Мне кажется, многие люди в мире комедии раздражаются, потому что здесь не как в школе, куда ты приходишь и тебе говорят: «Вот твои уроки. Приходи сюда, и потом в это время у тебя экзамен». В этом мире нет структуры. Но я просто очень хотел в него попасть. Сюда, как минимум, нужно добраться. Представь, что ты поезд. Не забывай постоянно подкидывать уголь и двигайся в правильном направлении.
Адам Резник
Кто он, настоящий Адам Резник? Если верить Крису Эллиотту, его давнему другу и соавтору, Резник – огромный русский, который не очень хорошо говорит на английском. «Ходил слух, что Резник вырос в маленьком городке в Калужской области в Советском Союзе, – написал Эллиотт в своем псевдомемуаре 2012 года “Парень под покрывалами” (The Guy Under the Sheets), – и когда там взорвалась атомная станция, радиация сделала его гигантом, и поэтому к возрасту 15 лет он был уже больше 2 метров ростом и, по словам очевидцев, все еще продолжал расти». Согласно книге, Резник и Эллиотт стали комедийными заговорщиками, и это партнерство вскоре переросло в «дерево славы, богатства… дебоширства и нескольких убийств».
Резюме Эллиотта и Резника заставит позавидовать любого стоящего комедийного писателя. Их общие заслуги включают в себя работу штатными сценаристами на «Позднем шоу с Дэвидом Леттерманом» в его золотые годы (Крис с 1982-го по 1990-й; Адам с 1985-го по 1990-й); слишком крутом для своего времени ситкоме канала Fox «Смена образа жизни» (1990–1992) и изначально раскритикованном, но почитаемом сейчас фильме 1994 года «Юнга». Резник также писал для «Субботним вечером в прямом эфире» и «Шоу Ларри Сандерса» HBO. Но несмотря на их выдающиеся успехи, они оба остаются довольно малоизвестными фигурами, что только увеличивает их культовый статус.
«Я правда верю в то, что, если бы не Адам Резник, моя карьера давно бы подошла к концу, а не медленно сбавляла обороты, как это происходит сейчас, – говорит Эллиотт. – Все, что предположительно спонтанно вылетает из моего рта, скорее всего, сначала вылетело из мозга Адама».
Резник родился и вырос в Гаррисберге, штат Пенсильвания. Он отучился три не самых успешных семестра в Нью-Йоркской академии киноискусства, прежде чем бросить ее, чтобы стать интерном, а затем сценаристом «Позднего шоу», тогда только в стадии становления. «Это был определяющий момент в моей жизни, самое лучшее, что со мной когда-либо случалось, – говорит Резник, – и, возможно, первый раз, когда я почувствовал себя где-то на своем месте». Встреча с Эллиоттом сыграла в этом большую роль. Как сейчас говорит Эллиотт об их тогда зарождающихся отношениях с Резником: «До встречи у нас была очень разная жизнь, и все же с момента, как мы встретились, мы сразу осознали, что у нас одинаковое чувство юмора, мы смеемся над одними и теми же вещами, и нас мучают одни и те же неврозы. Мы две стороны одной монеты, как Лили Томлин и Джейн Вагнер».
Несложно понять, почему их многочленные коллаборации не нашли отклика у широкой публики. Поразительно, что «Юнга» (фильм о «богатеньком парне» по имени Натаниель Мейвезер; летающем кексе, плюющемся табаком; корабле, окрещенном «Грязная шлюха»; и Дэвиде Леттермане, продающем обезьян морякам (и других его странностях)), вообще был снят, а уж тем более получил распространение. Это был полный провал и по мнению критиков, и финансово, но почти 20 лет спустя на показы «Юнги», после которых Резник и Эллиотт время от времени устраивают вопрос-ответ-сессии, распродаются все билеты до одного. Чаще всего в конце фильма им аплодируют стоя. Они и их комедия опередили свое время.
То же можно утверждать почти про все проекты Резника. Чаще всего он на несколько шагов опережает текущие тренды. Большая часть его работ, например недолго просуществовавший сериал HBO 1996 года «Красивая жизнь» (The High Life) или фильм 2002 года режиссера Дэнни Де Вито «Убить Смучи», рисуют сюрреалистические, мрачные, дистабилизированные миры с тошнотворным отсутствием морали, не говоря уже о непростительно неприятных героях. Звучит знакомо? Только взгляните на современную классику комедии, на такие шоу, как «В Филадельфии всегда солнечно», «Задержки в развитии» и «На дне». Оставаясь в тени, Резник прокладывал путь для некоторых шедевров комедии XXI века.
Как утверждает Эллиотт: «Осталось всего несколько людей в комедии, которые мыслят оригинально. Адам никогда не шел на компромисс, если дело касалось его взглядов на комедию, так что помимо любви я испытываю глубокое уважение к этому парню».
В 2014-м Blue Rider Press опубликовали уморительные ужасающие мемуары Резника «Не смогу присутствовать: яркие история отчуждения и изоляции» (Will not attend: Lively Stories of Detachment and Isolation).
Какая комедия вам нравилась, когда вы росли?
Когда я рос, меня всегда привлекали старые фильмы: Уильям Клод Филдс, и Лорел и Харди, и все подобное. Комедии про чудаков 1930-х годов. Сколько я себя помню, мне всегда очень нравилась визуальная составляющая того периода. И музыка: есть что-то особенное в этих песнях эры Великой депрессии, призывающих тебя: «Взбодрись!», что меня притягивало. Они были такими простыми и живыми, и в то же время мрачными и в какой-то степени мудрыми. И в конечном счете нереалистичными. (Смеется.) Я обожаю песню 1930-го Сэма Ланина и его оркестра под названием “It’s a Great Life (If You Don’t Weaken)” («Это отличная жизнь (Если ты не становишься слабым)»). Ну, удачи тебе с этим!
Когда я стал старше, я начал смотреть много фильмов. Я заметил, что больше всего смеюсь над тем, что кажется настоящим, а не созданным ради шутки. Например, драмы вроде «Последнего наряда». Боже, я уже начал читать мораль по поводу комедии. Это как раз то, чего я боялся. И это исходит не от кого-то там, а от парня, написавшего «Юнгу».
Мы дойдем до «Юнги», не волнуйтесь.
Прелестно.
Вы только что упомянули фильм 1973 года «Последний наряд». Что конкретно вам нравится в этом фильме?
Это один из тех малобюджетных фильмов, которые так много говорят о жизни. Просто фантастическая режиссура Хэла Эшби. И игра актеров так хороша, особенно Джека Николсона. Диалог не основывается на шутках. Он похож на кого-то, кого ты мог бы встретить в настоящей жизни. Я знал многих смешных персонажей, но смешных не потому, что они пытались тебя развлечь. Мой отец – хороший тому пример. В таких людях на каком-то уровне обычно кроется немного трагедии. В целом «Последний наряд» – трагедия. То же верно о таких фильмах, как «Пролетая над гнездом кукушки», «Славные парни», и о многих фильмах Роберта Олтмена, включая «Нэшвилл» и «Короткие истории». Последние два не совсем трагедии, но вы понимаете, что я имею в виду.
А что скажете про современные комедии?
(Смеется.) Ну, это зависит от того, насколько современные. Такие фильмы, как «Выскочка» (1999-го), считаются? Что насчет фильма «За что стоит умереть» (1995-го)? Если говорить о студийных фильмах, мне не очень нравятся те, что нацелены на более молодую аудиторию. Даже когда я был подростком, мне не нравились фильмы вроде «Зверинца». Мне нравится очень много комедий – я просто не люблю перечислять названия. Но в любом случае большинство комедий сегодня создаются для двадцатилетних. Я не при делах.
Думаете, вы изменились? Или изменилась комедия?
Комедия превратилась в огромную индустрию. Создается так много комедий. Слишком много комедий. И во всем зрители должны «узнавать себя», или все должно быть глубоко привязано к современной поп-культуре. На мой взгляд, самая умная комедия сейчас на телевидении. Шоу типа «Офиса», «Парков и зон отдыха» и «Просветленной» – последнее шоу привело меня в восторг. Не уверен, что я бы назвал его именно комедией.
Если говорить о фильмах, многие недавно вышедшие фильмы – о мужской дружбе или чем-то таком; о героях, которые не хотят взрослеть. В них ты видишь на экране версию себя и своих приятелей, где вы просто зависаете и дурачитесь: «Эй, помнишь тот раз, когда Кит блеванул на официантку? Это было прям как в фильме!» Это не для меня. Зависать с мужиками и шутить шутки – это мой самый страшный кошмар. Вы понимаете, что я сейчас критикую? Счастливых социализированных людей, хорошо проводящих время. Так что стоит прояснить: возможно, проблема во мне, не в фильмах.
Я тоже всегда находил помешательство на мужской дружбе немного странным. В реальном мире разве большинству парней нравится проводить время исключительно в компании других парней? Особенно после того, как им исполнилось 25? Но опять-таки это говорит человек, который в университете не стал присоединяться к студенческому братству.
Именно. Нет, я всегда без особого энтузиазма относился к мужскому товариществу. В целом, парни – мудаки. Я знал это еще в детском саду. Я просто не понимаю весь этот «броманс». И разве не прелестный термин, кстати.
Были ли вы частью каких-нибудь кликов, пока росли?
С первого дня школы я никак не мог дождаться, когда я стану взрослым и съебусь оттуда: от учителей, детей, ото всех. Так что для меня в подростковых комедиях нет ничего близкого мне или правдивого. Конечно, «Беспечные времена в “Риджмонт Хай”» хорошо справились с объединением физической комедии с чем-то, что показалось мне узнаваемым. Но по большей части я не помню, чтобы в старших классах было столько веселья. Старшие классы – это глубокая мрачная драма.
Я ходил в обычную государственную среднюю школу среднего класса в Пенсильвании 1970-х. Больше всего мне запомнилось, что все были злыми: учителя, дети, школьные психологи. Я был зол. Если ты был немного странным (или если использовать великий троп современной комедии, «лузером» или «аутсайдером»), ты не общался с другими лузерами, как это показывают в кино. Ты был сам по себе. Конечно, были укурки или другие небольшие клики, но укурки, например, не держались особняком. Это была приличных размеров сборная солянка ребят, которые просто ладили друг с другом и общались. Идея того, что ботаны, и гики, и лузеры держались вместе, – это не более чем фантазия. И они уж точно