Cracked] Сильвестр П. Смайз (Sylvester P. Smythe) – самый отталкивающий персонаж всех времен. Он носит униформу уборщика, и у него с собой всегда швабра.
Не знаю, видели ли вы журнал Sick, это еще одна из многих копий Mad, которые были созданы за все годы. Но у них был еще более уродливый талисман – Гекльберри Финк (Huckleberry Fink). Он был так неумело нарисован, что ты не мог понять, чем он, черт возьми, вообще был. Думаю, он был деревенщиной в веснушках. И вместо «Что? Мне? Волноваться?» (девиз талисмана Mad, Альфреда Е. Ньюмана – Alfred E. Neuman), его девизом скорее было что-то вроде: «Зачем стараться?»[88].
Была ли у вас вCrackedполная свобода действий?
Возможно, у меня было даже слишком много свободы. Первое, что я опубликовал, был материал на две страницы под названием «Вы не нервничаете, когда?..», и это был классический пример статьи, копирующей Mad. На одной панели был гэг о том, как ты замечаешь, что одновременно с тобой к твоему дому едет пожарная машина, и единственное опорное изображение, которое я смог найти, было из старой детской книжки. Помню, мой сосед по комнате посмотрел мне через плечо и сказал: «Вы не нервничаете, когда за вами едет пожарная машина из 1930-х?»
Мой друг Морт Тодд несколько лет был главным редактором, и мы с ним создавали совершенно нелепый материал. Мы делали пародии на телешоу, которые никто нашего возраста, а уж тем более девятилетки, которые читали наш журнал, никогда не видел. Программы вроде «Бена Кейси» (канал ABC, 1961–1966), «Миллионера» (канал CBS, 1955–1960). Не думаю, что мы хоть раз утруждали себя пародией на шоу нашей эры (1980-х) или даже 1970-х.
ЧитателиCrackedна это жаловались?
Как ни странно, никто ни разу не написал: «За каким чертом вы делаете пародии на “Облаву” и “Мою маленькую Марджи” (ситком 1950-х)?»
Cracked был странным местом. У него была стабильная, постоянно обновляющаяся аудитория, состоящая из девяти-десятилеток, которые невинно покупали его в продуктовом в течение года или двух, пока не находили для себя что-то еще. В начале каждого номера были фотографии детей, держащих свои любимые номера Cracked или позирующих с натянутыми улыбками на озадаченных лицах напротив гигантских тортов с изображением Сильвестра П. Смайза.
Еще я помню, что у одного из издателей был буквенный номерной знак на машине, на котором было написано «Cracked Man» (мужик из Cracked или сумасшедший мужик). Это печально, мне кажется, но одновременно с этим очаровательно.
Crackedотличился, как минимум, в одном: им каким-то образом удалось убедить карикатуристаMadДона Мартина, проработавшего там много лет, уйти изMadи присоединиться кCrackedв 1988-м.Madдо сих пор обижаются.
О да. Шли разговоры о судебных исках, о которых мало кто знал, но я не думаю, что у них для этого были легальные основания. Mad были в ярости. Дон проработал там более 30 лет.
Помню, как Cracked организовали огромный дорогущий ужин для мистера и миссис Мартин в попытке добиться их расположения. Жена Дона была интересным персонажем. Она выступала в роли его агента, и ее очень злило, как Mad обращались с ее мужем. Она думала, что Mad слишком мало ему платили. Они не отдавали Дону права на его собственную работу. Компании звонили Дону и спрашивали, могут ли они сделать календарь из его работ, и ему приходилось отвечать «нет».
Оба были очень рады сменить компанию. Дон стал получать немного больше за страницу (думаю, на сто долларов больше), и он стал обладателем прав на свои работы, что было даже важнее.
Насколько счастлив Дон Мартин был вCracked?
Насколько я мог судить, он был счастлив. Я не думаю, что он замечал, что Mad уважали, а Cracked презирали.
Я ушел из Cracked в начале 1990-х. Когда мои комиксы стали публиковаться издательством Fantagraphics Books (сначала «Ллойд Ллевеллин», затем «Эйтбол»), я начал получать предложения о работе на фрилансе из Village Voice, Entertainment Weekly и других журналов.
Вы одним из первых художников комиксов стали публиковаться в журналеEsquireи, в принципе, в других крупных мейнстримовых журналах. Какой это был год?
Дэйв Эггерс, который тогда был редактором Esquire и еще не написал свою первую книгу («Душераздирающее творение ошеломляющего гения») и не опубликовал первый номер своего литературного журнала McSweeney’s, хотел, чтобы я создал комикс для литературного выпуска журнала Esquire 1998-го. История называлась «Зеленая подводка» («Green Eyeliner»). Она повествовала о немного неуравновешенной молодой женщине, которую арестовали за то, что она достала пистолет в переполненном кинотеатре.
То, что Esquire опубликовали комикс для «взрослых» в своем литературном выпуске, оказалось важным событием. Никто не помнит детали комикса, а только сам факт публикации.
Интересно, почему это было таким важным событием. К тому моменту ваши комиксы выходили уже много лет.
Это был один из многих моментов признания того, что «комиксы предназначены уже не только для детей и жирных мерзких коллекционеров». Эта тема потом стала нескончаемой пищей для журналистов.
Вы могли себе представить, что однажды создадите обложки для «Нью-Йоркера»или что ваша серия комиксов будет публиковаться в журналеNew York Times Magazine?
В дни, когда только вышел «Эйтбол»? Никогда бы в это не поверил.
Ваш комикс «Мистер Чудесный»(Mister Wonderful) о застенчивом мужчине средних лет, пришедшем на свидание вслепую, публиковался частями в 19 номерах журналаNew York Times Magazineначиная с сентября 2007-го по февраль 2008-го. Как его приняли?
На рождественские открытки я получал больше ответов. У New York Times на сайте в то время не было секции с комментариями, но редакторы сказали мне, что они получили очень приятные письма, хотя я, конечно, их никогда не видел.
Это интересно: я получаю намного больше ответов, когда что-то публикуется на маленьком веб-сайте, чем в крупном журнале или газете. Чем легче читателю с тобой связаться, тем больше писем ты получаешь.
Возможно, это и хорошо. У меня есть ощущение, что большинство ответов на «Мистера Чудесного» были бы негативными. Поразительно, какими чувствительными становятся люди, когда дело касается юмора. Если посмотреть на синдицированные комиксы[89], возникает вопрос: это вообще кто-то читает? Я бы подумал, что редакторам будет интересно снова заманить читателей в раздел с комиксами, но они так страшатся получить хоть одно негативное письмо…
Давали ли вамTimesполную свободу делать с «Мистером Чудесным»что захотите?
Что касается темы, они никогда и слова не говорили, но очень щепетильно относились к языку: их «гид по стилю» очень важен для них. Помимо «бога» мне еще нельзя было использовать слово schmuck (в переводе с английского «тупица», происходит из идиша, на идише значит «пенис». – Прим. авт.). Mad используют это слово уже 50 лет. Я же не использовал его в значении, в котором его употребляют на идише: «Вау, у этого парня огромный член!» Я даже нашел старую статью Уильяма Сафира об этом слове из его колонки в New York Times Magazine. Он написал что-то вроде: «Оригинальное значение слова давно было забыто, и оно считается приемлемым для общего употребления».
Я показал статью редакторам, и они мне сказали: «Нет. Мы не можем печатать это слово». Я мог бы повести себя как полный козел и сказать, что в таком случае прерву серию на середине, но это было очень хорошей работой для карикатуриста. Я не хотел быть парнем, из-за которого никто больше не получит такую возможность.
Я полагаю, нужно играть по правилам.
Иногда это даже хорошо. Меня в чем-то ограничивали, но в конечном счете эти ограничения помогли комиксу. Мне нельзя было использовать слова «черт» или «бог», но, когда я столкнулся с необходимостью их заменять, я сфокусировался на том, что именно мой герой пытается сказать или не сказать. И я понял, как сильно я опираюсь на «богов» и другие словечки. Центральный персонаж был зажатым парнем средних лет, у которого совершенно не клеилось с женщинами, поэтому каждый раз, когда ему приходилось еще больше зажиматься, потому что он не мог полностью выражать свои эмоции, это только помогало.
Когда я работал над фильмом «Призрачный мир» (в 2000-м), на нас накладывали невероятные ограничения. Например, нам можно было использовать портрет комика Дона Ноттса, только если бы он дал нам разрешение на это. Все упиралось в права, согласования, юристов. Мы хотели, чтобы героиня спела «С днем рождения тебя», но это нельзя было сделать, если не заплатим 10 000 долларов, или что-то такое, за право использования. Поэтому мы просто вырезали сцену.
По сравнению с этим не иметь возможность использовать пару слов в комиксе – это не проблема. Нужно работать с той ситуацией, которую тебе предоставили.
В 2010-м вы опубликовали «Уилсона», графический роман о мужчине среднего возраста, у которого совершенно отсутствуют социальные навыки. Он может претендовать на место самого невыносимого персонажа в истории комиксов. Одна из панелей заканчивается на том, что, находясь на детской площадке, он громко произносит: «Эй! Ты можешь заткнуть своего засранца хотя бы на две, блядь, секунды?!» И я прочитал, что вы придумали этого персонажа, сидя рядом со своим умирающим отцом. Это правда?