Нью-Йоркер»с тех пор, как вы только начинали?
Нет, практически не изменился. Я направляю материалы (дайте-ка подумать): 30 лет умножить на среднее количество недель в год, это примерно 46… какое бы число ни получилось, с тех пор как я впервые отправила свои материалы в «Нью-Йоркер», я, по сути, всегда делала одно и то же. Каждую неделю я направляю от пяти до десяти карикатур. Обычно шесть или семь.
Сколько карикатур в среднем журнал принимает каждую неделю?
Очень сложно сказать. В среднем где-то 1 работа в неделю 3–4 недели подряд, а потом может быть 3–4 недели, когда я не продаю ни одной работы. А потом на следующей неделе без видимых на то причин они купят две. Я буду отлично себя чувствовать, но потом все нужно начинать сначала. Это циклический процесс, но меня это всегда пугает, потому что я чувствую, что цикл может прекратиться в точке, где я ничего не продаю.
Мне однажды рассказали о психологическом эксперименте, проводимом на крысах: если поощрять крысу каждый раз, когда она нажимает на рычаг, ей в итоге станет скучно, и она прекратит нажимать на рычаг. И если совсем не поощрять, она потеряет мотивацию и перестанет нажимать на рычаг. Но если поощрение приходит через неравные рандомные промежутки, крыса будет жать на рычаг снова и снова. Иногда я чувствую себя такой крысой.
Это сложный бизнес. То, как ты себя чувствуешь, зависит от того, продал ты материал или нет. Даже по прошествии стольких лет я все еще чувствую себя подавленной, если я ничего не смогла продать в последние пару недель. Я всегда чувствую, что это конец: в этот раз у меня точно закончились все идеи!
Вы можете подумать, что после всего это времени я должна была усвоить, что когда я чувствую себя подавленной, это часть цикла. Но это все еще тяжело. Факт в том, что нет никаких гарантий. Я знаю не очень много карикатуристов, которые невероятно уверены в себе.
Вы сами приносите карикатуры в офисНью-Йоркера?
Раньше я сама ходила каждую неделю, но это занимает слишком много времени. В 1980-е я каждую неделю обедала с остальными карикатуристами «Нью-Йоркера». Но когда мы все переехали из Нью-Йорка, группа распалась. Я чувствую, что лучше использую время, когда остаюсь дома и работаю.
Раз в неделю я факсом отправляю черновые наброски в офисы «Нью-Йоркера». Я пытаюсь нарисовать то, как будет выглядеть финальная версия карикатуры. То есть если люди стоят в комнате, я набросаю комнату, но не буду добавлять мелкие детали, пока карикатуру не купят. Первые версии всегда выглядят незавершенными. Но если их покупают, я делаю финалку – финальную версию скетча.
Сколько времени уходит на финалку?
На очень простой рисунок может уйти полтора часа. На более сложный, особенно если это цветной рисунок, может уйти несколько часов.
Как именно проходят обсуждения карикатур в «Нью-Йоркере»? Для меня (и, я думаю, для многих других) «Нью-Йоркер»– это что-то вроде Кремля. Мир тайн и иллюзий.
Дедлайн установлен на вечер вторника. Каждый карикатурист либо присылает работы по электронной почте, либо сам приносит набор черновых набросков, обычно от пяти до десяти штук. Я никогда не была в «Нью-Йоркере» на встречах редакторов, которые проходят по средам, где обсуждаются карикатуры. Это было бы как заглянуть в спальню к родителям и случайно увидеть, как они занимаются тем, чем ты знаешь, что они занимаются, но не хочешь об этом думать.
Как-то раз я прочитала статью, описывающую процесс, но с тех пор вытеснила эти воспоминания. Как бы сильно я ни хотела себе представлять, как редакторы говорят: «Эта карикатура очень хороша, но эта даже лучше!», я знаю ужасную мучительную правду.
Вы подолгу вынашиваете идеи для своих комиксов, пока не принимаетесь за них?
Иногда да, иногда нет. Часто идеи возникают, когда я в своей студии рисую каракули и размышляю. Помню, как нарисовала «Фантастическое путешествие» (опубликовано в Scientific American в июле 2002-го). Я думала о клише космических кораблей и странных двигательных средств, напоминающих субмарины, которые путешествовали по телу человека в научно-фантастических фильмах 1950-х и 1960-х. Я подумала: «Что, если бы в такие путешествия люди отправлялись бы в убитом автобусе? Или семейном седане?» Так родилась эта карикатура.
Как-то я нарисовала сумасшедшего с картонкой в руках, на которой было написано: «КОНЕЦ БЛИЗОК!». Мне просто захотелось нарисовать одного из этих людей. Кто знает, почему. После того как я некоторое время смотрела на этого парня, я поняла, что ему нужна чокнутая жена. Поэтому я нарисовала ему жену, она тоже держала в руках картонку со словами: «ЕСЛИ БЫ!». Это просто пришло ко мне из ниоткуда.
Какие идеи вы сейчас обдумываете?
Я сейчас работаю над одной идеей. У меня записано: «сломать Интернет»[84]. Мне нравится идея того, что Интернет можно сломать, будто это игрушка или кухонный прибор. Когда я описываю это вслух, звучит довольно тупо. (Карикатуру не купили.)
Сколько у вас накопилось непроданных карикатур?
Тысячи тысяч. Это океан отказов. Многие из них уже очень устарели, некоторые просто плохие, но иногда в этой куче я нахожу что-то, что хочу переработать. У меня столько отвергнутых работ, что это все почти превратилось в сырой материал. Иногда, когда ко мне не идут никакие мысли, я лезу в эту папку и нахожу там спрятанную идею, которую можно исправить.
Сколько времени уходит на то, чтобы придумать точное описание к карикатуре?
Бывает по-разному. Иногда у меня в голове будет очень четкое представление о карикатуре с той самой минуты, когда я разработала концепцию. А иногда (особенно с многопанельными карикатурами-«историями») уходит больше времени. Мне нравится процесс редактирования. Я думаю (я надеюсь), что это стало у меня лучше получаться с возрастом. Думаю, стоило больше самой редактировать материал, который я создавала, когда была моложе.
Что именно можно было редактировать самостоятельно?
Можно было убирать ненужные вещи. Обращать больше внимания на структуру шутки. Я бы не хотела никого заставлять читать больше, чем нужно.
Интересно, сколько читателей замечают, насколько идеально структурирован текст в некоторых карикатурах, например в ваших работах, или в газетном комиксе Гарри Трюдо «Дунсбери»,или у Гари Ларсона в «Обратной стороне»(The Far Side). Там никогда не бывает ни одной лишней запятой или паузы.
Часто видишь плохую структуру у карикатуристов-любителей. Тем не менее иногда я лучше чувствую структуру, иногда хуже. Я должна следовать дедлайнам, и мне нужно это делать вне зависимости от того, есть у меня настроение работать или нет. И от чего зависит это настроение, до сих пор для меня загадка.
Есть ли какие-то фокусы, которым вы научились, чтобы делать процесс менее сложным?
Очень помогает отстраниться от работы и вернуться к ней со свежей головой. Трумен Капоте однажды сказал, что, если тебе нужно оставить работу над рукописью или главой, не дописывай последнюю мелочь, потому что в таком случае, когда ты вернешься, тебе придется начинать с нуля. Я часто использую этот подход. Если мне нужно спуститься вниз пообедать, я оставлю что-то, что я очень хочу сделать, чтобы, когда я вернусь, мне не пришлось начинать с нуля км в час. Но это не всегда работает.
Вы считаете себя писателем или карикатуристом?
Я не считаю себя настолько же писателем, как «настоящие» писатели – те писатели, которые пишут без рисунков. И я не считаю себя настолько художником, как «настоящие» художники, – те, кто рисует, не используя слова. Но карикатура – это гибрид, и карикатуристы – это гибрид. Мы чувствуем себя неполными, делая только что-то одно. Когда мне нужно писать и я не могу использовать картинки, это немного раздражает. Твое творчество – это способ выразить то, что ты хочешь сказать, который подходит тебе больше всего. И для меня это карикатура.
Как вы видите будущее карикатуры? Думаете, это останется перспективной профессией?
Я даже не уверена, что она является таковой сейчас. Это очень непростая профессия. Я правда не знаю, будут ли журналы и дальше печатать карикатуры. Много написано о подростках и печатных СМИ и какими неактуальными скоро могут стать неэлектронные издания. Я действительно не знаю, что будет дальше. Но я точно знаю, что, если кто-то захочет стать карикатуристом, ему придется искать, где публиковаться.
Мне бы хотелось больше узнать о программах для создания анимации. Если бы существовала компьютерная программа, которой несложно обучиться, я бы, может быть, попробовала. Будем надеться, что всегда можно научиться чему-то новому. Ключевое слово: надеяться.
Можете дать какой-то совет карикатуристам, только начинающим свою карьеру?
Я очень благодарна за уроки рисования с натуры, которые я посещала в художественной школе. Не каждый, кто увидит мои рисунки, в это поверит, но я думаю, рисование с натуры очень важно. Карикатурист должен понимать, как тело сидит или стоит на листе бумаги. Это как учить новый язык.
Нельзя научить карикатуриста собственному стилю. Можно помочь улучшить свой стиль, но нельзя обеспечить собственным стилем того, у кого его нет. Этому придется научиться самому.
Есть что-то, о чем вы сожалеете? Кажется, что, каким бы успешным ни был человек, всегда найдется хотя бы одна большая причина для сожалений.
Думаю, что на моем смертном ложе – надеюсь, в конце концов оно у меня будет, – я, наверное, оглянусь на свою жизнь и подумаю, что я зря все время была пессимистично настроена. Но как иначе? Ты можешь умереть в любой момент и по какой угодно причине. Ты проходишь под кондиционером, и