ались в машине, когда он отвозил ее домой, да еще эта дурацкая сцена, разыгравшаяся несколькими днями позже на ковре в гостиной. Неожиданное возвращение Флоранс не позволило супружеской измене стать безоговорочным фактом. Николя испытал огромное облегчение, а Флоранс ничего не заподозрила. У Карлы же хватило присутствия духа спрятаться за диваном, чтобы привести в порядок одежду.
А вот сегодня одежды на ней практически не было. Девушка экипировалась как заправская туристка, наплевав на хороший вкус и правила приличия, действующие в обычной жизни. Что-то вроде набедренной повязки, отороченной светло-голубой бахромой и повязанной очень низко, кислотно-розовый свитерок, не доходивший до пупка, и в довершение белые кожаные сандалии на оранжевых от крема для загара ногах. Николя был в сером костюме и полосатом галстуке: повседневная одежда, которую он надел, чтобы проводить Флоранс с детьми на вокзал, откуда он якобы должен был отправиться на работу.
— Как бы мне хотелось поехать с вами! — сказал он Флоранс перед отходом поезда.
— Знаю, милый. Мы будем все время думать о тебе. А ты не сиди в одиночестве. Сходи куда-нибудь, развлекись, воспользуйся своим холостяцким положением!
Жена ни капли не иронизировала. С ее стороны это была лишь ненавязчивая заботливость, которая так нравилась Николя.
— Жалко, — добавила Флоранс, — что Карла не составит мне компанию. Боюсь, эти двое сорванцов замучают меня зимними видами спорта. Не столько отдохну, сколько устану.
И опять сказано просто, никаких намеков или коварства. Флоранс всей душой сочувствовала бедной Карле, которой пришлось срочно выехать к заболевшей матери.
Стоя в очереди, Карла сильно сжала руку Николя. От нее уже веяло югом и солнцем. И это в Париже, в марте месяце! Николя повеселел. Все идет как задумано. Он отправляется развлекаться с няней собственных детей, что отнюдь не превращает его в монстра. Любой из его коллег мужского пола мог похвастаться такого рода историей. В нашем низменном мире случаются преступления и похлеще. Николя, по крайней мере, продержался семь лет, прежде чем подчиниться универсальному закону полигамии.
В самолете Карла первым делом закатила небольшой скандальчик, требуя, чтобы ее посадили в бизнес-классе, но стюардесса осталась непреклонной. Пунцовый Николя потащил свою спутницу по проходу к местам, указанным в билетах, и уступил ей кресло у иллюминатора.
— Но мы же как раз над крылом! Отсюда ничего не видно! — возмущалась Карла.
Идиотка! Спрашивается, ради чего он отказался от поездки с Флоранс и детьми в горы? Ради того, чтобы возиться с этой дурно воспитанной девчонкой?
Николя невольно задумался о своем семействе. Уже через несколько часов они доберутся до домика, который снимают каждый год. Дети сразу кинутся лазить по своей двухъярусной кровати. Флоранс будет спать одна на раскладном диване. Может быть, даже не станет его раскладывать каждый вечер, чтобы не загораживать проход в маленькую кухоньку, где она готовит завтрак. Перед глазами Николя возникли служащие проката, похожие на разжиревших космонавтов, они выдавали горнолыжные ботинки, еще влажные от испарений сотен совершенно незнакомых людей. Вспомнился запах тушеного картофеля в ресторанчике в горах, куда всегда выстраивалась очередь из желающих перекусить (это еще полбеды) и желающих попасть в туалет. А потом наступал вечер, и, поскольку приготовить ужин на четверых на пятнадцати квадратных метрах Флоранс считала выше своих сил, они обычно волокли детей по холоду в ближайшее кафе, где завсегдатаи за грязноватыми столиками хвастались спортивными достижениями, но их голоса перекрывал орущий телевизор.
— У тебя проблемы? — осведомилась Карла.
— Да нет. А что?
— Молчишь, и мыслями, похоже, где-то далеко. Жалеешь, что не поехал на лыжный курорт с женой и детьми?
— Ну нет!
Это был крик души, первые искренние слова за весь день. Николя взял Карлу за руку и улыбнулся. Ее кукольный румянец, пухлый ротик, грудь торчком под свитером из ангоры — вот она, прекрасная реальность! Он даже постарался вспомнить, чем так зацепила его эта Лолита-переросток, представил обнаженную Карлу под кокосовой пальмой в закатном свете и в итоге уверился, что ничего так в жизни не желал, как экзотично-эротичного приключения с этой девушкой. Он поцеловал ее, и языки их сплетались до тех пор, пока не понадобились для иной цели: стюардесса начала разносить подносы с едой.
Рекламные проспекты не солгали: гостиница «Кокосовый пляж» стояла прямо на побережье. Из автобуса, присланного за ними в аэропорт, высыпала дюжина одуревших от путешествия семей и порядка двадцати пар, сомнительных с точки зрения законности их отношений. Карла предоставила Николя выгружать чемоданы, а сама двинула к стойке администратора, чтобы, опередив остальных клиентов, добиться поселения в комнате с видом на море.
— Мне досталась последняя! — радостно объявила она разъяренной очереди отпускников. — Нико, ты скоро?
Они пересекли грандиозный холл — паркет из черного дерева, фонтаны, встроенные в стены, и золоченые маски местных божков. Карла шествовала с высоко поднятой головой, всем своим видом показывая: она видала отели и получше, но Николя ей было не обмануть. Индиец в белой тунике нес их багаж.
Стеклянный лифт остановился на втором этаже. Бледно-зеленые стены коридора встревожили Николя: места общего пользования в их горном жилище были выкрашены в точно такой же цвет! Однако беспокойство рассеялось, стоило индийцу распахнуть перед ними дверь номера. Ни грубой штукатурки на потолке, ни мезонина из покрытой лаком сосны, ни бутылок итальянского вина под льняным колпаком. Индиец исчез словно по волшебству, оставив Николя и Карлу наслаждаться магией места. Огромная комната с лоджией, откуда открывался изумительный вид на океан, кровать, застеленная белым льном, простая мебель из экзотического дерева, букетик орхидей и пушистые халаты в ванной комнате — все это заставило Николя пожалеть, что он не взял с собой Флоранс, она была бы в восторге. Но вместо любимой жены и матери его обожаемых сыновей номер инспектировала Карла, придирчиво морщась и тараторя без умолку. Несмотря на разницу во времени, энергия в ней била через край. Ее личико сияло. И она распространяла вокруг запах пота и дешевых духов. Флоранс была куда изысканнее, обладая вдобавок редким даром держаться естественно в любых обстоятельствах.
— Ой, они искусственные! — пищала Карла. — Ты меня слышишь, Нико? Да что с тобой? Жену вспомнил?
— Кто искусственные? — Последний вопрос Николя малодушно пропустил мимо ушей.
— Орхидеи. Я думала — настоящие. Но ты потрогай! Похоже, каучук…
— Настоящие. Орхидеи такими и должны быть.
Карла усердно выискивала предлог — годился любой: крошечная пылинка или еще что-нибудь, — лишь бы повозмущаться. Николя припомнил (увы, слишком поздно!) рассказ одного коллеги о том, как он ездил в Доминиканскую Республику с няней своих детей. Эта девица получала половину минимальной зарплаты, наглаживая его рубашки и вытирая сопли его детям, но стоило ей оказаться в шикарном отеле, как она ринулась проверять дверные притолоки на наличие пыли и перетряхивать постельное белье ради удовольствия пожаловаться в дирекцию, и этим она очень напоминала свою хозяйку. В Париже Карла снимала комнату с удобствами в коридоре. Несомненно, именно по этой причине она недоверчиво оглядывала королевские покои, сожравшие премию Николя.
— Тебе нравится? — спросил он.
— Ну да…
— Знаешь, иногда полезно быть чем-то довольным. Да и «спасибо» тоже говорить не вредно.
— Чего?
— Ничего. Прогуляемся по городу?
— Я бы лучше в бассейне искупалась.
Посреди продолговатого бассейна красовался цветочный остров с водопадиком. Снова возник индиец и расстелил на шезлонгах два больших синих полотенца. Карла в бикини камуфляжной расцветки растянулась на одном из них и, кажется, наконец примирилась с жизнью. На Николя были пестрые плавки, он не надевал их с последнего купания, то есть около полугода, и теперь стеснялся снять халат.
— Правильно делаешь, — заметила Карла, — тебе нельзя возвращаться слишком загорелым, а то жена ни за что не поверит, что ты не выезжал из Парижа!
Она громко захохотала, и Николя это покоробило. Как она смеет обманывать Флоранс, которая всегда так доброжелательна к домашней прислуге? В порыве солидарности с женой он даже подумал, что хорошо бы подыскать няню понадежнее. Охваченный праведным негодованием почтенного отца семейства, Николя позабыл, каким образом эта девушка оказалась здесь вместе с ним у кромки бассейна.
Помрачнев, он встал и спрятался в тень. Карла, конечно, стерва, но она права: в Париж он должен вернуться белее снега.
Карла больше не обращала на него внимания. Подставив живот солнцу, она заснула. Николя вернулся в номер. Перелет его вымотал, в придачу появилась неожиданная забота — сохранить цвет лица, свойственный работящему парижанину. Во Франции сейчас день, половина третьего. Он решил позвонить Флоранс, молясь про себя, чтобы ее мобильный не отключился на горной высоте.
— Дорогая моя! Как я рад тебя слышать!
По крайней мере, он сказал правду. Флоранс пила кофе на террасе кафе «Мармотт» у подножия горного склона. Мальчики катались на санках. Погода стоит замечательная. Обидно, что ему не удалось вырваться в отпуск! Она уже немного загорела, и дети тоже. Флоранс болтала о всяких пустяках и почти ни о чем не спрашивала. Так она быстро израсходует все деньги на мобильнике.
— Ой-ой-ой! Нико, я перезвоню. Адриан упал и ревет.
Флоранс мгновенно отключилась. Только бы она не перезвонила на работу! Он сказал секретарше, что едет на зимний курорт с семьей, и сейчас хотел предупредить Флоранс, чтобы звонила только по мобильному, потому что городской сломан, но не успел. Один проклятый звонок может все испортить!
Он перезвонил сам через несколько минут.
— Дорогая? С Адрианом все в порядке?
— Ну конечно! Ты же его знаешь: чуть ударится — и в рев. Он уже опять оседлал санки! А ты, кажется, запаниковал?