— Меня сейчас стошнит. Прекрати это.
Наш громкий смех разносится по двору, заставляя немногочисленных людей, собравшихся у дороги, посмотреть на дом.
Я жую последний кусочек батончика с овсянкой и открываю второй. Жую.
— Ладно, умник. — Я глотаю. — Вот тебе ещё один — я никогда не жульничал на тесте.
Ее дерзкий нос морщится.
— С чего ты взял, что я умник?
— Ну, потому что ты та девушка в классе, которая хочет получить дополнительные баллы.
— Ты зацепился за этот факт, но правда в том, что мне всегда нужны были дополнительные баллы, потому что мои оценки были просто нормальными, а не потому, что я любила дополнительную работу. Давай будем реалистами.
— Неужели?
— Точно. И к твоему сведению, да — я жульничала на тесте. — Она делает глоток из своей бутылки. — Это было в старшей школе, и это был экзамен по алгебре. Нам не разрешали пользоваться калькуляторами или обращаться за помощью, но во время учебы несколько человек работали вместе, и я попалась. — Она кладет в рот фруктовую закуску. — Боже, я так плохо разбираюсь в математике.
— Я никогда не жульничал на экзамене, если не считать дорожного теста, чтобы получить водительские права.
— Как ты умудрился жульничать на дорожном тесте?
— Флиртуя с экзаменатором?
Под тусклым светом, под зимней шапочкой, ее глаза расширяются.
— Парень или девушка?
— Парень. — Я бесстыдно ухмыляюсь.
— Он был симпатичным?
Смех срывается с моих губ.
— Да.
— Ты когда-нибудь флиртовал, чтобы избавиться от штрафа за превышение скорости?
— Нет.
Теперь она одна улыбается.
— А я — да. — Ее улыбка становится шире. — Однажды я была дома на выходных, ехала на машине отца, и меня остановили, когда я возвращалась домой после ужина с друзьями. В полицейском узнала кое-кого из старших классов, парня на несколько лет старше, который только что стал офицером. Так что, — она пожимает плечами, — я могла немного расстегнуть рубашку, пока он проверял номера.
— Ни хрена себе.
— Точно. Целых две пуговицы, — она смеется. — Так много декольте.
— Не похоже на тебя, Скартетт…
— Мне действительно кажется странным, что ты считаешь меня ханжой только потому, что я поссорилась с твоими товарищами по команде.
— Честно говоря, я уверен, что это было связано с тем, что на тебе было надето. Они идиоты.
Ее стон сопровождается драматическим закатыванием глаз.
— Я сожгу тот свитер, когда вернусь домой.
— Да?
— Черт возьми, нет, — она усмехается. — Мне нравится эта дурацкая штука.
ГЛАВА 3
ТРЕТЬЯ ПЯТНИЦА
«Пятница, когда я кормлю его… и прекращаю попытки остаться в стороне от Джок-Роу».
Скарлетт
Ты разве не отмораживаешь здесь свою задницу?
Каблуки Тессы стучат по тротуару, такие неуклюжие, непрактичные, что ей трудно ходить, потому что они очень высокие. Лично я никогда не надену ничего, кроме танкетки, но кто я такая, чтобы судить? Я бесстыдно надела уродливый свитер на одну из самых горячих вечеринок в кампусе.
От жилого комплекса Тессы и Камерон до Джок-Роу всего два квартала, но из-за их нелепых туфель нам потребуется больше двадцати минут. При таком раскладе вечеринка закончится к тому времени, как мы туда доберемся.
Тем не менее, мы тащимся вперед.
— Почему он заставляет тебя оставаться снаружи? — хочет знать Камерон.
— Я не уверена, — признаюсь. — Но опять же, я не спрашивала.
И мне все равно.
— Объясни еще раз, почему ты все время возвращаешься?
— Да, потому что Роуди Уэйд чертовски горяч, вот почему. Как будто ей нужна какая-то другая причина. — Тесса подвернула лодыжку на трещине в тротуаре и замедлила шаг. — Я бы тоже посидела с ним на крыльце, если бы была такая возможность.
— Я бы тоже так подумала, но просто не понимаю, почему капитан команды так спокойно сидит на крыльце.
— Может быть, он хочет, чтобы Скарлетт принадлежала только ему.
Теория Тессы заставляет меня краснеть, лицо чертовски горит, несмотря на холодный воздух.
— Я слышала, он один, — добавляет Тесса. — Нет девушки.
— Он к тебе приставал? — спрашивает Камерон.
— Я так не думаю.
Кэмерон останавливается посреди тротуара, хватая меня за предплечье своими ярко-розовыми когтями.
— А что бы ты сделала, если бы он приставал? Может, нам стоит порепетировать на всякий случай.
— Потрясающая идея, Кэм, — восхищается Тесса. — Скарлетт, представь, что я Роуди, и я приглашаю тебя к себе домой. Что скажешь?
— Э-э… я бы спросила, что мы там будем делать?
Она издает жужжащий звук.
— Неправильно. Ты не хочешь быть тем, кто делает прогулку позора, — заставь его сделать это.
— Значит, вместо этого я приглашаю его к себе?
— Именно.
Эти двое что-то с чем-то, клянусь.
— А что вы вдвоем делаете на крыльце? — Кэм бросает на меня косой взгляд, стараясь не наступить на трещины в тротуаре.
— Не знаю, всего понемногу. Мы играем в игры.
— Какой он? Например, какое у него хобби и прочее? — спрашивает Камерон.
— Зачем тебе? Ты собираешь данные, чтобы выследить его? — дразню я.
— Нет, но, может быть, если бы вы стали немного более близки, ты бы…
Тесса обрывает ее:
— Камерон, прекрати. Она сама со всем разберется.
Но мы становились все более близкими, ближе, чем были раньше. Я узнала, что Роуди дважды сломал руку, и не из-за игры в бейсбол. Он никогда не прыгал с парашютом, но это первое место в его списке желаний. Однажды он бросил девушку, которая ему действительно нравилась, потому что друзья спровоцировали его на это, и это было по телефону, а потом чувствовал себя так ужасно, что написал ей письмо.
Он проехал на красный свет, его чуть не арестовали за хулиганство, а родители однажды выгнали его из дома, чтобы наказать, когда он на два часа опоздал на комендантский час. Он рыдал на ступеньках, как ребенок, целых полчаса, прежде чем его впустили.
Ему было семнадцать лет.
— Значит, ты запала на него? — утверждает Кэмерон.
Да.
Да, да, да.
— Я продолжаю возвращаться, потому что это увлекательно. Разве это так плохо? Я думаю, мы становимся… друзьями? Это странно?
Я ненавижу звучать так неуверенно, но я не общалась с этими двумя целый год, и не собираюсь раскрывать все свои хорошо охраняемые секреты, независимо от того, насколько искусно они меня раскусили.
Я делаю мысленную заметку, чтобы проводить с ними больше времени в течение недели, а не просто ходить на вечеринки по выходным, действительно узнать их снова. Я хочу быть лучшими друзьями, а не просто их третьим колесом.
— Из друзей в возлюбленные?
Если я покраснею еще сильнее, то спонтанно воспламенюсь и сожгу себя прямо в этой толстой куртке.
— Нет, Тесса, не из друзей в возлюбленные. Роуди Уэйд не в моей лиге.
Кэмерон фыркает:
— Нет, это не так. Ты чертовски очаровательна.
Очаровательна.
Отлично! Я уверена, что милые и очаровательные — это именно его тип.
Кэмерон говорит это с такой убежденностью, что я верю ей — верю, что она действительно думает, что могу понравиться Роуди Уэйду.
Бабочки в моем животе просыпаются, когда бейсбольный дом появляется в поле зрения. Сначала они вращаются, растягиваясь. Затем, на тонких крыльях надежды, они начинают трепетать. Танцевать.
Потихоньку.
Понемногу, одна за другой.
А потом вдруг — вот он.
Роуди наблюдает, как мы приближаемся, вынимая руки из карманов своей толстой черной куртки и кладя их на перила крыльца. Он наклоняется, опираясь на локтях, зеленые глаза сморщились в уголках, забавляясь, наблюдает за нами.
Наблюдает за мной.
Черт бы побрал его и его безумный уровень привлекательности, харизмы и обаяния.
Мои колени протестуют, слегка подрагивая, когда он улыбается.
— Дамы, — приветствует он нас. — Скарлетт.
Тесса и Кэмерон изо всех сил стараются подняться по лестнице на каблуках, навстречу ритму музыки, громкому шуму и витающему запаху алкоголя.
— Часто сюда приходишь? — дразнит Роуди, когда моя первая нога ступает на нижнюю ступеньку лестницы, ведущей в дом.
— Ха-ха.
Мои ноги осторожно делают каждый шаг один за другим, пока я не достигаю вершины. Тесса и Кэм, по понятным причинам, очарованы нашим легким обменом; они медлят у входной двери, ожидая меня, хотя их голодные глаза прикованы к Роуди.
Раздраженная их очевидностью, я отмахиваюсь от них, прогоняя внутрь:
— Идите внутрь. Дайте мне секундочку.
— Или несколько часов, — Роуди кашляет в кулак, маскируя свои слова, как это делали мальчики в средней школе, юные и незрелые.
Мои друзья колеблются.
— Ты уверена, что не хочешь, чтобы мы подождали?
Это первый раз, когда они спрашивают, и я неожиданно воодушевляюсь.
— Нет, идите. Повеселитесь. Я напишу вам, если… ну, вы знаете.
Если он меня не впустит.
— Хорошо. Дай нам знать на этот раз, хорошо? Здесь так холодно. — Тесса драматично стучит зубами, давая понять, что им нужно поторопиться внутрь, обе их великолепные блондинистые головы исчезает из виду с хлопаньем сетчатой двери.
Мы с Роуди стоим молча, прислушиваясь к шуму, доносящемуся изнутри, и в то же время мои бабочки хлопают своими надоедливыми крыльями.
Я делаю тревожный вдох, гадая, что он скажет, когда наконец заговорит. Выдыхаю, наблюдая, как маленький клубок пара уплывает прочь.
Он открывает рот.
— Три недели подряд, да? — Роуди всплеснул руками. — Я не могу решить, кто из нас больше жаждет наказания?
— Это определенно ты, — смеюсь я. — Мы оба знаем, что ты легко можешь поручить кому-нибудь присматривать за мной — это не обязательно должен быть ты.
Но я рада, что это он. Я бы не появилась здесь снова, если бы думала, что это будет кто-то другой, и уж точно не осталась бы в такую погоду. Я не садист.
Я с нетерпением ждала встречи с ним кажд