– И пропал! – бросила Люся цветы в мусорное ведро и даже притопнула их ногой. Нога застряла, и теперь ведро болталось на ступне, но Люся так нервничала, что этого не замечала. – Пропал, сволочь такая! Только он никакой не генерал был и даже замуж меня не догадался взять, а сама я стеснялась себя предложить! А уж когда стесняться стало не под силу, сказала, что хочу ему ребенка подарить! А он от подарка отказался и в тот же день пропал… без вести…
Вася не знала, как утешить подругу. Она крепко прижала ее голову к своей груди и принялась с чувством ее наглаживать.
– Да ну и фиг с ним. Зато Ольга у тебя получилась вылитый папаша, ей тоже семья ни к черту. Зато вон как за ней Володя ходит! А я ведь чего, я ведь боялась, что ты у меня нравственно опустишься. Ну сама посуди, после боевого генерала да за какого-то миллионеришку, а теперь чего ж, позвони ему, за цветочки спасибо скажи…
– Я… я не знаю, куда его номер подевался… – медленно успокаивалась Люся, стараясь вырваться из цепких объятий подруги. – Надо опять Наталье звонить. Кстати, ты не помнишь, как этого старичка зовут?
Василиса только пожала плечами.
А Люсенька уже откопала в книжечке номер Наташи Бедровой и вовсю с ней щебетала.
– Наташенька, тут такое дело… У меня старичок тут был… Помнишь, который с собачкой полоумной?
– Это Матвей Артемович, что ли? – сразу догадалась Наталья. – Он у меня спрашивал ваши координаты.
– Ага, так вот, я бы тоже его координаты узнать хотела. Понимаешь, пришел, а сам… очки у меня оставил, растяпа! Занести надо или хотя бы позвонить.
– Что вы говорите?! – усмехнулась девушка. – И у вас очки?! Что это у наших мужиков такая неприятность с очками? Конечно-конечно, я вам сейчас продиктую и адрес вашего растяпы, и тефончик. Пишите.
Люся прилежно переписала данные в старенькую книжечку.
– Спасибо, выручила.
– Нет-нет, не кладите трубку! – перебила поток благодарностей Наталья. – Вы мне лучше скажите, что с Кислицыным-то делать? Что там ваш брат советует? Я ведь к его маме в доверие уже втесалась. Страшно сказать, она даже поделилась со мной семейным рецептом, как солить тыкву! Мерзость, я вам скажу, удивительная, а они едят.
– Ну и хорошо! – обрадовалась Люся. – И ты ешь! А сама потихоньку записывай, кто приходит к Кислицыну, о чем они говорят…
– Да никто к нему не ходит. С того времени, как меня его матушка привечать стала, он вовсе домой не показывается. Мне даже кажется, что мать его со скуки со мной такая общительная. Все думает, если ее сыночка я у них дома ждать стану, он скорее придет. А он не приходит! Даже пса забрал и уметелил куда-то! А мне, если честно, со старушкой-то уже скучно тыкву жевать…
– Наташа! Наташенька! – разволновалась Люся. – Неспроста это Кислицын исчез. Жди его! А потом сразу нам звони. А если нас не будет, тихонечко так за ним проследи. Только осторожно, побольше дурочкой прикидывайся, чтобы он чего не заподозрил. Давай, милая, а потом мы тебя с таким парнем познакомим, век нам спасибо говорить будешь!
– Да я ничего… чего там… – засмущалась в трубку девчонка и довольно засопела.
– Ну что? – подошла Василиса, когда Люся уже отошла от телефона. – Поблагодарила своего старичка?
– Вася! Я и забыла! Это все ты! Вечно заморочишь голову неизвестно чем…
И подруга снова стала нажимать на кнопки. Пока Люся по телефону плавилась со старичком в кокетливых «спасибах», Василиса бродила по комнате, терла нос и почесывала ухо.
– Вася, включи-ка телевизор. Мы с тобой «Новости» уже целую неделю не смотрели, совершенно не знаем, что в мире творится, – предложила довольная Люся.
Старичок… Черт! Люся опять забыла, как его зовут! В общем, он только что засыпал ее комплиментами, и поэтому на лице Людмилы Ефимовны блуждала счастливая, глупая улыбка.
– У меня есть идея! – вдруг остановилась Василиса посреди комнаты. – Я знаю, как попасть к Волку на дачу. К Хлебову!
Люся недоверчиво моргала глазами.
– Ты не думай, идея замечательная, – убеждала ее подруга. – Следующая репетиция у нас в пятницу, так? А в субботу мы уже будем там! На даче!
– А до пятницы? – несмело полюбопытствовала Люся.
– А до пятницы у нас целая куча артистов! И всех их надо проверить! И больше всех – Кирюшу заполошного! Я думаю, мы прямо сейчас к нему можем отправиться.
Уж как Люсе не хотелось тащиться в этот двор, но Василиса была права: время шло, а преступник до сих пор не наказан.
Адрес Кирилла Назаровича узнали у Вероники Абрамовны, и очень скоро подруги уже стояли перед дверью самодельного режиссера. На двери, рядом со звонком, светлела заляпанная записочка, где корявым почерком было выведено: «Дорогие гости. Вас, конечно, никто не звал, но если у вас совести нет, так хотя бы не давите на кнопку, звонок все равно не работает. Если сильно нужно, стучите кулаком».
– Ну и что? – растерялась Люся. – Нам сильно нужно, как думаешь?
Василиса на секунду задумалась и долбанула в дверь кулаком, а потом еще и пнула раза два, для верности. На пороге немедленно появилась румяная женщина, от которой пахнуло борщом.
– Вы чего буяните-то, а? Нешто нельзя по-человечьи на кнопочку нажать? – осерчала она.
– Так чего нажимать-то? Тут же ясно написано – кнопка не работает! Попросили посильнее бить, а я и так вполсилы… – оправдывалась Василиса.
Женщина высунулась из прихожей, посмотрела на записку и только покачала головой.
– Вот ведь сорванцы! Это мальчишки написали, озорничают. А вы, видно, к Кириллу Назаровичу? – догадалась она. – Проходите в комнату, я пока плиту выключу.
Подруги несмело прошли. Комнатка была чистой, не сильно заставленной и светлой. Из мебели здесь красовались только полированный столик, большой телевизор и маленький диванчик. Зато на всех стенах висели фотографии Кирилла Назаровича. Вот он сидит за столом, подперев щеку, надо думать, размышляет над сценарием, вот он курит на балконе и смотрит куда-то вдаль, скорее всего в будущее, а вот он весело улыбается, глядя в зеркало. И везде один.
– Ну как, осмотрелись? – появилась в дверях женщина. – Я вам борща налила, здесь пообедаем или в кухню пройдем? Меня, кстати, Раей зовут, я, так сказать, супруга Кирилла, незаконная, правда…
– А сам он где? – спросила Люся.
– Сам? Так на работе! Он сантехнику чинит. Пойдемте в кухню, он через часок явится.
Ни Люся, ни Василиса борща не хотели, но и обижать радушную хозяйку в их планы не входило. Поэтому чинно прошли на маленькую, как лифт, кухоньку.
– Вы, видать, из нового состава? – со знанием дела спросила Рая. – Стареньких-то я всех знаю, сама ходила на репетиции глядеть. Уж так мне нравится, так нравится! А когда волк-то козлят пожрал, я даже плакала спервоначалу. Очень трогательный спектакль.
– Вот уж верно, – с набитым ртом кивала Люся. – Только отчего это ваш муж так на «козлятах» зациклился?
– Так он говорит, что сейчас детям по телевизору одни боевики показывают! – размахивала ложкой хозяйка. – Кирюша говорит, детям смотреть нечего! А вот если бы сказку ставили да в артисты привлекали красивых, обеспеченных людей, тогда бы дети не в «Бригаду» играли, а в «семерых козлят». Это он сам так говорит…
– Надо же, с какой стороны он на спектакль смотрит, – с уважением покачала головой Василиса.
– …Только вы ему не верьте, – продолжала Рая. – На самом деле он книгу в руках держал последний раз на выпускном экзамене. Не любит он читать-то, хоть ты его растерзай! Вот и ставит, что помнит. По секрету скажу, следующая работа у вас «Колобок» будет.
Подруги переглянулись.
– А с колобками не получится, что они все время пропадать будут? Хлебобулочное изделие как-никак… – осторожно проговорила Люся. – Вот я смотрю, с Козами у нас одни неприятности… Другой бы на месте вашего Кирилла уже о-го-го! С ума бы сошел, а он ничего, держится…
– Кирилл не от мира сего, – важно напыжилась Рая. – Я сама иной раз смотрю – вроде нормальный мужик. Пригляжусь – нет, сдвинутый. Бывает, домой придет и ходит по комнате, блеет, блеет, да так жалобно… Потом подпрыгнет: «Вот как должны козлята кричать, когда их волк пожирает» – и станет Анжеле или Веронике Абрамовне названивать, а потом и в трубку им так же мекает. Нет, он особенный. И люди к нему такие же тянутся. Вот прикипают просто! Был один шофер, так тот просто проходу не давал. Все приставал: «Возьми меня, Кирюха, к себе в балаган. Уж больно бабы у тебя смачные». Очень к искусству тянулся. Или вот еще девчонка одна, как напьется, первым делом к Кириллу в подвал, простите, в театр волокется. «Разглядите меня получше! Я же вылитая Катрин Денев!» А уж сколько к нему ребятишек прибегало! А он – нет! Театр – это высокое искусство. Так детки ему двери чем-нибудь намажут или напишут черт-те что…
– А вот мы слышали, что в драмкружок этот силой жильцов загоняют, – не утерпела Василиса. – Вроде как даже угрожали: не придете – воду отключим.
– Почему это угрожали? – обиделась Рая. – И не угрожали вовсе, на самом деле отключали. А как еще людям докажешь, что в них талант спит? Вот у Ольги Степановны, у нас такая пожилая дама была, у нее даже свет на три дня отключали, так она не хотела в артистки! Потом, правда, написала куда-то письмо, она чья-то там мамаша оказалась, пришлось отступиться, а вот Римма, тоже интересная такая девчонка, ее удалось зацепить.
Василиса уже съела борщ, но старательно скребла ложкой дно – боялась спугнуть хозяйку с нужной мысли.
– А что это за Римма? – наморщила лоб Люся. – Сколько ходим, ни разу ее не видели…
– Так она уехала, наверное, куда-нибудь, – вдруг подозрительно равнодушным голосом пробормотала Рая и для пущей убедительности даже принялась намурлыкивать: «…Ах, какая женщина, какая же-е-енщина, мне б кусочек…» Да вы кушайте, кушайте!
– Да мы кушаем, кушаем… – очень серьезно слушала пение Люся, а потом вдруг оборвала мотив на самом полете: – Так что там с Риммой?
– Вы перед нами комедию не ломайте! – возмутилась уже и Василиса. – У них там в театре Коз, как на мясокомбинате, убивают планомерно, а она тут песенки… Не забывайте, Рая, я, между прочим, не какого-то шестого козленка играю, а самую главную Козу, их мать! И у меня все перспективы вот так же где-нибудь скончаться от чьих-то недобрых побуждений! А мне не хочется! А у меня сын милиционер! Сейчас ему позвоню и сообщу, что вы преступника покрываете!