Брукс не был новичком комедии. Первый опыт он получил, работая с самым легендарным штатом сценаристов в истории телевидения на «Представлении представлений» (1950–1954); в соавторстве с Баком Генри Брукс создал невероятно популярный телесериал «Напряги извилины» (1965–1970); он писал и исполнял комедию в дуэте с Карлом Райнером, серия их скетч-интервью «2000-летний человек» (2000 Year Old Man) была записана и выпущена на нескольких альбомах. Но это было другое. Брукс был номинирован на Оскар за лучший оригинальный сценарий к «Продюсерам» – его режиссерский дебют, и Риклс и Синатра, объявляющие номинантов, разорвали публику своими импровизированными битами про телешпаргалки и итальянских фашистов.
Когда объявили имя Брукса (среди его соперников были Стэнли Кубрик и Джон Кассаветис), он принял награду, проворчав в сторону Риклса: «Вы двадцать минут тут были. Вы заранее убили все мое выступление». Но в итоге он завладел микрофоном и сумел совершить невозможное: своей речью он затмил более популярных звезд. «Я просто скажу то, что у меня в сердце, – сказал Брукс, – бу-бум, бу-бум, бу-бум».
Брукс родился в 1962-м в Бруклине и был воспитан своей матерью Кейт. Его отец Макс был судебным курьером. Он умер от болезни почек в возрасте 34 лет, когда Бруксу было всего два года. Он был младшим их четверых сыновей. Хоть они и были бедными, «тогда все были бедными», говорит Брукс. Когда ему было девять лет, его дядя взял его с собой посмотреть на Этель Мерман в шоу «Что бы ни случилось» на Бродвей, и он тут же решил, что хочет заниматься шоу-бизнесом.
В возрасте 24 лет он получил работу сценариста Сида Сизара, сначала в «Представлении представлений», а затем на «Часе Сизара» (1954–1957), где он работал с такими будущими легендами, как Нил Саймон («Странная парочка»), Мэл Толкин («Все в семье») и своим будущим партнером Карлом Райнером. Брукс произвел на Райнера большое впечатление, и в программе HBO 2011 года, посвященной Бруксу, вспоминая первую презентацию Брукса во время встречи сценаристов, он сказал: «И тут встает этот парень, которого я раньше никогда не видел, и начинает говорить о своих проблемах еврейского пирата».
За свою жизнь Брукс написал множество образцов классики комедии, среди которых: «Продюсеры» (1968), «Сверкающие седла» (1974), «Молодой Франкенштейн» (1974), «Страх высоты» (1977), «Всемирная история, часть первая» (1981). К сожалению, «Всемирная история, часть вторая» создана не была. Брукс также стал автором двух ошеломительно успешных бродвейских мюзиклов, основанных на его фильмах: «Продюсеры» (2001) и «Молодой Франкенштейн» (2007), и к тому времени, как вы это прочтете, возможно, еще одного. Он один из 11 людей на планете, принадлежащих к элитному клубу «ЭГОТ», куда входят люди, получившие как минимум одну награду в каждой из четверки самых крупных американских премий за творческие успехи: «Эмми», «Грэмми», «Оскар» и «Тони». Как однажды сказал Брукс во «Всемирной истории»: «Хорошо быть королем». Он притворялся Луи XVI (и его голова как раз нежилась на груди Марии Антуанетты), но то же самое он мог бы сказать и о своей жизни и карьере.
Бруксу никогда не удастся вновь пережить момент, похожий на то, что произошло на «Оскаре» в 1969-м. Теперь он – легендарный шоумен, сразу после которого никто не хочет выступать. Но Брукс не из тех комиков, которые будут расталкивать более молодых артистов и пытаться перетащить одеяло на себя. Это стало очевидно в ноябре 2012-го, когда он пришел в качестве гостя на шоу ABC «Джимми Киммел в прямом эфире», чтобы продвигать DVD-бокс-сет «Невероятный Мел Брукс: Коллекция сумасбродной комедии перед которой не устоять» (The Incredible Mel Brooks: An Irresistible Collection of Unhinged Comedy). 87-летний комик не просто позволил значительно более молодому и менее опытному ведущему взять на себя ведущую роль, но и очень мило его подбадривал, когда шутки Киммела проваливались. «Это почти сработало, – сказал Брукс после того, как один их гэгов Киммела накрылся, – хорошая была идея». И, как бы намекая, добавил: «Я писал для “Предоставления представлений” более десяти лет, и теперь я свободен».
Вы, возможно, привели в мир комедийного письма больше людей, чем кто-либо еще за всю историю человечества.
Вы забыли Чарли Чаплина, Гарольда Ллойда и еще пару человек.
Да, но сценарную комнату на «Представлении представлений»считают эквивалентом легендарного состава команды «Нью-Йорк Янкиз» 1927 года – лучше команды и быть не может. Я более чем уверен, что многие воображали, как перекидываются шутками с авторами такого уровня, и это привлекло их в комедию.
Возможно, но мы не все время веселились. Это не было похоже на [пьесу 1993 года Нила Саймона] «Смех на 23-м этаже». Мы усердно трудились. В воздухе витала враждебность. Царила напряженная атмосфера. По-другому и не могло быть. Комната была заполнена потрясающими талантами, и среди них была конкуренция. Иногда комната была просто окутана смехом. А иногда конкуренция была очень жесткой. Мы ругались из-за каждой строчки, каждой шутки, каждой идеи.
Совсем не похоже на сценарную на «Шоу Дика Ван Дайка».
Когда столько творческих умов бьются за такое количество креативного материала, обстановка не может не накаляться. Это шоу выходило каждую неделю в прямом эфире, каждый эпизод длился 90 минут.
Вспоминая об этом сейчас, я правда считаю, что это был один из лучших составов сценаристов, когда-либо собиравшихся под одной крышей. Там были Джо Стайн, который написал «Скрипача на крыше» и «Зобру»; Ларри Гелбарт, который создал ситком «МЭШ» и написал сценарий для «Тутси». Гении. Там был Майк Стюарт, который у нас работал просто наборщиком текста! А впоследствии он написал мюзиклы «Пока, пташка» (Bye Bye Birdie) и «Хелло, Долли!» И это был наборщик текста, даже не сценарист шоу!
Лусил Каллен, которую не так часто упоминают, была еще одним потрясающим сценаристом. Она написала множество скетчей о семье и доме. Очень трудолюбивая и такая талантливая. И еще был Мэл Толкин, наш главный сценарист, один из лучших комедийных писателей за всю историю. Иногда он писал необычайно дешевые шутки. Знаете: «Она вышла замуж за человека более низкого положения – он очень сильно сутулился». Плохие, восхитительно плохие шутки. Он смоделировал множество монологов, скетчей о семье вместе с Люсил. И еще – пародий иностранных фильмов.
«Представление представлений»часто пародировало иностранные фильмы, что было редкостью в те времена. Сколько зрителей видело эти фильмы? Хотя бы сами сценаристы их смотрели?
Никто в Америке никогда их не видел, но мы, сценаристы, были из Нью-Йорка. Мы были ньюйоркцами. Было много кинотеатров, показывающих японские фильмы, французские фильмы, итальянские фильмы, конечно же. Мы все были знакомы с форматом, стилем, тем, как эти фильмы выглядели и как ощущались. Фокус был в том, чтобы сделать эти пародии смешными для людей, которые никогда не видели оригиналы. Но да, иногда мы пародировали фильм, который никто из нас не видел. Мы просто предполагали, что он выглядел определенным образом, и затем пародировали то, что нам удавалось представить.
Сценаристы «Представления представлений»,казалось, всему научились благодаря жизненному опыту. Ни один из сценаристов не изучал комедию в вузе.
Ну, вы говорите с одним из тех, кто так и не закончил вуз. Я, может быть, год проучился, не больше. Я был бруклинским уличным комиком. Не самым смешным и не самым лучшим. Было много отличных уличных комиков, которые дали бы тебе представление о том, что происходит в районе, в мире, одним остроумным замечанием. Я многому научился у уличных комиков, особенно тому, как быть смешным.
Как вы думаете, влияло ли на комедию то, что ей не учились в университетах? Сейчас студент может выбрать комедию даже в качестве основной специальности.
Я и правда думаю, что комедия была другой. У нас был опыт реального мира. Многие служили во времена Второй мировой войны. Только одно это должно было повлиять на комедию.
Не думаю, что можно изучать комедийное письмо. Это невозможно. Если бы кто-то мог этому обучать, думаю, этим человеком был бы я. Я так много всего написал, возможно, даже больше, чем кто-либо еще в истории. И все же могу сказать, что этому практически невозможно обучить. У меня был друг актер. Его звали Андреас Вуцинас, и он был греком. Он играл соседа-гея в «Продюсерах». Однажды он мне сказал: «Или ты это умеешь, или нет».
Он начал предложение с или, что мне очень понравилось. То, что он сказал, было грамматически неверно, но смысл в том, что ты должен это уметь с самого начала. Ты либо умеешь, либо нет. Нельзя научить писать. Можно научить основам письма: акт первый, второй, третий; когда создать экспозицию; как развить сюжет; как отточить шутки. Но нельзя научить людей, как заполучить талант. Нельзя научить людей выражать этот талант. Это просто невозможно.
Если ты вообще учишься, ты обучаешь себя сам. И в основном ты учишься на своих провалах. Когда бы я ни читал лекции студентам, я всегда говорю: «Не бегите от провалов. Провалы учат вас, чего не делать в будущем». Это настолько же важно, если не еще важнее, чем учиться, что делать. Учиться, не делать.
Чему конкретно вы научились на своих провалах?
Множество раз, особенно когда я только покинул «Час Сизара» в 1957-м, в моих работах было много высокомерия. Было много надменности. Я думал: да пошло оно все. Если вы не поняли, то и не надо. Но я понял, это насмешило меня. Иногда я смеялся над очень личными, персональными, непонятными другим вещами, и это доставляло мне удовольствие. Но я пришел к осознанию: для скольких людей я это пишу? Мне нужно попытаться рассмешить хоть кого-то из зрителей или все будет плохо. Я понял это после нескольких неудач.