и никогда не смогут таким похвастаться.
Я бы мог с легкостью снова оказаться в розничных продажах в Нью-Джерси. Это такая тонкая грань. Ты видишь всех этих людей, которые не добились того, чего хотели добиться. По той или иной причине они оказались сломлены и выброшены жизнью на обочину. Они не смогли найти то, что им подходит. Или они слишком долго ждали, чтобы попробовать, и упустили момент. Стоит всего лишь одной детали не подойти, и тогда все остальное тоже будет невозможно.
И еще есть люди, которых прославляют сейчас, но, когда их карьера была в самом расцвете, их все игнорировали. Всю свою жизнь я боготворил забытых людей, таких как Алекс Клинтон (вокалист группы 1970-х годов Big Star. – Прим. авт.) или Джон Кеннеди Тул (автор романа «Сговор остолопов»