После установления отношений и доверия между врачом и пациентом настает время знакомства с условиями типичного или атипичного течения болезни. Если не брать в расчет инфекции, травмы и аллергии, кожные болезни в большинстве случаев имеют сложную природу, поэтому не стоит искать одну причину: ее не может быть по определению. Чтобы вылечить, нужно учесть все факторы – тело и душу; это непременное условие принятия терапии и излечения либо облегчения.
Одна болезнь может прятать другую
Многие пациенты признают, что испытывают стресс, но «как все», и не видят связи со своей болезнью. Возможно, они и правы. Другие предполагают, что такая связь есть, но тоже ошибаются. Вспомним случай пожилой женщины, которая объясняла жжение стрессом, а на самом деле на нервные окончания давили метастазы в позвоночнике. Кто-то связывает все недомогания с кожным заболеванием и тоже сильно ошибается. На примере нижеследующих случаев становится понятно, почему сложно поставить правильный диагноз.
Фабрис – 18-летний юноша, болеющий псориазом с 15 лет. Он плохо спит, почти не гуляет, часто вспыльчив; его терзают мрачные, иногда суицидальные мысли. Это симптомы депрессии. Он связывает это с псориазом и отказывается от антидепрессивной терапии: вылечите его псориаз, и все наладится. Ввиду значительного ухудшения качества жизни ему выписываются препараты от псориаза. Через месяц псориазные бляшки почти полностью исчезают, но юноше не становится лучше, он не ходит на занятия, часто рыдает.
Он пытается покончить с собой, выпив сильнодействующее лекарство. Его госпитализируют, к нему приходит психиатр. Для Фабриса это замечательная встреча: первый раз в жизни он смог кому-то довериться. Он понял, что прятался за псориазом, но вообще-то он его устраивал, потому что был прекрасным предлогом, чтобы никуда не выходить из дома. Сексуальных отношений у него никогда не было. Его настоящая проблема была в неуверенности в себе (как у многих подростков) и в открытом конфликте с родителями, которые не желали терпеть его гомосексуальность. Впрочем, он не заметил связи между самыми острыми периодами конфликта с родителями и псориазом.
История Фабриса наглядно демонстрирует возможное отсутствие связи между депрессией или стрессом и кожной болезнью. Псориаз не был вызван жестоким семейным потрясением, а депрессия не имела отношения к псориазу. Возможно, сваливать все свои несчастья на соматику и удобно, но даже кожное заболевание и тяжелая личная драма часто сопровождаются другими заболеваниями.
А вот продолжение истории Фабриса. После драматического эпизода с самоубийством он начал лечиться от депрессии, посещать психотерапевта, стал увереннее в себе и заявил родителям, что будет жить, как ему хочется. Родители отнеслись к этому с большим пониманием. Фабрис нашел спутника, они начали встречаться и через год вместе сняли квартиру. Я по-прежнему лечу его от псориаза, который то обостряется, то ослабевает, но все так же не связан с радостями или невзгодами Фабриса. Через полгода он смог обходиться без антидепрессивной терапии.
Этот пример показывает, что, с одной стороны, можно иметь проблемы и быть склонным к тревоге или депрессии, с другой – соматические заболевания (кожи или других органов) при отсутствии выраженной взаимосвязи между проблемами и заболеваниями. Более того, так чаще всего и бывает, и об этом следует помнить.
Зато нет почти никаких сомнений в том, что на кожные заболевания влияет психика. Бывает, что психические факторы обостряют или обнаруживают заболевание кожи, будучи причиной кожных расстройств. В таком случае нужно принимать это во внимание.
Подавленные эмоции как причина развития заболевания
В том, что не выраженные вербально эмоции могут отразиться на состоянии кожи, сомневаться больше не приходится. Принимать это во внимание – большой шаг к выздоровлению. Иногда это просто, иногда сложно, а иногда, к сожалению, невозможно.
В случае эритрофобии легко осознать боязнь покраснеть, потому что это проблема, приводящая людей с жалобами на консультацию к специалистам. Возможно, бывает труднее осознать и, главное, принять факт, что иногда покраснения не происходит, когда кажется, что оно есть из-за ощущения тепла или потому что в голове сидит мысль, что это та сама ситуация, когда можно было бы и покраснеть. Тем не менее принять это – значит признать, что это не слабость, а лишь другая форма реакции, позволяющая в случае необходимости приступить к эффективному лечению или снять остроту проблемы, которая сначала будет восприниматься не так драматично, а потом и вовсе исчезнет.
В пору юности Филипп был одним из моих друзей. Он краснел немного больше, чем остальные ребята – когда ему было жарко, во время занятий спортом или при волнении. Когда некоторые из его товарищей по лицею обратили на это внимание, его стала беспокоить мысль, что он краснеет в присутствии посторонних, особенно, если покраснение могло выдавать эмоции, которые он хотел скрыть. В течение года этот страх постоянно усиливался. Во время летних каникул его боязнь немного прошла из-за того, что он не ходил в лицей, и потом он сказал себе, что в этом нет ничего страшного. На протяжении следующего года он еще часто краснел, но постепенно научился не придавать этому особого значения. Сейчас он краснеет не чаще других.
Прошло несколько лет, и на консультацию ко мне пришла 16-летняя Жозефина в сопровождении родителей. Ее беспокоила склонность к покраснению, которое, по ее словам, само по себе не доставляло проблем, но у нее горело лицо, и ей казалось, что ощущение жжения со временем усиливалось. Было очевидно, что оно никак не связано ни с соматическим заболеванием, ни с повышенной чувствительностью кожи, поскольку все видимые факторы, которые могли бы вызвать такое ощущение, у девушки отсутствовали, а лицо горело очень сильно. Жозефина оценивала жжение на 6 баллов по 10-балльной шкале, а в моменты обострения – на 10 из 10. Следует отметить, что по ее поведению и манере держать себя трудно было предположить существенный физический дискомфорт. Родители внимательно прислушивались к словам и жалобам единственной дочери: уже в самом начале консультации они заявили, что сразу после визита к врачу заберут ее из лицея, чтобы перевести на домашнее обучение! У Жозефины была легкая форма розацеа, но она утверждала, что это для нее не проблема, отказывалась признавать субъективный характер оценки интенсивности болей и говорила, что в лицее у нее все в порядке. Две консультации не изменили ситуацию к лучшему, и на будущее Жозефины я смотрю пессимистично.
Онихотилломания, трихотилломания и дерматилломания (см. главу 4) сразу же наводят на мысли о психическом происхождении расстройства. Мы все знаем кого-нибудь, кто грызет ногти (это онихофагия), но лишь немногие готовы добровольно признаться в том, что такая привычка вызвана тревогой и беспокойством. С онихотилломанией все немного сложнее, но, в отличие от Зоэ (см. главу 4), больные полностью осознают свою проблему. Так же обстоит дело и с трихотилломанией.
Признаться в том, что расцарапываешь сам себе кожу, если речь идет о дерматилломании, тоже довольно несложно. Подростки (расстройство появляется, как правило, в пубертатный период) охотно объясняют, что царапают себя не от зуда, а из-за стресса: создается впечатление, что расчесывание, даже если и не решает их проблемы, незамедлительно снимает нервное напряжение. Полное отрицание может быть связано с чувством стыда или с желанием скрыть то, что может вызвать стресс, но может свидетельствовать и о куда более серьезной патологии – патомимии (см. главу 4). Работы Давида Ле Бретона о скарификациях позволили многим подросткам узнать себя в описываемых пациентах и откровенно поговорить об этом, понять механизмы привычки и избавиться от нее с течением времени. Помогают и специальные сайты в интернете, посвященные дерматилломании и трихотилломании.
Клара – молодая 24-летняя женщина. Еще в ранней юности у нее появилась привычка крутить себе волосы и брови. Она всегда понимала, что делала это во время стресса, но считала свое поведение довольно странным и не находила этой привычке рационального объяснения. Дерматологи, к которым она ходила на прием, сказали, что нужно просто перестать вырывать себе волосы, но такой совет не очень помог… На сайте в интернете она нашла объяснения, позволившие многое понять об этом расстройстве, и она обнаружила форму подходящей терапии – принятия и ответственности. Клара пошла к психиатру, чтобы узнать об этой терапии подробнее.
Признать самоповреждения таковыми в большинстве случаев не составляет особого труда, гораздо труднее осознать, что такие странные ощущения, как жжение в ротовой полости (стоматодиния) или в области вульвы (вульводиния), или прурит (зуд), могут быть обусловлены психической жизнью. Впрочем, как бы то ни было, необходима помощь врача, поскольку он должен сначала исключить вероятность собственно соматического заболевания и только потом приписывать симптомы психической причине.
При стоматодинии часто бывает, что симптомы резко проявляются, и это запоминается очень надолго; в таких случаях легко установить связь с конкретным событием, которое и послужило спусковым механизмом. Просьба вспомнить такое событие позволяет людям задать себе вопрос, который еще не задавали, и понять причину возникновения нарушения. Многие другие пациенты предпочитают сначала ничего не рассказывать, даже если их окружению все очевидно: дело в том, что непроизнесенные слова превращаются в болезни, и для осознания этого понадобится время. Напомним, что стоматодиния иногда никак не связана с психической причиной, и важно искать основную болезнь, для этого часто бывает достаточно пройти всего лишь одно медицинское обследование. То же самое относится и к вульводинии или психогенному зуду.
ВРАЧ ПОМОГАЕТ В ОСОЗНАНИИ ЗАБОЛЕВАНИЯ
Если для одних людей принятие психической причины не представляет никакой проблемы, то для других все обстоит иначе: они очень удивляются, когда узнают, что симптом, который приписывают заболеванию полости рта, вульвы или кожи, на самом деле может иметь психическое происхождение. Врач способен оказать существенную помощь больному, сразу объяснив ему, что причины симптомов могут быть связаны с кожей или слизистыми, а также с общими факторами (нехваткой витаминов, заболеваниями других органов, токсической или медикаментозной причинами и т. д.) или расстройством нервной системы.
Нужно понимать, что речь может идти о нервной системе в целом: от периферических нервных окончаний до головного мозга или на любом участке между ними. А наряду с церебральными причинами не исключена и психическая. Тогда врач рассматривает все возможные варианты. Как правило, достаточно одного клинического обследования и беседы с пациентом, чтобы предположить психическую причину. К ней обращаются лишь тогда, когда есть основания, – никогда нельзя предполагать ее только потому, что не удалось обнаружить никаких других причин!
Ариан – энергичная женщина 60 лет, и уже год как ее беспокоит ощущение жжения во рту, особенно на языке. Она уже консультировалась с несколькими врачами и стоматологами: все они говорят, что не видят ничего особенного. Некоторые специалисты направили ее на дополнительное обследование, но так ничего и не обнаружили: анализы не выявили никакой аномалии. Ариан говорит, что утром не испытывает никакого жжения, как и во время еды, но симптомы усиливаются днем, достигают апогея вечером и особенно ночью. Судя по всему, речь идет об обычной стоматодинии. Когда ей задают вопрос, с чего все началось, она говорит, что не знает, но жжение появилось именно в тот момент, когда ее сын переезжал из Бретани во Французскую Гвиану. Когда спрашиваешь, переживала ли она по этому поводу, она отвечает утвердительно и признается, что ей становится все труднее быть вдали от сына. Она ни разу не видела его с тех пор, и, похоже, он не намерен возвращаться в ближайшее время. Ариан говорит, что такой вопрос застал ее врасплох: она никогда не думала о связи между переездом сына и жжением во рту, но теперь ей все ясно! На следующей консультации она сообщает, что чувствует себя лучше и охотно соглашается начать курс психотерапии, чтобы закрепить достигнутый результат.
Осознание и принятие факта, что симптом имеет психическое происхождение, – дело нелегкое, но согласиться с тем, что аномалия вовсе не аномалия, гораздо труднее! На самом деле дисморфофобия – сложная проблема, справиться с которой непросто. Примечательно, что есть два момента, когда она проявляется чаще всего, и связаны они с быстрыми и существенными переменами в теле: подростковый период и менопауза. В этом случае тоже понадобится помощь врача, чтобы отличить реальное от надуманного. Если пациент принесет фотографии, это поможет врачу получить более объективное представление о проблеме. Тем не менее признание того, что представление о себе не соответствует действительности, что речь идет об искаженном восприятии минимальных или нормальных изменений, требует серьезной и продолжительной работы.
Брижитт 47 лет, она работает на руководящей должности и успешно строит карьеру, но на прием к врачу пришла, потому что ее жизнь превратилась в настоящий ад из-за угревой сыпи. У нее нет никаких видимых следов акне, хотя она уверяет, что полностью отказалась от лечения, потому что ни один терапевтический курс все равно не помогает. Для начала я все же предлагаю ей несложное местное лечение и объясняю, что не только не вижу никаких признаков угревой сыпи, но и вообще ничего особенного. На последующих консультациях Брижитт рассказывает, что ее жизнь становится все более невыносимой, и она старается не смотреть на себя в зеркало из-за этой угревой сыпи. Она признается, что еще больше беспокоится, потому что ей кажется, что она сходит с ума: все говорят, что у нее нет никаких угрей. Это был очень важный момент, и я сразу же спрашиваю, почему ее это так беспокоит. Мой вопрос сбивает ее с толку, на какое-то время она умолкает, а потом начинает рыдать. Это ужасно, говорит Брижитт, возможно, у нее действительно нет никакой сыпи, но она не может помешать себе думать о том, что ее внешность обезображена. И тогда она просит посоветовать ей хорошего психолога и признается, что все проблемы начались, когда ее бросил муж. Это осознание было внезапным и болезненным, но очень полезным, поскольку год спустя Брижитт чувствовала себя отлично. Тем не менее она продолжает психотерапию, по ее словам, она идет ей на пользу «во всех отношениях».
К сожалению, бывают ситуации, когда люди оказываются не в состоянии осознать свое расстройство без специализированной медицинской помощи. Это относится к патомимии и схожим с ней заболеваниям, а также к бредовым идеям, связанным с заражением (см. главу 4). Часто оказание помощи начинается с распознавания депрессии.
Марианн, молодая 20-летняя женщина, пришла на консультацию из-за волдырей на предплечьях. Глубокие очаги воспаления отсутствуют, и эти волдыри не связаны ни с экземой, ни с аутоиммунным заболеванием, ни с ожогами. Хотя Марианн обратилась именно из-за этих поражений, кажется, что они не вызывают у нее особого беспокойства. Более того, она крайне уклончиво отвечает на вопросы, когда у нее спрашивают, как они появились. В этом случае помогает очень простой вопрос, с которого фактически и начинается оказание медицинской помощи: «Как у вас дела?» Марианн начинает рыдать и сквозь слезы отвечает, что все плохо, но ничего больше сказать не в состоянии. Она охотно соглашается на госпитализацию, ей назначают антидепрессивную терапию и первые консультации с психотерапевтом. Марианн страдает патомимией. Через год она чувствует себя гораздо лучше, но мы так никогда и не говорили с ней о том, что эти повреждения она наносила себе сама. Если бы я подтолкнул ее к таким откровениям, это могло привести к самим серьезным последствиям, вплоть до самоубийства.
Клер 67 лет, она жалуется на заражение паразитами. Хотя врачи уверяли, что никаких паразитов у нее нет, она продолжает их искать на себе или у себя. На консультации она непрерывно рыдает и рассказывает бесконечные истории о паразитах. Иногда все-таки перестает рыдать, чтобы послушать врача (но не всегда), у которого на несколько секунд создается впечатление, что он ее убедил, затем все начинается сначала. Однажды она заявляет, что так больше продолжаться не может и ей нужно помочь, с легкостью соглашаясь с тем, что у нее депрессия. Ей предлагается пройти курс медикаментозного лечения. Клер с возмущением отказывается: по ее словам, она не сумасшедшая, а врачи ничего не понимают в ее болезни, но ей все-таки выписывают рецепт и назначают новую консультацию. К моему величайшему удивлению, через два месяца она возвращается. Более того, она прошла курс медикаментозной терапии. На этот раз она очень признательна и говорит, что чувствует себя гораздо лучше, соглашаясь продолжать лечение. Клер утверждает, что ее проблема с паразитами решена, но, по-видимому, никак не связывает это с приемом лекарств, и, судя по всему, никогда не согласится с тем, что паразитов у нее не было. Зато теперь она счастлива…
Усугубляющие психические факторы
В некоторых случаях проблемы с кожей не обязательно связаны с психической проблемой, но могут усугубляться или даже проявляться под влиянием психических факторов, например, при стрессе, психических болезнях (особенно при депрессии или синдроме тревоги), аддиктивных расстройствах или некоторых личностных особенностях (склонность к беспокойству, фобиям и ипохондрии).
У Флоранс волчанка. Она принимает гидроксихлорохин в таблетках и использует кремы и мази с кортикостероидами. Заболевание началось после смерти ее матери от рака груди 15 лет назад. С тех пор она заметила, что всякий раз, когда слышит, что какая-нибудь женщина заболела раком груди, у нее случается обострение. Через три года она решила начать психотерапию и пришла к выводу, что обострения волчанки стали менее выраженными, а главное, более редкими.
Марселю 55 лет, он водитель-дальнобойщик. Он произвел впечатление человека, которому нравится изображать из себя крутого парня. С 20 лет у него псориаз. К 50 годам заболевание усилилось, и потребовалось пройти два курса биотерапии, так и не принесших заметных результатов. Когда у Марселя настойчиво спрашивают, нет ли какого-нибудь стрессового фактора, он отвечает отрицательно. Но вид у него озабоченный и даже подавленный, тогда как по характеру он, скорее, жизнелюб и всегда готов шутить по любому поводу. Через некоторое время стало известно, что он предпринял попытку самоубийства, которая, к счастью, оказалась неудачной. После этого он не сразу возобновляет лечение от псориаза, но проходит курс антидепрессивной терапии и посещает психотерапевта. Марсель становится гораздо разговорчивее и объясняет, что мучительно переживал развод, которому предшествовали долгие годы глубокого непонимания с супругой, в то время как на работе он испытывал стресс из-за постоянно растущего объема работ. В конце концов через три месяца он возобновляет лечение от псориаза. К нему вернулось чувство юмора, еще через полгода он встретил другую женщину и прошел курс антидепрессивной терапии. Он продолжает сеансы психотерапии и отмечает, что его научили говорить по-настоящему, и теперь он чувствует себя просто замечательно.
Обе эти истории наглядно показывают, что важно признать наличие стресса и проблем в жизни – это может влиять на развитие заболевания, к тому же просто полезно передавать их словами.
Важно, чтобы врачи и больные или их окружение могли выявлять депрессию: как мы уже видели, она может усугублять течение псориаза и других заболеваний кожи как по биологическим причинам, так и из-за плохой переносимости стресса, алкогольной или табачной зависимости или, наконец, из-за низкой мотивации к лечению. Приведем в качестве примера еще одну историю.
Венсану 23 года. У него атопический дерматит с трехмесячного возраста, но со временем заболевание почти перестало его беспокоить, а смягчающие средства он применял лишь иногда и совсем редко пользовался такролимусом. К 21 году атопический дерматит обострился, но Венсан больше не лечился. Зуд становился все сильнее и сильнее. Молодой человек решился прийти на консультацию только после особенно острого приступа заболевания. Врач назначил ему курс терапии, но Венсан не видел в этом смысла. Врач, заподозрив депрессию, настаивал, и в конечном счете Венсан признался, что чувствует себя плохо, спит мало, ему все надоело, и уже несколько раз возникали мысли о самоубийстве. Венсан заплакал и долго не мог остановить слезы. Его госпитализировали и выписали только через несколько недель. Его состояние, как физическое, так и психическое, значительно улучшилось.
Депрессия – не единственное психическое расстройство, которое может повлиять на течение заболевания, но его еще нужно признать. Об этом и пойдет речь в следующих трех историях.
Вот уже несколько лет у Майален псориаз. Пораженных участков становится все больше, и ограничиваться местным лечением уже не получается. Тогда ей назначают фототерапию – лечение ультрафиолетовыми лучами. В последние годы этот метод применяется все реже, потому что существуют другие терапевтические альтернативы, и количество сеансов фототерапии ограничивают, чтобы не провоцировать риск развития рака кожи. Тем не менее фототерапия все еще эффективна, а действие может сохраняться очень долго после последнего сеанса облучения. Поколебавшись, Майален соглашается пройти курс фототерапии, поскольку не хочет пить таблетки или делать уколы. После 30 сеансов нет никаких результатов, и это удивляет ее дерматолога. Все дело в том, что было научно доказано: уровень тревоги служит более значимым фактором для успеха фототерапии, чем доза полученных ультрафиолетовых лучей, что и подтвердилось в случае с Майален. Наконец она согласилась с тем, что очень встревожена, и начала терапевтический курс. Сейчас она способна воспринимать предлагаемые терапевтические решения спокойнее, в том числе и фототерапию, и, несмотря на тревогу, которую в итоге признала, войти в кабину с ультрафиолетовыми лучами.
Жорж – 68-летний мужчина, ноги которого покрыты трофическими язвами, связанными с хронической артериальной недостаточностью. Нет никаких сомнений, что его артериопатия связана с курением. Ему было очень трудно бросить курить, но он наконец сделал это. Артериопатия была такой давней, что язвы все еще не зарубцевались, но их размер уменьшился, и артериальное давление заметно снизилось. Жорж осознал не столько даже вред курения (ему это известно, как и всем), сколько реальность своей зависимости. Он считал, что выкуривал по 25 сигарет в день, чтобы отвлечься или потому, что испытывал стресс, но потом понял, что делал это только потому, что не мог справиться с этой навязчивой потребностью, что полностью соответствует определению аддикции, или зависимости.
Анри – 28-летний мужчина. Он пришел на консультацию из-за сильных повреждений кожи кистей рук: она была сухой, растрескавшейся и красноватой. Это типичные симптомы воспалительного дерматита. Он объясняет эти повреждения использованием гигиенического средства на работе, похоже, оно ему просто не подходит. Во время консультации выяснилось, что Анри моет руки 25 раз в день. Начался доверительный разговор, и мужчина признался, что все считают его настоящим трудоголиком: он всегда работает до тех пор, пока результат, по его мнению, не будет идеальным. Больше всего его беспокоит то, что по различным причинам он не может помешать себе отказаться от ритуалов. Немного поколебавшись, я все-таки говорю о том, что подозреваю у него обсессивно-компульсивное расстройство (пресловутый ОКР, невроз навязчивых состояний). Он испытывает облегчение – наконец-то с ним об этом говорит врач! Анри полагает, что на самом деле это его проблема, и ему очень хочется вылечиться!
Наконец, есть и патологические личности. Речь идет о случаях, когда та или иная черта или особенность характера имеет отношение к психиатрическому заболеванию. Всем известны люди, о которых говорят, что они либо одержимы, либо истеричны, либо встревожены, либо нарциссичны, либо склонны к паранойе, ипохондрии или фобиям и т. п. Эти личностные особенности не охватывают все сферы жизни и не нуждаются в специальном лечении, но все же патологичны, поскольку имеют некоторые общие черты с психическими заболеваниями на уровне отдельных симптомов и признаков. Они встречаются довольно часто и могут оказывать влияние на развитие дерматологических заболеваний или переходить в настоящую болезнь, но часто остаются на стадии особенностей характера. Понимание и принятие этих особенностей помогает не только лучше адаптироваться к социальной жизни, но и эффективнее бороться с заболеваниями, выбирая при необходимости курс лечения.
Каждый раз, когда Эмме назначают лечение угревой сыпи, она задает тысячу вопросов о возможных побочных эффектах, прежде чем согласиться следовать назначениям. Когда она лечится, старается применять как можно меньше препаратов. Снова приходя на консультацию, она говорит не об эффективности лечения, а о возможных многочисленных побочных эффектах, длинный список которых регулярно составляет. Эффективность лечения угревой сыпи у Эммы всегда оставляет желать лучшего, поскольку ей назначаются только препараты местного действия, невозможно даже представить, чтобы Эмма согласилась принимать таблетки. Мы пытались дать ей понять, что опасения преувеличены, у нее есть склонность к тревоге и даже фобии, но она так и не захотела прислушаться к нашему мнению. Угревая сыпь у нее умеренной степени тяжести, но уже год практически нет никакого улучшения, и она по-прежнему опасается побочных эффектов, которых никогда не было…
Некоторые авторы (см. стр. 29) считают, что существуют и психосоматические личности, то есть люди, тело которых могло бы отражать (соматизировать) состояние стресса. Была даже предложена классификация психосоматиков по трем типам: тип А (нетерпеливые, требовательные, активные, сопротивляющиеся, экстраверты) с повышенным риском развития сердечно-сосудистых заболеваний; тип Б (спокойные, но не деятельные) с повышенным риском развития аутоиммунных заболеваний; и тип В (интроверты) с повышенным риском развития онкологических заболеваний. Разумеется, я мог бы привести примеры, подтверждающие эту гипотезу, но есть и примеры, опровергающие ее. Мне всегда казалось слишком самонадеянным утверждать, что тот или иной человек относится только к одному типу личности, и еще более самонадеянным, что принадлежность к определенному типу личности могла бы обусловить склонность к некоторым заболеваниям. Даже если бы это действительно было так, я не уверен, что осознание этой взаимосвязи могло бы принести хоть какую-то пользу самому человеку или для профилактики развития заболеваний.